Элли Гриффитс - Камень Януса
Слава Богу, «Шелли-40» свернула налево, и перед Рут возникли указатели на Снеттишем и Ханстентон. Она была рядом с домом. По каналу «Радио-4» рассуждали о тяжести утрат — всему на свете приходит черед. Рут часто слушала этот канал, но должен же быть предел разговорам о смерти, и она вставила в магнитолу кассету (в ее старой машине не было проигрывателя компакт-дисков). Салон наполнился по-американски прочувствованным голосом Брюса Спрингстина. Рут нравились его песни — о дальних дорогах, обреченной любви, приятелях по имени Боби Джо, у которых наступили тяжелые времена, — и сколько бы над певцом ни смеялись, она не изменила к нему отношения. Рут прибавила звук.
Машина ехала среди нависающих над дорогой деревьев, по обочинам обильно рос бутень. Но Рут знала: еще мгновение и деревья закончатся. Перед ней словно по мановению волшебной палочки откроется море. Ее не переставал восхищать момент, когда горизонт раздвигается, будто до бесконечности, голубое переходит в белое, а затем в золотистое. Она поехала быстрее и, когда оказалась у стоянки автофургонов, где начиналась дорога к ее дому, остановилась и вышла из автомобиля, позволяя легкому морскому ветерку откинуть назад волосы.
Впереди раскинулись песчаные дюны, принявшие под порывами ветра самые причудливые очертания. Прилив закончился, и море было едва заметно — синяя полоска на фоне серого песка. Высоко в небе кричали чайки, вдали беззвучно проплывал трепетно-красный парус серфингиста.
Внезапно Рут согнулась, и ее стошнило.
Замок Норидж, этот средневековый торт, украшенный викторианским слоем мороженого, теперь превращен в музей. Нельсон несколько раз бывал в нем с дочерями. Им понравились башни во внутреннем дворе, и он вспомнил, что Лоре особенно пришлась по душе коллекция чайников. Он много лет сюда не приходил и, когда поднимался с женой Мишель по извилистой, освещенной и украшенной геральдическими панно дорожке, опасался самого худшего. Страхи оправдались: их встретили одетые как служанки девицы. В приглашении ничего не говорилось о маскарадных костюмах. Девицы были в платьях с глубоким вырезом, отдаленно напоминавшие средневековые, и в игривых чепчиках с оборками. Они предлагали подносы с шампанским. Нельсон выбрал самый полный бокал, что не укрылось от внимания Мишель.
— Конечно, меньше взять не мог, — заметила она, взяв стакан с апельсиновым соком.
— Без спиртного мне этот вечер не пережить, — произнес он, когда они приближались к массивным деревянным дверям. — Ты же меня не предупредила, что здесь будет маскарад.
— Никакого маскарада нет.
Мишель была в очень коротком серебристом платье, не похожем на средневековое. Нельсону пришло в голову, что оно бы только выиграло, если бы на него потратили чуть больше материи — снабдили шлейфом или кринолином. Но он вынужден был признать, что жена выглядела очень привлекательно.
Супруги оказались в круглом вестибюле, где им снова предложили шампанское. Кто-то играл на лютне, но самое ужасное — там оказался шут. Нельсон попятился.
— Иди вперед. — Мишель толкнула его в спину.
— Там мужчина в трико.
— Ну и что? Не убьет же он тебя.
Нельсон, не сводя глаз с шута, осторожно вступил в помещение. И не заметил другую опасность, которая грозила с противоположной стороны.
— Гарри! И вы, прелестная миссис Нельсон!
Это был Уитклифф, в смокинге, рубашке с открытым воротом и с повязанным на шею белым шарфом. Свой наряд он, видимо, считал стильным. Мерзкое зрелище.
— Привет, Джерри, — ответила Мишель.
Уитклифф поцеловал ей руку. Шут с готовностью подскочил и брякнул колокольчиками.
— Вы мне не сказали, что люди здесь будут так чудно одеты, — покачал головой Нельсон.
— Средневековая тема, — успокаивающе отозвался Уитклифф. — Эдвард прекрасно справляется с подобным.
— Эдвард?
— Эдвард Спенс, — уточнил шеф. — Я тебе говорил: спонсор сегодняшнего вечера — Спенс и компания.
— Ах да, строители.
— Строительные подрядчики, — раздался за его спиной голос.
Нельсон обернулся и увидел мужчину приятной наружности примерно одного с ним возраста в безукоризненном вечернем костюме. Никаких белых шарфов и открытых воротов — только белая рубашка и черный галстук, оттеняющие загорелую кожу и густые черные волосы. Нельсону он сразу не понравился.
— Эдвард! — воскликнул Уитклифф. — Это Эдвард Спенс, наш хозяин. А это старший инспектор Гарри Нельсон и его прелестная жена Мишель.
Эдвард Спенс окинул женщину восхищенным взглядом.
