Анна Малышева - Тело в шляпе
Саша появилась в ВИНТе за несколько минут до окончания рабочего дня, однако принесенное ею известие о гибели Гарцева заставило сотрудников забыть о спешных домашних делах и планах. Смешное удостоверение "Добровольного помощника милиции", сделанное Васей для Саши в минуту всплеска добрых чувств, вызванных алкогольной интоксикацией, не вызвало у служащих фирмы никакой иронии, и Саша приступила к опросу. Поскольку начальства не было — Гарцева по вполне понятным причинам, Кусяшкина — по неизвестным: "вроде уехал куда-то на переговоры", общение с коллективом Саша начала с секретарши Гарцева Алисы.
Алиса являла собой стопроцентно типичную секретаршу. Блондинка с волосами ниже пояса, с ногами чрезмерной длины, с ногтями темно-синего цвета и с голосом томным и глуховатым. Короче, то что надо.
Минут через пятнадцать, после ритуального и вполне понятного в таких обстоятельствах монолога о том, какой "прекрасный человек был Роман Владимирович, нет, вы себе не представляете, такой умный, такой добрый…", Алиса перешла, наконец, к сути дела. Оказалось, что секретаршей Гарцева она больше числилась, а на деле работала с Кусяшкиным.
— Знаете, Роман Владимирович фирму организовал, все наладил, а Иван Иванович, ну, они же друзья с детства и так доверяли друг другу, он расстроится, вы увидите, такой удар! Да, так вот, Иван Иванович — он как бы директор и в последнее время всем руководил, а Роман Владимирович, ну, они обсуждали все, наверное…
— Наверное?
— Ну, нам-то этого не рассказывали, но так повелось уже, что без Ивана Ивановича ничего не решалось, и он все время здесь, очень много работает. А Роман Владимирович, ну, он, что ли, не такой увлеченный. Он считал, что главное — все хорошо организовать, а там уж само пойдет, если рельсы правильно положены. Потом у него были какие-то другие проекты, и на фирме иногда ему было, ну, скучно, что ли. Говорят, он даже хотел продать ее Ивану Ивановичу, то есть не то что он хотел, а ему предлагали.
— Кто?
— Ну, все. Сам Иван Иванович, потом, наш коммерческий директор Сергей Алексеевич Рех-виашвили.
— И что?
— Он вроде бы, согласился. То есть он не всю фирму продавал, а контрольный пакет акций, но все равно оставался в совете директоров.
— Для вас это что-нибудь изменило бы?
— Нет, то есть я хочу сказать, что нас не касается, как делятся прибыли. Мы тоже получаем маленький процент от суммы продаж, ну, как стимул, что ли, лучше работать. А так Роман Владимирович к нам относился лучше, он добренький, спокойный, а Иван Иванович, наоборот, очень строгий, может и наорать, и даже часто орет. Но все равно последнее время всем руководит Иван Иванович, так что приходится терпеть его плохой характер.
— А Гарцев не работал?
— Нет, ну что вы, работал, конечно, но не так много. Ну, так вышло, что они сначала как бы делили работу пополам, а потому Иван Иванович все больше участков себе забирал, сам, не то что Роман Владимирович на него переваливал, просто Иван Иванович, он такой человек, он все должен контролировать, его раздражает, если он не знает чего-то, как он говорит, если у него не полная картина. Вам, наверное, скажут, ну, люди разные, знаете, не все доброжелательные, и некоторые говорят, что двум хозяйкам стало тесно на одной кухне.
Коммерческому директору Сергею Рехвиашвили гораздо больше подошла бы фамилия Иванов или Сидоров. Ничего грузинского в его внешности не просматривалось, скорее все было наоборот: копна соломенных волос, светлые глаза, маленький нос картошкой. О том, что Рехвиашвили был акулой капитализма, говорило не только название его должности, но и наглый оценивающий взгляд, жесткие, как будто вырубленные из камня, носогубные складки и тонкие крепко сжатые губы. Он изучал якобы милицейское удостоверение Александры с видимым удовольствием:
— Добровольный помощник? Надо же, как времена меняются. Раньше добровольных помощников никому не показывали, и уж тем более сами помощники этого не афишировали, а сейчас уже и ксивы выдают. Прелестно.
— Я… не в том смысле помощник, а наоборот… то есть я хочу сказать… Помощники бывают разные.
— Это конечно! Если я правильно понял, вы будете расследовать этот несчастный случай?
Саша, прекрасно понимая, что Рехвиашвили выбрал самое для нее невыгодное направление разговора и что, если так пойдет, через минуту-другую ее милицейский облик будет безжалостно развенчан злым коммерческим директором на глазах доверчивого коллектива ВИНТа, резко рванула одеяло на себя. Старательно изобразив на лице высокомерное недоумение, она перебила Рехвиашвили:
— Несчастный случай? — еще одна гримаса, и больше брезгливости, больше… — Вы полагаете?
