Галина Романова - Программа защиты любовниц
Мельников отключил телефон, кое-как добрел до ванной и сунул голову под ледяную струю воды. Ощущение было таким, что череп изнутри разрывает. Но он простоял так минут пять. Потом так же долго стоял под ледяным душем. Покрылся гусиной кожей, дрожал так, что нижняя челюсть подпрыгивала, но выстоял. Долго растирался полотенцем, брился, в три приема чистил зубы, полоскал специальным эликсиром. Потом варил кофе, пил и все время пытался вспомнить, как он вчера в десять часов вечера*censored*ганил под окнами у Ольги. Как звонил ей, еще удалось вспомнить. Какие-то слова он ей хорошие говорил, это сто процентов. Что любит, говорил, что жить не может, что смысла нет и все такое, но чтобы дебоширил у нее под окнами, потом в подъезде…
Нет, хоть убей, не помнит!
Надо потрясти этих соседей. Сколько там Олькин хлюст насчитал? Десять человек? Ничего, ему доводилось за час и больше народу опрашивать. К тому же поедут они вместе с Володиным, так что…
Но оказалось, что Володин и не собирается ехать по Олиному адресу, и место преступления им подразумевалось совершенно другое, и поймал его Мельников уже на выходе.
— Нет, брат, туда ты сам поедешь, — утешил его друг, поймав за карман легкой летней рубашки. — Я там светиться за тебя не намерен. Сам выясняй, что такого ты наговорил своей бывшей возлюбленной и что такого сделал, почему она вдруг исчезла в никуда, не взяв с собой ничего из вещей. Ничего! Даже зубной щетки!
— А паспорт? — зачем-то спросил Мельников, прекрасно понимая, что хватается за воздух.
— Не знаю я ничего про паспорт. — Володин недовольно сморщился. — Зато я знаю, что у нас еще один труп девушки в парковой зоне.
— Что??? Ты хочешь сказать???
Он засипел так, что снова засаднило горло, к тому же его принялось так колотить, что Володину пришлось ему помогать садиться в машину.
— Нет, это не Оля, — вздохнул друг, протягивая ему бутылку минералки. — Слава богу, это не она… Найденная девушка длинноволосая, маленького роста.
— Снова он?
Володин молча кивнул. Мельников припал к горлышку бутылки, громко булькая, потом отдышался, вытер капли пролитой воды с шеи, покачал головой.
— Знаешь, Саш, — вдруг назвал он друга по имени, и тот тут же удивленно выгнул брови. — Если с ней что-нибудь… Я ведь жить не смогу.
— Знаю, — кивнул друг, дотянулся с переднего сиденья к нему на заднее протянутой рукой. — Я верю, Валер, что ты не сделал ей ничего дурного, и жених мне ее очень не понравился, но…
— Но через три дня, если она не появится, ты примешь его заявление и начнешь работать на полную катушку, — закончил за него Валера и кивнул, пожимая протянутую другом руку. — Я тоже.
— Что тоже?
— Тоже начну ее искать, если она не появится.
— Это я и без тебя знаю. Искать тебе ее придется не через три дня, а уже сейчас. Потому что…
— Потому что ее жених назвал меня единственным подозреваемым в ее исчезновении, — снова закончил за друга Валера. — Но не из-за этого ее стану искать, Саня. А потому что… Я не могу без нее!
Какое-то время они молчали, бездумно наблюдая за городским пейзажем, проскакивающим мимо автомобильного окна.
Начало лета выдалось жарким, сухим, пожароопасным. Город без конца заволакивало дымом, и многие не выходили из дома без марлевых повязок. Различить под кепкой с длинным козырьком и такой вот повязкой, кто именно идет, было невозможно. Прибавить сюда джинсы, бесформенную футболку, и вообще не понять: парень это или девушка.
Как искать Олю? Где искать? Почему она после вчерашней его дикой выходки вдруг пропала? Он точно не мог сотворить с ней ничего. Он и с собой-то сотворить ничего был не в состоянии. Только что дотащить свое хилое тело до дома, и то не факт, что это сделал он.
Как подумал, так и оказалось. Одна из соседок, из десяти любопытных, заявила, что после дикой сцены и ее плача на груди соседки он удалился со двора под руку с Оленькой.
— Как такое могло быть?! — вытаращил на пожилую женщину мутные с похмелья глаза Мельников.
— А как же еще?! Вы же буквально не стояли на ногах! — брезгливо поморщилась дама. — Она вас почти несла до остановки.
— До остановки? До какой остановки?! Во сколько это было?!
— Вы что же, молодой человек, совершенно ничего не помните?! — ахнула Олина соседка с первого этажа.
— Смутно, — вяло отреагировал Мельников.
— Разве можно так пить?!
— Нельзя, — кивнул он согласно и тут же попросил воды.