— Никогда бы не подумал, что у полицейских такие красивые жены, Джерри.
— Одна из привилегий нашей работы, — натянуто отозвался Нельсон.
Холостяк Уитклифф (что вызывало множество пересудов) промолчал. А Мишель, привыкшая к восхищению мужчин, расцвела и широко улыбнулась.
— Нельсон, так вы тот самый коп, который участвовал в расследовании солтмаршского дела? — спросил Эдвард Спенс.
— Да. — Он не любил говорить о работе и раздражался, если его называли копом.
— Какая ужасная история.
— Да.
— Слава Богу, все разрешилось. — Спенс приятельски похлопал его по спине.
А еще надо благодарить Рут Гэллоуэй, подумал Нельсон. Но она предпочитала, чтобы об ее участии говорили как можно меньше.
— К счастью, подобные попадаются редко, — бросил он.
— Вот за это и выпьем! — Спенс всунул ему в руку очередной бокал с шампанским.
Никто не видел, как стошнило Рут, и она, поковыряв ногой землю, засыпала рвотные массы и вернулась в машину. Там Брюс Спрингстин пел Уэнди, что они рождены, чтобы постоянно бежать. Рут развернулась на стоянке трейлеров и двинулась к дому.
Ее коттедж был одним из трех на границе Солтмарша. Один дом пустовал, а другой принадлежал семье, которая приезжала только на выходные и, по мере того как росли их дети, появлялась все реже. Уединение не тревожило Рут. Наоборот, когда она вышла из машины и оказалась в широких просторах болот и песчаных дюн на горизонте и услышала отдаленное бормотание моря, ее радость только усилилась от сознания, что этот пейзаж принадлежит ей и больше никому. Улыбаясь, она открыла входную дверь.
Рыжий кот Флинт уже ждал ее и, едва завидев хозяйку, пошел навстречу, громко жалуясь на невнимание. В его миске оставался корм, но он любил есть только все самое свежее. Кот мурлыкал у ног Рут, пока она, почувствовав от запаха легкую тошноту, не наполнила миску новым кормом. Флинт привередливо обнюхал еду и вышел на улицу через специальную кошачью дверцу.
Рут присела у стола и проверила автоответчик. Звонила мать: спрашивала, по-прежнему ли она собирается приехать к ней на выходные. Несмотря на то что Рут была в высшей степени обязательным и надежным человеком, мать постоянно ждала, что она в последнюю минуту изменит планы. Второй звонок был от подруги Шоны, которая трещала о своем женатом дружке Филе. А третий — от Макса Грея. Интересно.
«Привет, Рут. Просто хотел сказать, какое удовольствие мне доставил наш разговор. Думал о нашем трупе. Если не хватает черепа, это может свидетельствовать о том, что мы имеем дело с культом головы. Слышала о раскопках на холмах Лэнксхиллс в Винчестере? Там в римском захоронении обнаружили семь безголовых тел, в том числе детское. Похоже, мы имеем дело с чем-то подобным. В любом случае до скорой встречи».
Рут подумала, как странно иногда выражаются археологи. Кости, найденные под фундаментом римского дома, превратились в «наш труп» и невероятным образом связали ее и Макса. У обоих появилось чувство собственника и даже симпатии к костям. Но достаточно ли этого, чтобы Макс ей звонил и оставлял сообщение? Что он хотел? Обсудить обезглавленное тело или еще раз с ней поболтать?
Рут вздохнула. Слишком это сложно для нее. А кроме того, ее голова была занята другими мыслями. Завтра ей предстояло ехать в Лондон сообщить матери, что она беременна.
— Таким образом, вы можете судить, что мы занимаемся тремя ключевыми объектами в самом сердце Нориджа. Старым кожевенным заводом, кинотеатром «Одеон» и заброшенным домом на Вулмаркет-стрит.
— На Вулмаркет-стрит, — кивнул Уитклифф. — Он когда-то был детским приютом?
— Да, — произнес Эдвард Спенс, намазывая масло на булочку. — Так вы, Джерри, из Нориджа.
Это многое объясняет, подумал Нельсон. Сам он вырос в Блэкпуле и, если бы не Мишель и дочери, бросился бы туда без оглядки. Это была идея Мишель, чтобы он поступил на работу в графстве Норфолк, и в глубине души он до сих пор обижался на нее за это. Дочери не любили Блэкпул: по их мнению, там смешно говорят, а ужинают в пять часов. И холодно им там, хотя северные девчонки круглый год ходят в мини-юбках.
Они уже находились в «банкетном» зале. Жареную свинину закамуфлировали под молочного поросенка. Мишель почти не притронулась к своей порции — выставлялась перед соседом — придурком в красной рубашке и нелепых очках по имени Лео. Соседка Нельсона, величественная женщина в синем платье, совершенно не обращала на него внимания, и ему не оставалось ничего иного как слушать бесконечные речи Эдварда Спенса о его торговых делах.
