Кэрол Дуглас - Крадущийся кот
Каждый поворот заставлял серый бетонный спуск вращаться перед глазами, а желудок Темпл – судорожно сжиматься. Она поворачивала, поворачивала, поворачивала… и, наконец, увидела впереди прямой отрезок, который вел к будке охранника. Попросить его о помощи?.. Но равнодушный молодой дежурный едва взглянул на переднее стекло с наклеенным на него гостевым пропуском, а она уже проехала, оставив будку позади, и катилась навстречу сияющему впереди ослепительному солнцу Невады.
Солнечные очки! Правой рукой она судорожно зашарила в недрах разворошенной сумки, ища знакомый футляр. Она должна надеть очки до того, как безжалостный свет ударит по ее воспаленным глазам. Она должна видеть, куда едет!
Пальцы вслепую рылись среди кучи сваленных как попало вещей – нет, это не то, это косметичка, а не футляр! — а «шевроле» продолжал катиться навстречу солнечному свету, неотвратимому, как стена пожара. Наконец, она ухватила мягкий виниловый футляр, выудила очки, зубами открыла дужки и пришлепнула очки к носу как раз вовремя.
Теперь, укрытая, замаскированная, спасенная, она снова могла дышать, хотя и с трудом. Смотри хорошенько, куда едешь. Тебе нужно домой. Или сразу в полицейский участок?.. Нет, это слишком далеко. И придется объяснять, что случилось и почему. Никто не поверит. А если поверит, ты навлечешь на голову Макса еще больше неприятностей, которых, судя по всему, у него и так выше крыши.
К счастью, улицы Лас-Вегаса в основном прямые, ровные и простые, без извилин. «Шевроле», фигурально выражаясь, чуял дорогу домой, руль поворачивался вправо и влево в отработанном ритме. «Вторая натура» взяла верх. Случайные красные светофоры проплывали мимо отражениями в сияющих, раскаленных солнцем боках автомобилей, да странные радиопомехи в голове сопровождали ее всю дорогу, хотя она не включала радио.
И вот каждое дерево на пути выглядело родным, и олеандровые кущи вились в знакомом порядке, и до въезда на парковку «Серкл-ритц» оставался всего один поворот направо, всего одно бесконечно тянущееся движение ее несчастной правой руки.
Кто-то добрый оставил ей местечко в тени.
Темпл выбралась из машины в порядке, обратном ее болезненному усаживанию внутрь. Несколько бесконечных секунд она тупо стояла рядом, никак не решаясь запереть автомобиль, покинуть безопасную коробочку. Вдруг нападавшие ждут ее здесь? Нет, слишком близко к дому, слишком безлюдно, чтобы затеряться в толпе. Слишком много свидетелей, которые ее знают и могут прийти на помощь. Нет. К тому же, если они только попробуют проникнуть в ее квартиру, им придется иметь дело с Чернышом Луи, почти двадцатифунтовым сторожевым котом! Вот.
Она побрела к калитке, ступая на носок левой ноги и привычно держа пятку на высоте двенадцати сантиметров, так что почти не хромала. «Правильно разношенные ножки долго сохраняют форму», — Темпл обрадовалась, обнаружив внутри себя остатки юмора, внезапно всплывшие поверх боли и шока, точно нежданные спасительные обломки после кораблекрушения – нечто, за что можно уцепиться, чтобы продержаться на плаву… Еще немного, еще несколько шагов до калитки. Добравшись туда, она попыталась открыть замок – ключи и каблук по-прежнему составляли друг другу потную компанию в ее правом кулаке, левая рука была занята тяжелой сумкой, захлестнутой ремешком за запястье.
Тугая калитка, отворившись, проскребла по асфальту и захлопнулась за спиной Темпл неприлично громко. Но, по крайней мере, замок защелкнулся сам. Ей нужно было пересечь раскаленный двор и добраться до задней двери квартирного комплекса, до спасительного тенистого уголка, предлагающего прохладу и безопасность в равно приятных размерах.
Осталось всего каких-нибудь несколько шагов. Один. Второй… Осторожно! Не двигать плечом, головой, глазами. Мелкими шажками, как ступает кошка по раскаленной крыше. Как танцуют на углях.
Она прошла полпути, когда раздался голос, который сказал:
— Темпл!
Она замерла, тяжело сглотнув. Ее горло так болело, как будто она подхватила ангину. «Темпл». Нужно попытаться понять, что это значит.
— Темпл?..
Голос был совсем близко. Он означал присутствие человека. Она не хотела видеть никакого человека, и не хотела, чтобы никакой человек видел ее. Она замерла, точно кролик. Глупый кролик на залитой лунным светом лужайке. Может быть, ты меня не заметишь. Может быть, ты просто уйдешь, или я уйду. Может быть…
— Темпл, что случилось?
