Наталья Александрова - Священные чудовища
– Ладно, пару слов скажу, – согласился он. – Вот как думаешь, что сейчас должен делать я, майор полиции, вызванный тобой на место преступления? Вызывать опергруппу – раз, допрашивать тебя – два, собирать улики – три, допрашивать соседей и так далее. И какой первый вывод делаю я, увидев этот кошмар? Ты сбрендила или приревновала своего хахаля и ночью отрезала ему голову. А потом в припадке безумия пришила эту голову к женскому телу.
– Да зачем мне это? – Теперь уже Инга орала в голос.
– Черт тебя знает, – устало ответил Иван, – никто и разбираться не станет, это я тебе точно говорю. Определят тебя к нам, следствие быстро проведут, учтут твои колеса, без которых ты жить не можешь, определят в спецпсихушку. А дело закроют, это стопудово. Я ничего не смогу сделать, потому что как узнают о нашем с тобой знакомстве, да еще та история на свет выплывет, так меня сразу от дела отстранят.
– И что ты собираешься делать? – угрюмо осведомилась Инга.
– Собираюсь нарушить закон и пренебречь своими служебными обязанностями. Ради нашей… ради всего, что нас связывает. – Иван отвел глаза.
– Ты не веришь, что это не я?
– Это неважно. – Теперь он спокойно встретил ее взгляд. – Ты меня вызвала, чтобы я помог. Я приехал и тебе помогу, только слушайся и делай что велят.
– Я согласна, – пробормотала Инга.
– Тело мы вывезем и выбросим в мусорный контейнер на моем участке, чтобы нашли его быстро и ко мне дело это попало. Чтобы я руку на пульсе держал. Но без головы, потому что если такое увидят, то точно нам дело не поручат, управление себе заберет, там у них отдел специальный по маньякам. И вообще по голове и опознать можно. Этот твой, как его, Макс, с кем жил?
– Один вроде, – неуверенно ответила Инга. – Что не женат – это точно, я паспорт видела.
– Все равно, с работы или соседи хватятся, что нет его, подадут в розыск, по фотке его и вычислят. А тебе это надо? Вас вместе, уж наверное, хоть кто-то видел.
– Да мы не скрывались.
– Вот то-то. Так что давай, неси ножницы. Хотя погоди-ка, давай это в ванну перенесем, а то мало ли что, потом весь диван изгадишь… А ванну вымоешь с хлоркой – и все.
«Еще и ванна, – с тоской думала Инга, – теперь еще и в ванную не зайти будет».
– Что стоишь, – прикрикнул Иван, – бери ее за ноги! Не боись, не лягнет, она уж давно мертвая.
Тело упало в ванну с глухим стуком, как деревянное. Совершенно некстати Инга подумала, что, если хозяйка увидит отбитую эмаль, не оберешься потом шуму и причитаний. Вот как раз самое время ей сейчас бояться хозяйку.
«Это не Макс, – твердила Инга про себя, выковыривая нитки, – это не он, не его голова. Это манекен, он ничего не чувствует, он уже давно мертв, он ничто. Не эти волосы я гладила только вчера, не в эти глаза смотрела. Не эти губы мне улыбались».
– Осторожнее, – прикрикнул Иван, – следов не оставляй! Нитки все до одной вытащи. Попадется какой шустрый докторишка, эксперт медицинский, еще начнет вопросы задавать – откуда нитки да что там к ней пришито было. Начнет приматываться, копать глубоко, а нам с тобой это ни к чему.
Наконец эта мука закончилась. Иван аккуратно отделил голову Макса от тела.
– Так, – сказал он, – похоже, Макса твоего недавно убили, суток еще не прошло. Видишь, он скотчем все заклеил, чтобы не кровило. Неси чистый мешок для мусора. Перчатки не снимай!
Он опустил отрезанную голову в черный непрозрачный мешок и затянул завязки. Инге сразу стало легче.
– Теперь с ней. – Иван внимательно осматривал тело. – Что ты можешь сказать о ней?
Инге уже было все равно.
– Женщина была очень и очень ухоженная, наверняка обеспеченная, – заговорила она, – за собой следила не от случая к случаю, а постоянно. Фитнес там, солярий – видишь, кожа загорелая и следов купальника нет.
– Не шлюха, – перебил Иван, – у тех ногти накладные, гладкости такой нет. И вообще, сразу видно, что бабенка не из простых, уж больно холеная. Даже сейчас заметно…
– Ага, маникюр-педикюр дорогой и все такое, – согласилась Инга.
– Сфоткай татушку ее на свой телефон, – приказал Иван, – мне нельзя светиться. На всякий случай.
Инга решила не спорить.
– Ладно, время поджимает. – Иван глянул на часы. – Во что бы ее завернуть…
– Да хоть в эту простыню.
– Ни в коем случае! Это же твоя простыня, ты же на ней спала. Там следов твоих сколько!
