Анна Князева - Наследница порочного графа
– Никем.
Здесь опять вмешалась Татьяна Ивановна:
– С завтрашнего дня Людмила Вячеславовна оформлена моим заместителем, – взглянув на часы, Песня исправилась: – Точнее, уже с сегодняшнего.
– Что имеете сообщить? – задав этот вопрос и не дожидаясь ответа, следователь обратился к мужчине, который стоял рядом: – Скажи, чтобы с шофером побыстрее заканчивали.
Тот спросил:
– После допроса забираем его с собой?
– Не знаю.
– Вы о шофере по фамилии Квят? Его не за что забирать! – отчетливо проговорила Дайнека.
– Вот как? – следователь развернулся и с интересом взглянул на нее – Это что же, вы так решили?
– Для ареста нет оснований.
– Мы не говорим об аресте. Речь идет о задержании до выяснения обстоятельств.
– Вы можете все выяснить здесь и сейчас.
– Расшифруйте…
– Я была в машине, когда все случилось.
– Вот оно что… – он заглянул в свой блокнот. – Точно, Дайнека Людмила Вячеславовна… А я думал, вас «Скорая» увезла.
– Как видите, я здесь.
– Можете дать объяснения?
– Я готова.
– Как себя чувствуете?
– Хорошо.
Мужчина представился:
– Следователь следственного отдела Галуздин Игорь Петрович.
Дайнека кивнула:
– Очень приятно.
– Где мы можем поговорить? – на этот раз Галуздин обратился к директрисе.
– В комнате у сестры-хозяйки, – ответила Татьяна Ивановна.
– Там допрашивают Квята.
– Тогда идите в гостиную. Только вот что: со вчерашнего вечера там не работает верхнее освещение.
– Мне нужно будет писать.
– Включу для вас настольную лампу.
– Идемте, – следователь взглянул на Дайнеку. – И вы тоже.
Втроем они направились по коридору в гостиную. Татьяна Ивановна, как и обещала, принесла и подключила настольную лампу, но уходить не спешила.
Следователь раскрыл папку и разложил на столе документы.
– Начнем…
– Простите, – перебила его Песня, – можно один вопрос?
– Задавайте.
– Как мог Безруков оказаться ночью в лесу?
– Это вы меня спрашиваете? – следователь с усмешкой прищурился: – Тот же самый вопрос я бы хотел адресовать вам.
– Я не знаю! – испугалась Татьяна Ивановна.
– Я тоже. По крайней мере, пока. Но, должен заметить, вы, как директор пансионата, должны быть в курсе, где находятся ваши подопечные. Не мне вам объяснять, что о пожилых людях нужно заботиться.
– Безруков был вменяемым стариком. Забывчивостью не страдал.
– А если бы страдал?
– Те, что страдают, у нас изолированы.
– Где?
– В третьем корпусе. Там живут дезориентированные и с болезнью Альцгеймера.
– Что за болезнь?
– Я же сказала: неспособность ориентироваться в пространстве и потеря памяти. Что-то помнят, что-то забывают, потом опять вспоминают. Но большинство – в полном беспамятстве.
Следователь придвинул к себе бланк допроса:
– Помнится, вы хотели принести личное дело Безрукова.
– Да, простите, совсем я расклеилась, забыла, за чем пошла…
Вздыхая и качая головой, Татьяна Ивановна Песня направилась к лестнице и спустилась на первый этаж, чтобы пройти через подземный переход в общий корпус.
При мысли, что ей предстоит преодолеть этот путь в одиночку, Дайнека поежилась.
– Вам холодно? – спросил Галуздин.
– Нет, это другое.
– Опасаетесь чего-то? – он оглядел темную гостиную и остановил взгляд на большом панорамном окне, за которым плотной стеной стояли черные ели. – Место жутковатое. И кому пришло в голову поселить здесь стариков?
– Уверена, утром оно таким не покажется.
Следователь взглянул на часы:
– Что ж, скоро увидим. Ждать осталось недолго. – Он взялся за ручку и вписал в протокол ее полное имя. – Сколько вам лет?
– Двадцать три.
– Образование?
– Высшее.
– Москвичка?
– Да. Проживаю на Второй Ямской улице.
– Замужем?
– Нет…
Следователь поднял глаза и внимательно на нее посмотрел:
– Зачем же вы согласились на эту работу?
От удивления она забыла поинтересоваться, какое ему дело, и только сказала:
– Кому-то нужно ее выполнять.
– Кто бы с этим поспорил. – Закончив писать, Галуздин положил ручку. – Что вы там видели?
– Где?
– Вы сказали, что находились в машине с Квятом, когда он сбил Безрукова.
Неожиданно для себя Дайнека воскликнула:
– Я бы так не сказала!
