Вадим Россик - Кто рано встаёт, тот рано умрёт
Итак, что мы имеем? Сквортцоф не зря забрал Бахмана в полицию. Я и сам всё больше думаю о роли маэстро в трагедии с Харди и Мари. Эти его гонки по этажам с алебардой в утро убийства парня, его попытка скрыть от полиции этот факт вызывают большое подозрение. Зачем Бахману могла понадобиться алебарда, я догадываюсь. С другой стороны, неужели он задушил ремешком собственную дочь? Трудно представить себе такое злодейство.
Хорошо хоть, что теперь стало ясно, куда делся из-под стены загадочный велосипед. Оказывается, это Кокос его нашёл, присвоил и «толкнул» за пятьдесят «евреев». Кажется, этот оборотистый малый продал бы даже свою прабабушку. Остаётся точно установить, кто и зачем оставил велосипед в кустах. В хронике событий четверга, которая у меня постепенно складывается из отдельных кусочков в единую картину, велосипед занимает важное место, однако, это всего лишь мои предположения. Каюсь, я сразу исключил версию о том, что убийцей мог быть кто-то посторонний. А вдруг, напрасно?
Внезапно мне становится плохо. Бесконечно одиноко. Я совсем один в этом сыром каменном монстре. И Маринка вот не звонит. Спросила бы про таблетки. Отругала за что-нибудь… Много ли мужику надо?
Постановляю заменить отсутствующую жену чашкой кофе. Конечно, замена не равноценная, но лучшей всё равно нет. После глотка горячего напитка становится чуть легче. Мужаюсь.
Никс тоже замечательно подходит на роль убийцы Харди. Есть мотив: месть за унижение и борьба за девушку, но тогда зачем ему понадобилось расправляться с Мари? Тем более, в тот момент, когда соперника уже нашли в чане с извёсткой. Не очень логично. Кроме того, как Никс мог подстроить так, чтобы Харди пришел в такую рань на стройку? Наверное, Бахману это было бы сделать легче. Всё-таки руководитель студии, отец любимой…
Кокос? Хитрый лысый жуир с непреодолимой тягой к Баклажану и недостаточно хорошо лежащим чужим вещам? На утро четверга у албанца есть алиби. Он был с Селиной. Да и какой у Кокоса мог быть мотив? Убивают умышленно, нечаянно или на всякий случай. А почему убили Харди и Мари? Я не могу себе представить, где Харди с Мари перешли дорогу албанцу.
Другие мужики? Кто? Всегда невозмутимый Круглый Ын? Экспансивный Почемутто? Компанейский Эдик? Может быть, плешивый консультант? Какие факты есть против Кельвина? Кое-что есть. Кроме того, он одолжил Харди денег, да и вообще мне не нравится. Я строго вопрошаю себя: «Почему это тебе не нравится Кельвин?» И отвечаю, не кривя душой: «Потому что!»
А может, убийца женщина? Чем плоха, например, Урсула? Она – баба крепкая и волевая. Вполне в состоянии засунуть тело Харди в чан или подвесить мертвую Мари на крюк. Селина для этого слишком слаба. Про Понтип вообще речи нет. Баклажан? Тоже вряд ли. Людей убивать, не бананы собирать. Кто ещё?
Собственно остались только Эрих, Лиля и я. Я, разумеется, сразу отпадаю. Эрих и Лиля? Во время убийства Харди Эрих ходил открывать ворота. Лиля оставалась в комнате одна. Значит, ни у управляющего, ни у его жены алиби нет. Впрочем, его нет и у всех остальных, кроме Селины и Кокоса. С убийством Мари дело обстоит ещё хуже. Там алиби нет вообще ни у кого.
Вздыхаю и возвращаюсь к своим вопросам, записанным в ноутбуке. Ответ у меня есть только на один вопрос. Теперь я знаю, куда пропал велосипед. Все остальные вопросы так и остаются без ответов. В общем, что там не говори, но пока Бахман – самый вероятный кандидат в убийцы. Барабаню пальцами по столу. На моём тайном языке это означает: «Да, ума у тебя палата да ключи потеряны десять месяцев назад».
