Юлия Терехова - Хроника смертельного лета
– Переживу, куда ж я денусь…
За этим разговором они, в итоге, доехали до гипермаркета и еще долго ходили по бесконечным рядам, из-за позднего вечера – почти пустым. Ланской прокручивал в голове их разговор, и что-то в нем ох как ему не нравилось, только он не мог понять – что. То ли рассуждения об отношениях Катрин с Орловым, изъеденных, как ржой, жгучей ревностью и непрощенными обидами, то ли упоминание о Мигеле Кортесе, персонаже исключительно неоднозначном в их уравновешенной жизни, то ли известие о новой идее Анны. Антон, конечно, гордился любимой, но вместе с тем прекрасно сознавал, что для нее он всегда – номер два, а номер один – Его Величество Танец. Мысли были грустны и тревожны, и хотелось поскорее добраться до дома, лечь в постель, обнять Анну – только в эти часы у Ланского появлялось хоть какое-то подобие уверенности, что она принадлежит ему…
Катрин проснулась от резкого звука, не сразу осознав, что именно ее разбудило. О том, который час, оставалось только догадываться, но июньская ночь коротка, и тьма вокруг еще не прореживалась белесым рассветом. Полуночный звонок не грозил неприятностями, лишь в фильмах и книгах сухой голос сообщает дурную весть или свистящий шепот шантажиста угрожает разоблачением. Но выплывая из омута сна, Катрин уже знала, чей голос услышит – ей предстояло либо очередное выяснение отношений, либо же – в лучшем случае – категоричное требование явиться в то или иное место. «Послать бы его куда подальше раз и навсегда», – с досадой подумала Катрин, но шальная мысль мелькнула и испарилась столь же стремительно, как и возникла. Итак, можно брать трубку… Ну естесссственно…
– Это я. Спишь?
– Сплю, – сонно прошептала Катрин.
– Уже не спишь.
Ну и наглость!
– Ну и наглость! – пробормотала она, в точности зная, что услышит в ответ. Например: «Да, я такой».
– Я такой, – согласился Орлов миролюбиво, – гадкий и противный. Чем занимаешься?
Убила бы! Так, взяла себя в руки!
– Любовью, разумеется, – промурлыкала она. – Чем еще я могу заниматься в это время суток. Тут два знойных…
– Не желаю слушать порно по телефону, – грубо прервал он ее. – Кому-нибудь другому расскажи!
– Если кто другой позвонит, то расскажу, – продолжала мурлыкать Катрин. Ее голос становился все более томным по мере того, как Катрин представляла себе – вот она отвешивает ему одну пощечину, затем вторую. А потом с наслаждением царапает его физиономию – бессовестную и самодовольную. Как, однако, славно…
– Эй, – услышала она, – ты и правда – чем там занимаешься?..
– Разговор с тобой, любимый, заводит почище секса, – сдерживая бешенство, процедила Катрин. – Чего тебе надобно?
– Да так, – последовал ленивый ответ, – хотел узнать, что новенького.
Катрин закусила губу, и тут фантазия завела ее совсем далеко – ее несносный любовник летел без парашюта с Эйфелевой башни. Каждый их разговор начинался с этих нелепых фраз. Спрашивается, что нового могло произойти за те двое суток, пока они не виделись – и каким чрезвычайно важным должно это быть, чтобы интересоваться им так поздно. Впрочем, только для Катрин ночь была глухой и кромешной, а для Орлова самое время завалиться в кабак, слопать стейк и выпить коньяку. На работе Орлов сидел допоздна, без перерыва на обед, в лучшем случае, ему удавалось хлебнуть кофе и съесть бутерброд, приготовленный милосердной секретаршей. Орлов был ночное животное – приходил на работу, когда за окном еще темно и уходил в одиннадцатом часу вечера. Впереди маячили язва и инфаркт, а пока час обеда наступал заполночь. Но есть в одиночестве он не любил, и поэтому главное, Катрин знала, впереди.
– Приезжай, я тут в кабаке завис, – услышала она и не удивилась.
– Ну и виси дальше. А мне лень. И вообще, я так поздно не ем.
– Это правильно, – ничуть не обиделся он.
Катрин понимала, спорить бессмысленно. Орлов любил повторять: «Женщина должна быть похожа на фарфоровую статуэтку, а не на статую Свободы».
– Я не похожа на статую Свободы! – возмутилась она заранее. – Что тебе надо? Говори быстрее!
– Ты не хочешь разговаривать?
– Я спать хочу, – промямлила Катрин жалобно. Ее боевой настрой куда-то улетучился.
– Тебе Ланской звонил? Он обещал тебе перезвонить.
Катрин мысленно чертыхнулась. Ночь на дворе, какие звонки! Для ее друга слова «хорошее воспитание» не пустой звук – в отличие от ее любовника.
– Завтра собираемся у него.
Катрин молча ждала продолжения. Зачем задавать вопросы – она и так получит ответы.