Следователь отмахнулся от нее как от большой назойливой мухи:
– Бросьте! Факт налицо. У пострадавшего многочисленные ушибы, порезы и перелом.
– В том месте лес начинается у кромки дороги. Старик выскочил неожиданно. Квят сразу затормозил. Никто, даже самый опытный гонщик, не смог бы затормозить быстрее.
– Надо же, как вы его защищаете… С чего бы это?
– Я за справедливость.
– Только и всего?
– Чего же вам больше? Не могу допустить, чтобы обвинили невиновного человека. А если вы подразумеваете мою личную заинтересованность, то мы с Квятом почти незнакомы.
– Значит, по-вашему, он невиновен?
– На его месте мог оказаться любой. Старик сам бросился под колеса. У меня вообще было ощущение, что попасть под машину в тот момент для него было меньшим из зол.
– Как вы сказали? – Галуздин озадаченно крякнул. – Меньшим из зол! Что конкретно вы имели в виду?
– Не знаю, – сказала она. – Просто озвучила то, что почувствовала в тот самый момент.
– Почувствовала или поняла? – уточнил следователь.
– Скорее, и то, и другое.
– Очень интересно… Для этого были основания?
– При чем тут основания? – удивилась Дайнека.
– Возможно, вы что-то увидели или услышали?
Немного поразмыслив, она произнесла:
– Я была под впечатлением того, что случилось в дороге.
– И что же?
– Сломалась машина, и мы долго стояли на проселке в темном лесу. Не самое приятное дело. Чего только не передумала, как будто предвидела, что случится потом.
– Ощущения меня не интересуют. Вспомните, может, вы что-то заметили. Подсказываю: проехавшую машину, идущего человека…
– Огонек…
– Что?
– Когда мы снова поехали, я увидела в лесу огонек.
– Отчетливо увидели?
Она покачала головой:
– Не уверена. Возможно, это было отражение на стекле.
– Отражение?
– Например, лампочки с приборной панели.
– Ну хорошо, – Галуздин снова взялся за ручку и записал в протокол несколько слов. – Увы, все ваши показания базируются на ощущениях и предчувствиях.
– Не только. Когда старик упал на капот, я заметила, что у него под ногтями земля.
– Действительно? – следователь записал то, что она сказала. – Нужно проверить. Но как же вы разглядели?
– Он царапал ногтями по лобовому стеклу перед моим носом. А на его голове была кровь.
– Это неудивительно.
– Почему?
– Объясню: его сбила машина.
– Головой он не бился. Старика подбросило вверх, после чего он упал на капот.
– Теперь понимаю, с чего вы вдруг отключились, – заметил Галуздин.
С лестницы послышались шаги. Скоро к ним подошла Песня.
– Вот, – она положила на стол картонную папку. – Лично дело Безрукова. Надеюсь, вам не нужна его медицинская карта?
– Это без надобности.
– И все-таки, – снова заговорила она. – Как Безруков мог оказаться ночью в лесу, да еще голый?
– Да еще с землей под ногтями, – добавил следователь. – Старик бы чистоплотным?
– Чего-чего, а этого у него не отнять.
– В двух словах, кто он такой?
– Бывший артист кордебалета, служил в провинциальном театре оперетты. Выходил в массовках, пел в хоре.
– Откуда вам это известно?
– Он сам мне рассказывал. Да и не только мне. Тихон Иванович – человек общительный.
– У него есть родственники?
– Нет, он одинок.
– С кем из проживающих здесь он дружил?
– Со всеми понемногу. Он ведь у нас недавно, всего несколько месяцев. Я, кстати, видела его вчера вечером на ужине. Мне сказали, что потом он сидел здесь, в гостиной, до тех пор, пока не отключился свет.
– Когда это случилось?
– Часов в восемь.
– Из-за чего?
Директриса пожала плечами:
– Не знаю. Завтра приедет электрик, он разберется.
Следователь протянул Дайнеке лист протокола:
– Прочитайте, напишите внизу: «С моих слов записано верно» и распишитесь. – И, пока Дайнека читала, он снова обратился к Татьяне Ивановне: – Кто вам сказал, что старик вечером находился здесь?
– Артюхова Ирина Маркеловна. Она с ним беседовала.
– Ваша сотрудница?
– Да нет же. Артюхова – актриса столичного драмтеатра, живет здесь с основания пансионата. Кажется, у них с Безруковым были отношения.
– Что?! – удивился следователь.
– А что в этом странного? У нас и такое бывает.
– С ней нужно поговорить…
– Не сейчас, – забеспокоилась Песня. – Здесь контингент пожилой. Их ночью беспокоить нельзя.
– А я и не говорю, что сейчас, – Галуздин сложил лист протокола вдвое и сунул в карман пиджака. – На сегодня достаточно.
