Джеффри Дивер - Под напряжением
2
Водитель автобуса «М70» подъезжал к остановке на Пятьдесят седьмой улице неподалеку от Десятой авеню. Он был в очень хорошем настроении. Водитель управлял новенькой моделью автобуса, который был снабжен специальным приспособлением, позволявшим немного опускаться к тротуару, чтобы помочь пассажирам войти. Кроме того, тут имелся пандус для инвалидов, суперсовременное рулевое управление и — что самое важное — невероятно удобное водительское сиденье.
А важность этого последнего факта способен оценить только тот, кто сам проводит на таких сиденьях по восемь часов в день.
Водителя не интересовали ни подземка, ни железная дорога на Лонг-Айленде, ни Метро-Норт.[1] Нет, он любил автобусы, несмотря на жуткие пробки на дорогах, на постоянное раздражение и враждебность автомобилистов. Он считал автобусы самым демократическим видом транспорта. В них ездят все, от адвокатов до безработных музыкантов и мальчишек-посыльных. Такси дорого, к тому же в них воняет. На метро далеко не всегда доедешь куда нужно. Конечно, можно пройтись пешком: ведь мы на Манхэттене, и что может быть лучше такой прогулки, если у вас есть на нее время, — но загвоздка в том, что его почти ни у кого нет. Кроме того, водитель просто очень любил своих пассажиров и получал огромное удовольствие от возможности кивнуть, улыбнуться, поприветствовать каждого, кто входил в его автобус. Ньюйоркцы вовсе не так враждебны, как принято считать. Просто иногда они слишком застенчивы, не уверены в себе, озабочены и чрезмерно осмотрительны.
Но частенько достаточно одной лишь улыбки, приветливого кивка, одного доброго слова — и они становятся вашими друзьями.
А ему всегда было радостно ощущать себя их другом.
Даже если эта дружба длилась всего шесть-семь остановок.
Ритуал приветствия позволял ему также обнаруживать ненормальных, пьяных, придурков, наркоманов и решать, стоит ли нажимать на тревожную кнопку.
Ведь ездил он по Манхэттену…
День стоял превосходный, ясный и прохладный. Апрель. Один из самых любимых его месяцев. Было около половины двенадцатого, и пассажиры переполнили автобус. Люди ехали в восточную часть города — пообедать или на какую-нибудь запланированную на перерыв личную встречу. Водитель выруливал свой автобус посреди медленно движущегося транспорта к остановке, на которой его уже поджидало четверо или пятеро будущих пассажиров.
Подъезжая, он глянул поверх голов тех, кто ожидал его у тумбы с объявлениями, и обратил внимание на старое коричневое здание, располагавшееся прямо за остановкой. Постройка, возведенная, наверное, в самом начале XX века, с несколькими зарешеченными окнами, всегда темная внутри. Водитель никогда не видел, чтобы туда кто-то входил или выходил оттуда. Жутковатое местечко, чем-то напоминает тюрьму. У входа облупившаяся табличка, сделанная белой краской на синем фоне:
«АЛГОНКИН КОНСОЛИДЕЙТЕД»
ЭЛЕКТРОЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ
ПОДСТАНЦИЯ MX-10
ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
ОПАСНО. ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ
ВХОД ВОСПРЕЩЕН
Водитель редко обращал внимание на это строение, но сегодня нечто необычное заставило его взглянуть в том направлении. Из окна на расстоянии около десяти футов над землей свисал кабель примерно полдюйма в диаметре. Он был почти полностью покрыт темной изоляцией, но на самом конце пластик или резину ободрали, обнажив серебристые металлические проводки, которые были присоединены к какому-то приспособлению, представлявшему собой плоский кусок меди. «Поди ж ты, — подумал водитель, — такой здоровый кусок кабеля — и так вот просто свисает из окна. Это, наверное, небезопасно?»
Он остановил автобус и нажал на кнопку открывания дверей. Включился механизм опускания, и здоровенный автобус словно присел перед тротуаром, а нижние металлические ступеньки оказались на расстоянии всего нескольких дюймов от земли.
Водитель повернул свое широкое румяное лицо к входной дверце, которая распахнулась с приятным гидравлическим шипением. Люди начали входить в автобус.
— Доброе утро, — радостно приветствовал их водитель.
Восьмидесятилетняя старушка, изо всех сил сжимая древнюю, как она сама, потрепанную хозяйственную сумку «Генри Бендель», кивнула ему в ответ и, опираясь на трость, проследовала в самый конец автобуса, не обратив ни малейшего внимания на свободные места в передней части, специально предназначенные для пожилых и инвалидов.
Ну и как можно не любить ньюйоркцев?