Соседка вошла в квартиру, он остался на лестнице, огляделся, напряг память. Ничего! Полный провал! Видимо, после телефонного звонка Ольге, обрывки которого еще как-то сохранились в голове, он принял еще.
Дверь распахнулась, женщина протянула ему высокий отпотевший стакан с ледяной водой. Мельников, дважды поблагодарив, жадно выпил, а потом извинился:
— Я, наверное, скот в ваших глазах? Простите.
Она, поджав губы, какое-то время его внимательно рассматривала. Видимо, пыталась понять, искренни ли его раскаяния. Потом кивнула, принимая все за правду, и проговорила:
— Мне, конечно, вас искренне жаль, молодой человек.
— Меня? Жаль? Почему?
— Вы вчера так убивались, так просили Олю отменить свадьбу.
— Правда?!
— Да… Я как раз на скамеечке сидела у подъезда, когда она вас на улицу выволакивала в буквальном смысле слова. А вы… Вы плакали…
— Я???
Мельников смутился и покраснел. На его памяти, последний раз он плакал в классе третьем от содранных в кровь коленок. Потом все! Ни единой слезы! Даже когда ногу вывихнул и правили ее потом без уколов минут пять. Да что там, когда мать хоронил, не плакал. Хотя душу выворачивало от боли и тоски. А вчера он плакал?!
— Не может быть, — покачал он головой. — Не может быть!!!
— Как вы можете утверждать, если ничего не помните! — возмутилась дама и отобрала у него пустой стакан. — Не может быть! Она вас тащит, а вы ревете, как дитя. И умоляете ее отменить свадьбу. Оленьке было жутко неудобно передо мной. Она поздоровалась, извинилась, вас все уговаривала успокоиться.
— А как? Как она это делала?! — спросил Мельников севшим голосом. — Как называла меня?
Господи, он бы сейчас все отдал, лишь бы снова услышать ее голос. Он так соскучился. Надо же было так нализаться, что не помнить ничего?! Хотя…
Если бы он не напился, он бы ей не позвонил, потом не притащился бы сюда скандалить. Не стал бы просить ее ни о чем, гордый потому что. А вчера вот под воздействием алкоголя его самолюбие атрофировалось, получается.
— Она? Она называла вас то Мельниковым, то Валерочкой, — вспоминала женщина, наморщив лоб. — Все говорила, Валерочка, я прошу тебя, не надо! Пожалуйста, не надо! А когда уж вы начали заваливаться на колени, прощения там просить или просто сил у вас стоять не было, тогда уж она на вас прикрикнула и назвала по фамилии. Так-то, господин Мельников.
— И она повела меня к остановке?
— Повела! — фыркнула женщина. — Это вы неверно выразились. Она вас потащила почти на себе! Подошел автобус, я из-за угла наблюдала, думала, если уж нужно, я ей помогать стану. Но Оленька справилась, она вас в автобус втащила.
— А сама?
— И сама следом. Она поехала с вами, — кивнула женщина и шагнула к своей двери. — Вот, собственно, и все. Потом ближе к полуночи объявился ее нареченный, начал носиться по этажам, звонить во все двери, спрашивать про Олю. И вид у него был весьма… я бы сказала, потрепанный, огорошенный. И под левым глазом у него я заметила свежую царапину. Вы с ним нигде, случайно, не пересекались?
Мельников вместо ответа лишь хмыкнул с печалью. Женщина все правильно поняла, кивнула.
— В какой автобус мы сели? Номер не помните? Да, и время желательно. — Мельников мысленно помолился на удачу.
— Времени было минут десять одиннадцатого, это точно, потому что двадцать минут одиннадцатого у меня начинается сериал, и я тогда еще подумала, что у меня есть десять минут… — чтобы понаблюдать, закончил за нее Мельников, не разжимая рта. — А автобус… Кажется, сто тридцатый, но мог быть и сто восемьдесят восьмой, и сто восьмидесятый, и сто девяностый. Я без очков в сумерках не очень хорошо вижу, да и стояла достаточно далеко. Однако узнать, думаю, вам не составит особого труда. Маршруты в автопарке расписаны…
Автобус оказался сто тридцатым. Его водитель и кондуктор сегодня отдыхали. Адресов их никто ему не захотел давать, а вот номерами телефонов снабдили. Первым он позвонил водителю. Тот отозвался заспанным злым голосом. Долго не мог понять, чего от него хотят. Когда понял, ответил нервно и отрицательно.
— Знаешь, командир, сколько упырей и алкашей в мой бас за смену садится?! Я должен всех запоминать?! Я за дорогой слежу…
Мельников позвонил кондуктору. Та не отвечала часа два. Он за это время успел трижды набрать Олин телефон, он был отключен, столько же раз созвонился с Володиным. Сначала изложил ему свои новости, потом выслушал неутешительные его.
