Анна Князева - Призраки Замоскворечья
Рыбникова польщенно заметила:
– Вот уж не ожидала. Не так часто балуете своим присутствием.
– Давно вас не видела. – Надежда обернулась к администраторше, которая стояла в гостиной возле двери. – Принесите нам кофе! – Затем, взглянув на Рыбникову, по-дружески предложила: – Немного поболтаем?
Ирина Ивановна кивнула:
– Пожалуй, у меня есть пятнадцать минут.
– А нам больше не надо. – Надежда жестом пригласила Рыбникову присесть у венского столика, накрытого кружевной скатертью.
– И где вы только находите подобные изыски, – удивилась Ирина Ивановна и повесила свою сумочку на спинку стула.
– Скатерть? – Надежда Раух провела рукой по шероховатому кружеву. – Ираида Самсоновна увлекается. Это ее страсть.
– Да что вы!
– Моя мать наперечет знает техники вышивок и все виды кружев.
– И что же, у нее большая коллекция?
– Огромная. Значительная часть хранится в квартире, но кое-что – здесь, в ателье.
– Можно?.. – В дверях появилась Виктория, поставила на стол поднос с кофе и удалилась.
– Прошу. – Надежда взяла чашку и, взглянув на небольшой портфель Ирины Ивановны, лежавший на антикварном комоде, спросила:
– Вы, верно, отсюда – сразу на службу?
– Да, знаете, вся в делах, вся в делах… В автомобиле не оставишь – важные документы. Повсюду ношу с собой. Все бы хорошо, но ведь еще сумочка.
– Завидую вам. – Надежда задумчиво улыбнулась и глотнула кофе. – Красивая женщина, успешный политик. И как только успеваете: съезды, заседания, телевидение. – Она положила в чашку кусочек сахара и размешала его ложкой. – Но знаете, вот что я подумала…
– Что же? – вежливо поинтересовалась Ирина Ивановна.
– Вам нужно чуть освежить гардероб. Сделать его современнее и, я бы сказала, чуть молодежнее.
Рыбникова пожала плечами:
– Я об этом не думала.
– И неудивительно. У вас и без того много забот.
– Что конкретно сменить?
– Не сменить, а чуть-чуть изменить.
– Так что же?
– Нам нужно уйти от широких, бесформенных брюк, они делают фигуру громоздкой.
– Но у меня неидеальные ноги, – заметила Рыбникова.
Надежда мягко улыбнулась и тронула ее за руку:
– Это – не приговор. Есть тысячи способов скрыть недостатки и подчеркнуть наши достоинства.
– Вы так убедительно это сказали, что я невольно поверила.
– И правильно сделали. Я много размышляла и вот что придумала. У вас изящные стройные лодыжки и узкие ступни. Очего бы не показать их с красивым загаром и туфельками на высоком каблуке?
– То есть укоротить брюки?
– Не только укоротить, а еще и заузить.
– На это трудно решиться! – Рыбникова чуть отстранилась.
– Видите ли, Ирина Ивановна, мы не гонимся за модой, мы ей соответствуем. А в моде нынче – молодость и здоровье. – Сделав небольшой глоток кофе, Надежда добавила: – И сексуальность.
Последнее утверждение произвело нужный эффект, Рыбникова заинтересованно подалась вперед:
– А что… Почему, собственно, нет?
Надежда Раух поняла, что дело пошло, и подлила масла в огонь:
– Мы не должны идти на поводу стереотипов.
– И вы уверены, что мне это пойдет?
– Абсолютно!
– Ну, хорошо… – Ирина Ивановна улыбнулась: – Давайте попробуем. В следующий раз.
– Почему в следующий? – Надежда Раух отставила чашку, поднялась на ноги и сняла с вешалки черный, плотного шелка костюм: – Давайте сейчас!
– Не хотите же вы сказать… – Рыбникова недоуменно взметнула брови.
Но Раух держала себя в руках:
– Я взяла на себя смелость перекроить брюки потому, что вижу вас в укороченных и зауженных. На мой взгляд, вы – молодая современная женщина, которая не боится экспериментировать.
Оспаривать последнее утверждение было бы глупо, Рыбникова встала и начала раздеваться, сказав при этом:
– Если мне не понравится, вам придется скроить еще одни брюки.
Спустя несколько минут Ирина Ивановна, одетая в костюм, с удовольствием оглядывала себя в зеркале:
– А знаете, вы оказались правы. – Она обернулась и одобрительно улыбнулась Надежде. – Так намного лучше. – Потом снова посмотрела на свое отражение. – Да нет… Вы просто волшебница! И как только в голову такое пришло?!
Усмехнувшись, Надежда потупилась:
– Это – моя работа.
Отметив пару недостатков в жакете, она прихватила их нитками и вышла из комнаты, позволив Ирине Ивановне спокойно одеться.