Этот голос, теперь звучащий испуганно, был слишком знакомым, чтобы его игнорировать. Она медленно обернулась и сквозь ласковую тьму своих солнечных очков увидела Мэтта Девайна, который приближался к ней с опасливым недоверием, точно назойливый сосед, заглядывающий в глазок камеры в телевизионной рекламе.
Она хотела крикнуть: «Убирайся!» – но ее горло слишком сильно болело, чтобы кричать.
— Господи ты боже мой, Темпл, что с тобой случилось?! — воскликнул он приглушенно, тем ужасным тоном, каким люди разговаривают на похоронах или в больничных палатах.
Эти слова, это потрясенное выражение на его лице сделали то, чего она боялась. Они разрушили плотину, перекрывающую ее эмоции, выпустили на волю ее чувства, пережитый страх, боль, качнули стрелку весов, находившуюся в хрупком равновесии.
Она разжала кулак и протянула ему потную ладонь, на которой лежали ключи, оставившие глубокие рифленые отпечатки на линии жизни, на линии головы, на линии сердца… И там же лежал отломанный каблук, выглядевший просто какой-то фиолетовой деревяшкой для всех, кроме нее.
Темпл почувствовала, как прорвало плотину, соленая влага подступила к глазам, спазм сделал голос низким и сдавленным.
— Они… они сломали его. Сломали мой каблук, — пожаловалась она, совершенно несчастная, точно маленький ребенок над разбитой игрушкой. И, наконец, заплакала.
Глава 17 Официальное насилие
— Ненавижу я это, — пробормотала Темпл, слизывая кровь и слезы с разбитых губ. Она стояла, опираясь о потертую, но такую приветливую стену перед дверью в свою квартиру. Мэтт опустил сумку на пол у ног и перебирал ключи в тусклом свете лампочки в коридоре.
Он отреагировал на ее истерику мужественно и быстро: подхватил одной рукой сумку, другой – саму Темпл и транспортировал то и другое сначала в лифт, а потом к дверям квартиры с необычайной легкостью.
Еще совсем недавно она была бы счастлива быть унесенной куда угодно сильными руками Мэтта Девайна, покрытыми приятным загаром. Разумеется, в тех ее мечтах она была замечательно ухоженной, причесанной, накрашенной и одетой, и им предстояло романтически возвышенное рандеву где-то там, далеко-далеко, она еще не решила, где именно. Но сейчас легкость, с которой он практически на руках донес ее до квартиры, пусть галантно и бережно, напомнила ей только одно: как легко и просто, безо всяких усилий те два урода справились с ней и уволокли в отдаленный угол подземного гаража. При этом она чувствовала себя, как ребенок, которого наказали: грязной, опозоренной, и, вдобавок, каким-то образом еще и виноватой в том, что ее, видите ли, обидели.
Мэтт, наконец, нашел нужный ключ, открыл дверь, подхватил сумку и осторожно взял Темпл за локоть, чтобы помочь ей войти в квартиру. За правый локоть. Она отшатнулась, задохнувшись от боли. Его рука отдернулась, точно он прикоснулся к горячей плите. Темпл своими силами проковыляла из прихожей в гостиную, где опустилась на диван, обтянутый белым муслином.
Мэтт робко опустил сумку на журнальный столик, стоящий перед ней.
— Может, принести тебе чего-нибудь?
— Воды.
Он испарился, и Темпл опасливо огляделась по сторонам, с облегчением убеждаясь, что порядок в комнате не нарушен, и все вещи находятся на своих местах.
Мэтт вернулся с коньячным бокалом, наполненным водой. Он явно не нашел простые стеклянные стаканы в соседнем шкафчике. Темпл было больно глотать. А вода не принесла облегчения ее желудку.
Мэтт уселся перед ней на край журнального столика, чья крепкая конструкция из дерева и толстого стекла позволяла выдержать его вес. Он положил на стол ключи и сломанный каблук, потом нагнулся и бережно разул ее, сняв сначала испорченную туфлю, потом целую. Темпл поджала пальцы под столом на ковре с полосатым зебровым рисунком. По крайней мере, хоть они уцелели.
— Можешь теперь рассказать, что случилось? — спросил Мэтт.
— Я, должно быть, выгляжу жутко.
Он мрачно кивнул, и она чуть не кинулась к зеркалу, чтобы удостовериться, но его сильная рука удержала ее.
— Как ты себя чувствуешь? — осведомился он заботливым тоном, таким же безликим, какой бывает у доктора.
Этот тон почему-то успокоил ее.
— Ужасно, — признала она и передернулась. — Я догадываюсь, что моя одежда тоже выглядит как с помойки?..