И тут водителю бросилось в глаза внезапное движение в зеркале заднего обзора. Яркая вспышка желтого цвета. Сзади подъезжал большой фургон. «Алгонкин консолидейтед». Из фургона вышли трое рабочих и остановились на тротуаре, что-то горячо обсуждая. В руках они держали чемоданчики с инструментами, а также толстые рукавицы и куртки. У них был весьма озабоченный вид, когда они тесной группой медленно направлялись к зданию, внимательно всматриваясь в него и продолжая на ходу что-то оживленно обсуждать. Один из рабочих мрачно покачал головой.
Затем водитель повернулся к последнему пассажиру, заходившему в автобус, молодому латиноамериканцу, стоявшему на тротуаре и сжимавшему в руке проездной билет. Он пристально всматривался в здание подстанции. Нахмурившись, водитель заметил, что латиноамериканец как будто принюхивается.
И тут он сам почувствовал резкий запах. Что-то горело. Запах был похож на тот, который возник однажды, когда в их стиральной машине произошло короткое замыкание и сгорела изоляция. Отвратительная вонь. Из дверей подстанции шел дымок.
Ах вот, значит, зачем приехали сюда работники «Алгонкин».
Да, им не позавидуешь. Водитель задавался вопросом, а не отключат ли электричество, а вместе с ним и светофоры. Тогда и у него возникнут проблемы. Поездка по маршруту, которая обычно занимает двадцать минут, растянется на часы. Как бы то ни было, ему лучше освободить место для пожарных. Водитель сделал жест в сторону последнего пассажира, поторапливая его.
— Эй, мистер, мне пора ехать. Давайте заходите…
Когда пассажир, все еще хмурясь и принюхиваясь, повернулся и зашел в автобус, водитель услышал, что из здания доносятся звуки, напоминающие хлопки. Резкие, очень похожие на выстрелы. И в то же мгновение вспышка света, сравнимая по яркости с дюжиной солнц, заполнила все пространство между автобусом и кабелем, свисавшим из окна.
Последний пассажир исчез в облаке белого пламени.
Водитель больше ничего не видел, кроме серых теней. От звука, напоминавшего одновременно оглушительный треск и орудийный выстрел, он оглох. Несмотря на пристегнутый ремень безопасности, его отбросило назад, на стекло перегородки, отделявшей водительское место от салона.
Как будто издалека до него доносились вопли пассажиров.
Последнее, что он увидел, были языки пламени.
Теряя сознание, водитель не переставал задаваться вопросом: что же случилось?
3
— Я должен сообщить вам: он выехал из аэропорта, и час назад его видели в центре Мехико.
— Нет, — произнес Линкольн Райм со вздохом, на мгновение прикрыв глаза. — Нет…
Амелия Сакс, сидевшая рядом с инвалидным креслом Райма, наклонилась к черной коробке спикерфона.
— Что случилось? — спросила она.
Амелия захватила рукой несколько прядей своих рыжих волос и скрутила их в хвост.
— К тому моменту, когда мы получили информацию о рейсе из Лондона, самолет уже приземлился. — Тембр женского голоса ласкал слух Райма. — Создается впечатление, что он спрятался в машине техобслуживания, а потом проскочил через служебный выход. Я покажу запись, сделанную отделом безопасности, которую мы получили от мексиканской полиции. У меня там есть связи. Подожди минутку.
Ее голос затих — теперь она беседовала со своим помощником, что-то объясняя ему по поводу видео.
Был полдень. Райм и Сакс сидели в большой гостиной, которую давно переделали в судмедэкспертную лабораторию, на первом этаже его дома на Сентрал-Парк-Вест. Дом представлял собой здание в викторианском псевдоготическом стиле, в котором, вполне вероятно — по крайней мере Райму хотелось так думать, — когда-то проживали какие-то странноватые викторианцы. Или крутые бизнесмены, изворотливые политики, проходимцы высочайшего класса. Возможно, какой-нибудь неподкупный комиссар полиции. Когда-то Райм написал книгу по истории преступного мира Нью-Йорка и по использованным в ней источникам попытался проследить генеалогию своего дома, но так ничего и не нашел.
Женщина, беседовавшая с ними, находилась в значительно более современном здании — примерно, как прикинул Райм, в трех тысячах миль от них, в Монтеррее, в офисе Калифорнийского бюро расследований. Агент КБР Кэтрин Дэнс несколько лет назад работала с Раймом и Сакс над делом того самого человека, которого они сейчас пытались выследить. Его настоящее имя, как они предполагали, было Ричард Логан. Хотя для Линкольна Райма он оставался Часовщиком.