На немой вопрос администраторши Надежда чуть слышно ответила:
– Все хорошо…
– Можно я позвоню Соколову? – прошелестела Виктория одними губами.
– Звоните.
– Ну вот! – Из примерочной выглянула Рыбникова и, одернув блузу, спросила: – Когда костюм будет готов?
– Завтра. Сами заберете или нам привезти? – поинтересовалась Надежда.
– Помощник вам позвонит. – Ирина Ивановна обернулась, чтобы вернуться в примерочную, но вдруг застыла в дверях: – Где мой портфель?!
Надежда напомнила:
– Вы оставили его на комоде.
– Где мой портфель?!! – сорвалась на крик Рыбникова.
– Не знаю, – обескураженно проронила Надежда.
Они обе смотрели на гладкую поверхность комода. Портфеля с документами там не было.
На крик Рыбниковой прибежала администратор Виктория:
– Что случилось?
– У Ирины Ивановны пропал портфель с документами, – с удивлением в голосе проговорила Надежда.
– Как это пропал? – Виктория проскользнула в примерочную и огляделась. – Где он лежал?
– На комоде! – Рыбникова кинулась вперед и стукнула рукой по комоду. – А теперь его нет!
– Куда же он делся?
– Это у вас нужно спросить! Немедленно верните портфель!
– Но я его не брала.
– Тогда кто его взял? – Ирина Ивановна воинственно подступила к Виктории: – Отвечайте!
– Не нужно кричать на девушку, – проговорила Надежда. – Виктория не могла взять ваш портфель. Она принесла кофе и сразу же вышла. Не волнуйтесь, мы обязательно во всем разберемся.
– Я не могу ждать, пока вы разберетесь! Требую вернуть мой портфель, и я немедленно покину эту провальную яму! – Рыбникова на глазах теряла лицо. – Вы хоть понимаете, какими будут последствия? От всей вашей богадельни не останется камня на камне!
Виктория между тем поочередно выдвинула все ящики комода и обыскала всю комнату.
– Ну что? – спросила Надежда.
– Портфеля нигде нет.
– Как это нет?! – взвыла Ирина Ивановна. – Ищите! И не дай вам бог его не найти! – Она схватила сумочку, отбросила стул и ураганом пронеслась по примерочной. Затем, чуть успокоившись, отчеканила: – Его мог взять закройщик!
Виктория возразила:
– Валентин Михайлович не проходил дальше двери. Повесил костюм и сразу же вышел.
– Я видела портфель, когда мы с вами беседовали, – вмешалась Надежда. – После этого в комнату никто не входил.
– Здесь есть другой выход? – Рыбникова принялась руками шарить по стенам.
– Другого входа нет. Это примерочная.
– Окно?
– Вы же видите, окна тоже нет, – расстроенно проговорила Надежда, осознавая весь ужас случившегося.
Ираида Самсоновна появилась как раз в тот момент, когда ее появление было необходимо:
– Все хорошо? – спросила она, уже понимая: что-то случилось.
– Исчез портфель с документами, – сказала Надежда.
– Его украли! – гневно крикнула Рыбникова.
– Это невозможно, – проговорила Ираида Самсоновна и осторожно поинтересовалась, обращаясь к Ирине Ивановне: – Вы уверены, что не оставляли его в машине?
Та возмущенно повернулась спиной.
Надежда сказала:
– Я видела его, мама. Он лежал на комоде.
Ираида Самсоновна подошла к предполагаемому месту кражи портфеля:
– Отсюда его никто не смог бы забрать. Это невозможно. – Она обернулась: – Что бы вы ни говорили, я вызываю полицию.
– Никакой полиции! – крикнула Рыбникова, и все замерли.
Она вышла в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь, так что Надежда, Ираида Самсоновна и Виктория остались в примерочной. Оттуда было слышно, как Ирина Ивановна говорит по телефону. Когда она вернулась, ее трудно было узнать. На смену истерике пришло злое спокойствие.
– Перекройте все выходы, – приказала она. – Никто никуда не выходит. Через полчаса сюда приедут люди. Они во всем разберутся.
Глава 2
Масштаб бедствия
Ираида Самсоновна и Надежда Раух сидели на диване в гостиной, как нежданые гости или бедные родственники. Напротив них, в кресле, сжалась в комочек администратор Виктория. Закройщик Валентин Михайлович стоял у стены, гордо выпрямив спину и сложив на груди руки.
Рыбникова непрерывно ходила по комнате до тех пор, пока в ателье не появились несколько мужчин в штатской одежде. Один из них, одетый в белую футболку и светлые джинсы, отвел Ирину Ивановну в сторону и, пока они говорили, поочередно оглядывал всех присутствующих. Мужчине было лет тридцать пять или чуть меньше. Его лицо можно было назвать красивым, если бы не шрам на левой щеке, который уродовал лицо, но только усиливал ощущение силы, которое излучал этот человек.