Ингу снова затрясло при мысли, что она полночи пролежала рядом с трупом.
– Ты бы еще бабушкину скатерть предложила с монограммой!
– Да нет у меня бабушкиной скатерти. Вообще никакой скатерти нет, ты не хуже меня знаешь.
– Пленку бы хорошо, да у тебя ведь нет.
Пленка, как ни странно, у Инги в хозяйстве была. Квартиру эту она снимала уже больше года и потихоньку приводила в порядок – уж больно противно было смотреть на висящие лоскутьями обои и куски старой краски на дверях. Когда была в подходящем настроении, Инга сама покрасила двери в комнату и кухню, подклеила обои и даже заменила треснувший унитаз.
На очереди было еще много всего, так что пленка так и лежала в кладовке – не покупать же каждый раз новую.
Пленка была пыльная и заляпанная краской, но Иван сказал, что так даже лучше – она непрозрачная.
Иван подхватил длинный тюк и бросил через плечо, что остальное берет на себя: он знает одиночный мусорный контейнер, там поблизости камер нет, людей тоже, и бабки любопытные в окна не пялятся.
– А ты займись головой, спрячь так, чтобы никто не нашел.
– Я? – Инга оторопела, попятилась. – Куда ее? В лесу, что ли, закопать?
– Я сказал спрятать, а не закопать! – рявкнул Иван. – Чтобы, если нужно, можно было найти. Мало ли что. Лес – это ненадежно, увидит кто-нибудь, собака унюхает. Если только подальше, но куда ты попрешься? Ладно, сама придумай, куда ее деть. Тут разберись. – Он кивнул на разоренную постель.
– Да я все выброшу!
– Не надо. Нужно в стиралку запихнуть на самый мощный режим. И порошка ядреного побольше положи.
– Да я на эти простыни в жизни не лягу!
– Потом можешь выбросить, только не в своем дворе. Все, я пошел. Мне не звони, сам на связь выйду, если что.
Инга заперла за ним дверь и бессильно сползла по стене на пол.
Просидев так какое-то время, она спохватилась, что, хоть тела больше в квартире нет, есть голова Макса, и, если припрется вдруг хозяйка или еще кто и найдут тут это самое, будет конец света. Нет, лучше об этом не думать.
Но кто, кто мог сотворить такое? Кто убил Макса и эту незнакомую женщину, зачем устроили эту кошмарную инсталляцию? И почему подбросили этого монстра именно ей?
От таких вопросов точно в голове не прояснится, только хуже будет. Иван молодец – сосредоточился на неотложных делах и ей велел сделать то же самое. Сейчас главное спрятать куда-то голову, а подумает обо всем она потом. Думать придется, так просто от этого дела не отмахнешься.
На миг ей показалось, что за ней наблюдает огромный красный пылающий глаз, он проникает прямо в мозг и выжигает все внутренности – добела, до гулкой звенящей пустоты. Инга помотала головой, чтобы избавиться от наваждения, и встала.
Умылась на кухне – не могла зайти в ванную. Нашла в кладовке пустую коробку, затолкала в нее мешок с головой и тщательно заклеила коробку скотчем. Затем сунула скомканные простыни в стиральную машину – потом, все потом! – и вышла из дома, натянув первое, что попалось под руку.
Сидя на полу в прихожей, она придумала, куда может спрятать голову Макса. Раз нельзя закопать в лесу (тут Иван прав, куда она попрется осенью, машина может завязнуть, да еще лопату нужно с собой брать, а это подозрительно), тем более Иван велел сохранить голову в товарном, так сказать виде, нужно положить ее в морозилку. Только не в своей квартире, еще чего не хватало.
Нужно положить в такое место, где холодно всегда. И такое место у нее есть. Как раз недавно она чистила компьютер в одном ресторане. Директор его Эльдар Георгиевич очень ее благодарил, поскольку в компьютере у него была не только белая, но и черная бухгалтерия и без этого компьютера он был буквально как без рук. И все это полетело, по его собственному выражению, к чертям собачьим, какой-то вирус все уничтожил.
Инга все восстановила, антивирусники поставила, да еще в качестве бонуса показала Эльдару, как скрыть нужные файлы от не в меру любопытных глаз. Знающий человек, конечно, разберется, но много ли их, знающих-то.
Лифт остановился, в нем уже была какая-то тетка, кажется, Инга видела ее раньше. Сейчас, увидев Ингу, тетка брезгливо поджала губы. Краем глаза Инга оглядела себя в зеркале лифта – да, если честно, тетка имеет право быть недовольной. В зеркале отражалось форменное чучело: волосы растрепаны, глаза совершенно больные, лицо бледное до синевы. Иван бы ее в таком виде точно из дома не выпустил, у нее же просто на лбу написано, что она преступница. Еще коробка эта, подумают, что украла что-то, вскроют, а там… Инга поймала в зеркале взгляд тетки, теперь уже испуганный.
