Капкан со всеми удобствами - Андреева Валентина Алексеевна

– Ничего не понимаю…

– Естественно! Ты слишком умна, чтобы сейчас, при разговоре со мной, все понимать!

– Максим! – заорала я в трубку. – А когда мне выходить на работу?

В трубке возникло зловещее молчание. Вероятно, шеф в душе меня куда-то посылал. И не с благими намерениями. Передышка помогла ему справиться с волнением, поскольку ответ на мой вопрос прозвучал относительно спокойно:

– А когда захочешь, милая… И лети, плыви или катись на все четыре стороны! – Последнее пожелание он рявкнул, несколько испортив впечатление от предыдущей фразы.

Долго я не раздумывала. А что тут может быть еще? Господин Солодов воспользовался своим положением и многочисленными связями, чтобы решить вопрос о моем домашнем аресте на неопределенное время. Капкан со всеми удобствами! Исподтишка будет отлавливать охотников за содержимым конверта. Только я ведь назло и с капканом уйду! Отхряпаю его от удобств и слиняю.

Я перезвонила Антону Васильевичу. Услышав ненавистный голос с легкой хрипотцой, сразу же поблагодарила за предоставленную возможность отдыха. Не – ограниченную. Он сдержанно заметил, мол, ничто не вечно в отличие от вечной памяти. Но и она не для всех.

– Вы оказались в числе избранных. – Искренность била из меня фонтаном. – Вас я буду помнить всю свою долгую интересную жизнь. Даже после вашей смерти.

Дальше он слушать не стал.

Но если все же Антон Васильевич тут ни при чем, кто и что сказал нашему генеральному, чтобы без меня меня отпустили отдыхать? Звонить ему, пожалуй, не стоит, это не главный вопрос в моей ситуации. Есть поинтереснее: чем, например, занимается фирма «Купава»?

Я перезвонила Наталье и попросила задействовать Лешика в получении необходимой информации. Потом попробовала соединиться со Светланой – безуспешно. Абонент был скорее отключен, нежели находился вне досягаемости сети. Ну и ладно. Займемся соседом – есть зацепочка. Энергия била через край. Вот что значит вовремя отдохнуть! Я мельком заглянула в зеркало и убедилась, что никого своим видом не удивлю. Элька вылезла из убежища и потерлась у ног, давая понять, что зла не помнит. Ласково погладила персиянку по голове и подсыпала корма. На всякий случай закрыла дверь на ключ.

Три коротких звонка в квартиру соседа успеха не возымели, хотя за дверью опять слышалась какая-то возня. Я позвонила еще три раза. Как бы нехотя дверь приоткрылась.

– Поговорить надо, – прошептала я.

Владимир открыл дверь шире, убедился в том, что я одна, молча кивнул головой и посторонился.

На кухне появились стол и две табуретки. На столе стояли чашка, начатый пакет с сахарным песком и упаковка пакетированного чая «Липтон». Я, недолго думая, села. Владимир, очевидно, не думал вообще, поскольку уселся вперед меня и приглашать последовать своему примеру не собирался. Глаза его внимательно изучали рисунок линолеума. Жаль. Хотелось бы видеть их выражение…

– Ты кое-что уронил к Наташке на лоджию…

Сосед уменьшился в размерах, и я заметила, как руки у него на коленях сжались в кулаки. Мне это не очень понравилось. Но я продолжила:

– Это «кое-что» до сих пор там валяется, поскольку у Наташки не было необходимости высовываться на лоджию. Перелезть через перегородку ты не мог – сам говорил, что панически боишься высоты. Легче было проникнуть к ней в квартиру. Только ты не мог понять, когда она бывает дома. А теперь квартира на сигнализации…

– Двести долларов хватит? – проронил в пол сосед. – Двести долларов, если вынесешь сверток с ее балкона.

– Да я и так вынесу – бесплатно. Если в нем нет ничего криминального. Давай начистоту! Начиная с истории своего появления здесь. Кто послал и зачем? На профессионала ты не похож. Не расскажешь – все быстро станет достоянием милиции. И желательно поторопиться. Если через полчаса меня не будет дома – тебя не будет тоже. Совсем!

Произнеся эти слова, сама струхнула, но сосед неожиданно распрямился и явил жалкое испуганное белесое лицо в красный горошек. Не иначе как на нервной почве.

– Я это… из дома ушел. А жить было негде. Пожил с недельку у сестры, но у нее своя семья. Спасибо, Светлана выручила.

