Карина Тихонова - Прогулки с Хальсом
Двери кабинки распахнулись. Антон вышел на площадку, отпер свою дверь и посторонился. Лена вошла в просторную прихожую. Не осмотрелась вокруг, не издала восхищенного возгласа при виде пятидесятиметрового пространства, стены, выложенной грубым камнем, и темной пасти электрокамина. Что же, не удивительно. Девочка из обеспеченной семьи, она к красивым интерьерам давно привыкла.
Антон проводил гостью в кабинет, указал на полку со своими книгами и предложил:
— Выбирайте.
Лена прищурилась, рассматривая книжные томики.
— В каком жанре вы пишите?
— Я сочиняю ужастики, — честно ответил Антон.
В некоторых рафинированных кругах сделать такое заявление было все равно, что повесить себе на шею табличку с надписью «дворняжка». Если родители девочки принадлежат к таким кругам, она вряд ли захочет читать его книги. Но Лена внезапно оживилась и стала похожа на нормальную девушку, а не на Снежную королеву.
— Правда? Я обожаю Стивена Кинга!
— Я тоже. — Обрадованный Антон улыбнулся.
— Можно я возьму две книги?
Польщенный Антон снял с полки четыре томика, подошел к письменному столу и подписал их.
— Спасибо, — поблагодарила Лена, принимая книги.
— Не тяжело? — спросил Антон. — Давайте я донесу книги до вашей квартиры.
— Когда мои родители вернутся в Москву, они будут рады с вами познакомиться, — спокойно ответила Лена, и Антон оторопел.
Во-первых, он ничего «такого» не имел в виду, просто хотел проявить хорошее воспитание. Во-вторых… Черт возьми, он уже отвык от подобных светских штучек! Девочка преподала ему хороший урок, отодвинув на приличную дистанцию. Молодец девочка! Видно, что наставления родителей-дипломатов не пропали даром!
Лена вежливо улыбнулась на прощание и вышла из кабинета. Антон проводил ее до двери. Странно, еще минуту назад он жаждал остаться один, а сейчас не отказался бы поболтать с этой барышней еще немного. Но пригласить Лену на чашку чая не осмелился. Открыл гостье дверь, попрощался и остался один.
Снова один.
Первый раз за много лет Антон с раздражением ощутил, что одиночество его «достало».
Харлем, август 1610 года
Суд над ведьмой
Трое друзей шли по улице и радостно хохотали. То, что мужчины друзья, было понятно с первого взгляда, хотя трудно себе представить более разных людей. Один выглядел намного старше других. Лет сорок, не меньше, уверенно определил бы любой прохожий. И ошибся бы: мужчине давно исполнилось пятьдесят. Но он смеялся громко и заразительно, а морщинки, веером расходившиеся вокруг лукавых глаз, казались не отметинами возраста, а наградой веселого хмельного бога Бахуса. Весельчак Виллем — так звали его друзья, и не было кабатчика, который не считал бы особой честью выставить старину Виллема из заведения после двенадцатой кружки пива.
Невысокий коренастый мужчина, шедший посередине, выглядел старше своих неполных тридцати лет. Хотя он хохотал так же громко и искренне, как весельчак Виллем, глаза его не переставали пытливо и проницательно обшаривать прохожих. Мужчину трудно было назвать красивым, но отчего-то взгляды женщин останавливались на нем гораздо чаще, чем на весельчаке Виллеме или на высоком красавчике, третьем члене компании. Красавчик был очень молод, с его щек еще не сошел нежный юношеский пушок. Он поглядывал на взрослых спутников с обожанием и некоторым смущением, словно не верил, что ему позволили присоединиться к такому блестящему обществу.
Костюмы мужчин тоже выглядели по-разному. Весельчак Виллем, как обычно, разоделся щеголем. Со свойственной голландцам любовью к жилетам, он напялил целых три, и все были разноцветные, праздничные, нарядные. Широкие штаны доходили до колен, из-под них торчали пестрые чулки. Деревянные башмаки весело цокали по камням мостовой, из кармана штанов свисал край огромного носового платка — особый шик моды.
Мужчина, шедший посредине, предпочитал темные неброские тона. Серая суконная рубаха, сверху коричневый кафтан без рукавов, скромные темные штаны, а на них… позвольте, да на них краска! Да-да, яркое масляное пятно, посаженное кистью маляра… или художника? «Пожалуй, художника, — решил бы проницательный человек, заглянувший в глаза неаккуратного прохожего. — Трудно представить, как мужчина с такими глазами отрешенно и сосредоточенно красит стену дома».