– Мы завтра собираемся у него, – повторил он таким тоном, словно это дело решенное, а Катрин никто и не спрашивает. А она лихорадочно соображала, кого она на сей раз забыла с чем-нибудь поздравить. Она хронически не могла запомнить дни рождения друзей. Исключение составлял сам Орлов. Его угораздило появиться на свет 8 марта, и такое мог забыть лишь человек с полной амнезией. В какой-то момент Катрин показалось, что она вот-вот схватит ускользающую мысль за хвост, но ей не хватило времени:
– Надеюсь, ты не забыла про его день рождения? – злорадно спросил Орлов. Итак, она забыла про день рождения Антона!
– Я не сомневался, – удовлетворенно заметил Орлов.
– Много работы… Совсем замоталась, – И это было правдой – в тот день Катрин провела три пары на курсах, два урока дома и, вдобавок, на столе лежали два срочных технических перевода из издательства. Но она знала – для Орлова это не аргументы.
– Угу, – промычал он недоверчиво, – много работы… Вся ты в этом, Катька – безответственный и черствый человек. Как бублик недельной свежести – с виду ничего, а есть невозможно.
Назревала неприятная дискуссия о ее черствости и отзывчивости Орлова. Лучше прикусить язычок и попробовать перевести их нервный разговор на мирные рельсы. Итак, народ собирается у Антона. Обычное дело. Почти все события в их компании, как правило, отмечались в просторной квартире Антона. По сути, в квартире его родителей, но они давно работали по контракту где-то на краю света, в жарких песках Аравийского полуострова. В связи с этим Антон и не подумал озаботиться покупкой собственного жилья – родовое гнездо его вполне устраивало.
– В пять заберешь меня от «Проспекта Мира», – потребовал Орлов.
А встретить ее по дороге, тем более, заехать за ней, хотя бы на такси, он не в состоянии! Она должна везти его на эту вечеринку? Катрин снова завелась. Который раз мирной беседы не получалось…
– Я не знаю, во сколько освобожусь, – отчеканила она злым голосом. – Наверно, сильно опоздаю.
– Ну, тогда приезжай прямо к Ланскому, – Орлову, казалось, было все равно.
– А что у тебя завтра?
Завтра у Катрин было – ничего. Но наглый тон Орлова взбесил ее, и она противоречила просто из злобного стремления поставить того на место. И в итоге – что она имеет из-за своего упрямства? Дорогу в одиночестве. Почему бы не сказать прямо – Орлов, хочу, чтобы ты заехал за мной! И все дела. И ведь заедет, никуда не денется…
– Возможно, я не смогу приехать, – храбро заявила Катрин. – У меня есть планы.
– Интересно, – его голос стал ледяным, – какие это у тебя планы?
– Что значит – какие? Другие. Может, у меня свидание.
– Ах, свидание… – протянул Орлов и повторил: – Интересно.
– Что тебе «интересно»? – она не смогла сдержаться и передразнила его.
– Интересно, какую дурную болезнь подцеплю я после твоего свидания? – услышала Катрин и задохнулась от гнева.
– Да как ты смеешь?! – завопила она. – Ты!..
– Как я смею – что? – сухо откликнулся он, тем не менее, довольный произведенным эффектом. – Как я смею возражать против того, что женщина, с которой я сплю, шляется по мужикам, как последняя…
Катрин не дала ему закончить.
– Как же ты мне надоел, Орлов, – выпалила она. – Меня тошнит от тебя и…
– Тебя – от меня – тошнит? – произнес он бесцветным голосом.
– Тошнит! Тошнит! – продолжала Катрин упрямо.
– Ну что же, – равнодушно бросил Орлов. – Наверно, тебе пора спать. Пока.
– Пока, – каменным голосом произнесла Катрин и повесила трубку. Первая.
Ну и чего добилась? Идиотка несчастная. Расстроенная Катрин долго не могла заснуть. Каждый раз одно и то же. Желая выбраться из-под жесткого диктата, она оказывается «на грани фола», когда кажется, что и без того хлипкие отношения грозят оборваться окончательно. Мама права – надо бросить этого невозможного человека и жить собственной жизнью. Выйти замуж, завести детей. Кандидатуру можно обдумать на досуге.
Но сама мысль о том, что Орлов исчезнет из ее жизни – пусть ревнивый, пусть такой неласковый – пугала Катрин до колик. Начиная копаться в себе и в их с Орловым отношениях, она не находила практически ни одной причины «за», чтобы оставаться вместе. Жить с ним оказалось невозможно, единственная попытка семь лет назад кончилась катастрофой. Он изводил ее подозрительностью – она и шага не могла ступить без его контроля. Однажды они скандалили всю ночь – по пустяковому поводу, когда в отсутствие Катрин той позвонил Мигель и нарвался на Орлова. В отчаянии Катрин грохнула об пол дорогую хрустальную вазу, а наутро, когда он, уже успокоившись, ушел на работу, сложила его вещи и собственноручно отвезла их к нему домой. Вернувшись, вздохнула с облегчением, а потом ночь напролет рыдала, поняв, что рядом его нет и, наверно, никогда не будет…