— А вы предполагаете, что Романа убили? — и хотя тон коммерческого директора был все еще ехидным, Саша чуть не захлопала в ладоши: заглотил-таки наживку!
— Ну… не то чтобы. Просто, все надо прояснить.
— И кто же убийца, по-вашему?
— Как вы справедливо заметили, я не следователь, а только помощник. Следователь просил меня узнать, не было ли у вашего шефа врагов, недоброжелателей, конкурентов, которым он перешел дорогу. Ну, вы же знаете, сначала всегда ищут мотивы.
Рехвиашвили посерьезнел.
— Вам уже наплели здесь про Ивана? Ерунда! Если исходить из того, что люди, занятые бизнесом, теоретически должны хотеть убрать своих компаньонов, то нам никогда не понять, как это многие компании управляются коллегиально.
— Может быть, у этих людей просто руки до компаньонов не дошли.
— Ха. Может. Но к нашей фирме эта схема не очень применима.
— Это почему?
— Потому что, во-первых. Роман не очень-то мешал Ивану. Иван забрал себе все рычаги управления, и бухгалтерию в том числе, и имел все, что хотел. Во-вторых, они обо всем договорились к взаимному удовольствию.
— А если бы не договорились?
— Ну, если бы не договорились, то все было бы по-старому. Но, милая девушка, если игроки в процессе игры обнаруживают, что играют уже не в футбол, а в шашки, то они оговаривают правила новой игры. Так и у нас: жизнь изменилась, и, соответственно, назрела необходимость перераспределения полномочий.
— Я правильно поняла, что Гарцев в результате перехода к шашкам терял часть доходов?
— Не столько доходов, сколько власти. Но — вместе с головной болью.
— Но ведь Гарцев мог бы отказаться.
— Тогда Кусяшкин мог бы уйти. И фирма вряд ли пережила бы это, а Гарцев сейчас уже не смог бы, да и не захотел бы опять все на себя взваливать. То есть фирма не закрылась бы, но нас очень быстро бы оттеснили на далекие позиции конкуренты. У Гарцева и выбор-то был небольшой: либо рисковать фирмой и все равно терять деньги в результате, либо выгодно акции продать и доходы сохранить.
— То есть отношения у них были не очень хорошие?
— Почему?
— Ну, если встал вопрос "или — или".
— Дело не в отношениях, и вопрос этот встал не вдруг. Он вставал, если хотите, последние два года. Ненормально же, когда два руководителя и главный не тот, кто реально руководит. Отношения, строго говоря, здесь вообще ни при чем. Для бизнеса так было лучше. К тому же "или — или" — так никто не говорил. Все Понимали, что фирму основал Гарцев и отбирать ее у него было бы некрасиво. Но на чужом горбу в рай перманентно въезжать тоже нехорошо. Основные успехи фирмы и прибыли, соответственно, — это Кусяшкин, и только он. И Гарцев тоже это понимал. Кстати, Иван никогда не угрожал тем, что уйдет, но это как-то подразумевалось.
— И когда планировалась продажа этих акций?
— Акций, как вы себе это представляете, вообще нет. У нас закрытое акционерное общество. И не было торжественного подписания договора о том, что некто Гарцев некоему Кусяшкину продает часть фирмы. Они договорились, и все. Подобные дела так и делаются. Просто принимаются новые правила, и все участники процесса с этим соглашаются.
— И теперь Кусяшкин — владелец фирмы.
— У него 75 процентов.
— А было?
— А было 30.
— И Гарцев так спокойно отвалил ему свои 45?
— Не за так же! Иван должен был заплатить ему очень приличную сумму.
— Сколько?
— Это их дело.
— Вы не знаете?
— Я не знаю точно, они долго договаривались, передоговаривались. Спросите у Ивана, захочет — расскажет.
— Вы сказали, должен был заплатить. То есть не заплатил еще?
— Сразу таких денег у Ивана быть не могло, в любом случае это делается постепенно. Деньги в деле.
— Но свои 75 процентов он получил сразу, а не постепенно.
— А что — продавать по кускам по мере поступления средств, что ли? Сегодня деньги, завтра стулья — не всегда лучший способ расчетов.
— Мог Гарцев покончить с собой, как вы думаете?
— Нет, конечно. С чего? Для него продажа этих акций никакая не трагедия, обычная сделка. К тому же он скоро собирался жениться, так что и здесь все в порядке. Я думаю — несчастный случай, облокотился неудачно, что-то в этом роде. Я был у Ивана дома, там такие низкие перила на балконе…