Третий, самый молодой, выглядел аккуратно и скромно, как и подобает человеку среднего достатка. Его одежда словно только что вышла из-под заботливой женской руки.
Друзья миновали узкую улочку и вышли на набережную канала, покрытую гладкими деревянными брусьями. Добрый город Харлем строился и хорошел: жизнь кипела повсюду, куда ни кинешь взгляд. Мимо то и дело с грохотом проносились повозки, нагруженные разным товаром, изредка проезжали нарядные легкие двуколки и франтоватые всадники на красивых лошадях. «Поберегись!» — кричали кучера, и друзья поспешно отскакивали с мостовой на узенькие тротуары. Недавно муниципалитет принял решение разделить улицу на две части: одну — для прохожих, другую — для экипажей, всадников и торговых повозок. Проезжую часть выкладывали гладкими камнями, подгоняли их так плотно и ровно, как только могли. Экипажи и повозки катили по такой дороге почти без тряски, и это было восхитительным ощущением. Правда, горожане все еще предпочитали верховую езду наемным двуколкам, но отцы города смотрели в будущее. Самой большой проблемой движения оставались мосты. Крутой подъем и не менее крутой спуск требовали от возниц и лошадей огромного напряжения сил. Недавно один умелец придумал ловкий трюк: посадил повозку на полозья, смазанные жиром. Такие сани легко преодолевали подъем, зато спуск превращался в сплошной кошмар. Сани летели вниз, калеча лошадей и опрокидывая груз. Однако умелец не растерялся и придумал еще один фокус — деревянный «башмак», который опускался под полозья на спуске и тормозил движение. Конечно, все это требовало от кучеров терпения, сноровки и умения, но голландцы такой народ, которому подобных качеств не занимать!
Друзья остановились у моста, наблюдая за кучером на новых санях. Было видно, что тот знаток своего дела. Как только лошади преодолели подъем, кучер соскочил со своего места и побежал рядом с санями, заглядывая под уклон. В нужный момент он ловко стукнул по боку саней, опуская деревянный «башмак». Сани дернулись, но не остановились, лишь замедлили ход. Как только повозка съехала на гладкую мостовую, кучер снова ударил сани в бок, и «башмак» поднялся на свое место. Кучер как ни в чем ни бывало прыгнул на свое место и подхватил вожжи. Прохожие, с интересом наблюдавшие за его действиями, дружно зааплодировали. Возница приподнял шляпу и вежливо раскланялся. Он заслужил эти аплодисменты, ведь сани не только не перевернулись, но даже ни разу не остановились!
— Здорово! — воскликнул весельчак Виллем, когда сани скрылись из виду. — Настоящий мастер, а, Франс? Впрочем, ты с сегодняшнего дня тоже мастер, и мы должны это отметить, или пускай меня больше не пустят ни в один кабак!
Невысокий мужчина в серой суконной рубахе согласно кивнул:
— Конечно! Выбирай место, Виллем, я угощаю! Сейчас отведем Дирка домой и отправимся кутить!
Молодой красавчик вздрогнул и испуганно посмотрел на Франса.
— Меня домой? Почему? Ты же обещал взять меня с собой!
— Ты еще маленький, чтобы ходить по кабакам, — назидательно заметил Франс. В его темных глазах плясали веселые чертики, но огорченный Дирк их не заметил.
— Ну конечно! Я всего на семь лет младше тебя!
— Зато выглядишь как настоящий голландец в отличие от этого черномазого урода! — утешил его весельчак Виллем. — Не слушай Франса, он тебе завидует! Даже трудно поверить, что вы родные братья. Признавайся, Франс, видно, какой-то цыган прятался у твоей мамаши на чердаке за девять месяцев до твоего рождения!
Друзья снова расхохотались, и Дирк с облегчением перевел дух. Франс пошутил, никто не собирается отправлять его домой. Дирк обожал и боялся старшего брата, ходил за ним по пятам, как привязанный. «Хвостик-Дирк», — так прозвал его отец, наблюдая за обоими сыновьями.
— Мать мне голову оторвет, если ты явишься домой пьяный, — сказал Франс.
— А я переночую у тебя, — робко возразил Дирк. — Твоя жена позволит мне остаться?
Франс легонько щелкнул брата по носу.
— Главное, чтобы я тебе это позволил! Не забывай, кто в доме хозяин!
Весельчак Виллем подтолкнул Франса в бок.
— Ишь, как ты заговорил, став мастером! Подожди, мой друг, тебе еще нужно продать свою первую картину! Вот тогда и посмотрим, какой ты художник!
Франс свел брови. В самом деле, с чего он так возрадовался? Кончились нелегкие годы ученичества, но впереди трудные годы на пути к признанию.