Он замолчал и снова уткнулся в пол. Я – тоже. Рисунок был пестрый – темно-коричневый фон специально побрызгали серовато-белой краской, и эти крапины умело маскировали пыль и скучное однообразие. Владимир, кажется, замолчал основательно.

– Зачем ушел из дома? Или это легенда? И что в пакете? Ты так и не ответил.

– Жена… ну, словом, связалась с какой-то мразью… Ты дай слово, что никому не расскажешь. Я еще и сам не знаю, как выпутаюсь… – Он посмотрел на меня вполне нормальным человеческим взглядом. Страшного в нем ничего не было.

– Надеюсь, ты никого не убил?

Он отрицательно покачал головой. Пришлось дать честное слово, что разговор за пределы нашей лестничной клетки не выйдет. Сосед точно плохо соображал, поскольку это обещание его вполне устроило.

– Нинка в прошлом году ездила отдыхать к родным в Ессентуки. Давно собиралась, только боялась – там, сама знаешь, не очень спокойно. А у нее желудок больной. Хотела на источник походить. Вот и походила… Сначала я ничего не замечал – работаю много. Водителем-экспедитором на одной продовольственной фирме. Движение сейчас сама знаешь какое. В семь утра ухожу, к одиннадцати вечера возвращаюсь. По субботам тоже иногда вызывают. Отдыхать некогда, зато платят хорошо. Она дома сидит. Несколько раз устраивалась в магазины, но там по два месяца зарплату не платят. Продавцы меняются, как дни в году, – кто требует свои деньги, кто нет. Зря только медицинскую книжку ей купил. И чего не хватало? Как говорит моя мать, родилась в хлеву, а кашляет по-горничному. Стал замечать, что от нее все время духами пахнет. Ну, думаю, пусть – для меня же душится. А месяц назад возвращаемся с ней из супермаркета, я отбежал в ларек – обложку для паспорта купить, старая-то истрепалась. Гляжу, а рядом с ней «Ауди» притормозила. Она испугалась, в мою сторону смотрит. Я сделал вид, что ничего не вижу. Какой-то хмырь из машины ей пакет протянул, она его быстренько в сумку сунула и отскочила. Всю дорогу до дома лебезила. Сумку я у нее, не выдержал, в лифте отнял. Лучше бы этот пакет не разворачивал… Деньги там были… Доллары. И порошок белый, в пластик запаянный…

– Наркотики! – ахнула я.

– Наркотики, – горестно выдохнул Володя. – Она мне все тогда рассказала. Как гульнула от меня в Ессентуках с абреком, как ей потом показали кассету с ее выкрутасами в постели, которую мне обещали переслать, если откажется отвезти в Москву посылочку и кому надо передать. И пошло-поехало. Весь год у себя наркоту хранила… На месте убить хотел! Три дня у сестры жил. Только куда денешься – беременная она. Вернулся… А через две недели полез в шкаф за пакетом с цементом – плитка в ванной отвалилась, зачерпнул совком: в пакете что-то твердое. Сунулся рукой, а там новый сверток… Нинка увидела, побелела вся, затряслась, заплакала. Встретили, говорит, попросили в последний раз припрятать на неделю. А если, мол, не согласишься – муж до дома не доедет… И что делать? В милицию нельзя – посадят дуру. Может, и есть за что, но ребенок-то не виноват. В эту ночь я ее – на поезд и к тетке отправил. Утром уволился, пакет взял – и к сестре. Только ее страшно подставлять. Через Светлану сюда попал. Пакет выкинуть побоялся – вдруг найдут меня. Отдать придется. Может, поторгуюсь – в покое оставят. Веришь, в комнате эту гадость держать было тошно. Сунулся на балкон. Он у твоей подруги только с фасада да с противоположной стороны застеклен. А здесь амбразура оставлена. Веревки для белья общие повешены. Решил пакет под старый таз сунуть, да как черт дернул – вниз посмотреть. Может, и смешно, конечно, но на табуретку встать боюсь. Дома на первом этаже живем, и то на балкон не вылезаю. Замутило враз, голова закружилась, а вниз так и тянет. Дернулся, к соседской стороне отшатнулся, а тут этот таз под ноги… Словом, улетел пакет к твоей подруге. На коленках назад вполз… Думал, думал, что делать? А тут еще наряд ментов! Вы постарались?