Я стараюсь рассуждать трезво – я же не Эдик, который вечно под хмельком. Оставлю на время смерть Харди. Подумаю об убийстве Мари. Многое указывает на то, что оно было совершенно неожиданно для самого преступника. Например, отсутствие заранее приготовленного орудия преступления. Хотя, это ещё не факт. Может же быть так, что некто давно задумал прикончить Мари, но ждал подходящего момента? Этот дьявол хладнокровно ждал, когда обстоятельства позволят нанести удар. И сегодня утром дождался. На первый взгляд неизвестный совершил импровизированное убийство, а на самом деле это было предумышленное преступление. А кто может позволить себе долго ждать? Только тот, кто всё время находится рядом с жертвой. К примеру, строгий отец ветреной дочери.
Чугунный звон за окнами отрывает меня от размышлений. Вот-вот Лиля прибежит, звать на ужин, а я ещё не поговорил с извращенцем. Значит, встречусь с ним после ужина. Едва успеваю принять решение, как Лиля заглядывает в мою горизонтальную дверь.
– Вадим, вы идёте в столовую?
Иду.
Вечером и без того тёмная столовая выглядит совсем мрачно. Эрих из экономии выключил электрический свет, поэтому, как сто лет назад, творческие личности сидят при стеариновых свечах. По камням стен и пола прыгают зловещие тени.
«Халло! – Халло! Хай! Сервус! Грюсс готт! Привет!»
Судя по аппетитному запаху, народ въедается в жаркое. Я присоединяюсь. Кокос уже вернулся в Замок и с чавканьем уплетает огромную порцию жаркого. А Бахмана-то нет! Одна Понтип сидит с ногами на стуле. Ноосферу никто не засоряет – ужинают молча. Внезапно гробовую тишину в столовой нарушает Кокос. Успев очистить полтарелки, он вдруг пронзительно кричит Лиле, которая хлопочет на кухне:
– А что это за мясо, фрау Ланг?!
Что за несносный тип! Все вздрагивают от неожиданности. Баклажан и Селина испуганно вскрикивают. Никс машинально втягивает голову в плечи. Почемутто роняет вилку под стол. Кельвин давится куском и натужно кашляет. Один Круглый Ын остаётся невозмутим. Я недовольно оглядываюсь на психованных баб. Разорались, дуры. Нервы и так у всех на пределе. Лиля появляется в дверях, устало сдувает в сторону прядку волос, упавшую на лицо.
– Не беспокойтесь. Это говядина.
Довольный Кокос с ещё большим усердием принимается уминать жаркое. Всем известно, что говядина с картофелем и специями укрепляет тело и поднимает настроение. Эдик наливает мне и себе по бокалу замкового вина. Я не отказываюсь. Вино и вправду отличное.
– Как ваше расследование, Вадим? – неожиданно спрашивает меня Эрих.
– Спасибо, потихонечку, – дипломатично отвечаю я, чокаясь с Эдиком.
– Уже есть какие-то подозреваемые?
Я многозначительно подмигиваю управляющему.
– Конечно.
– И кто это? – тут же интересуется Селина, наставив на меня свой острый нос.
– Пока это секрет. Ещё рано называть имена.
– Ну и когда же вы сможете сказать, кто из нас прикончил Харди и Мари? – насмешливо задает вопрос Кельвин.
– Надеюсь, что скоро, – уклончиво отвечаю я плешивому.
– Бросьте вы говорить о плохом! Давайте лучше выпьем, – предлагает Эдик. – Кто со мной? Селина? Урсула? Коллеги?
Кое-кто протягивает бокалы – в Германии не принято отказываться от халявы – но на самом старте пьянку прерывает Бахман, входящий в столовую.
– Добрый вечер, Никлас! – радостно приветствует Эрих маэстро. – Как хорошо, что ты опять с нами.
– Я тоже этому рад, – сдержанно отвечает Бахман другу. Он занимает своё место возле Понтип и достаёт трубку.
– Как всё прошло? – спрашивает Эрих.
Бахман пожимает плечами.
– Как тебе сказать? Сквортцоф бесчинствовал. Видимо, инспектор решил, что это я убил своего лучшего ученика и собственную дочь. Большей нелепости я и представить себе не могу.
– Невероятно! – возмущается Эрих. – Полиция хоть что-нибудь узнала о преступлениях?
– Сквортцоф сказал, что к ране в подмышке Харди подошел кинжал, который он обнаружил на фигуре рыцаря возле комнаты Мари.
Я усмехаюсь про себя. «Сквортцоф обнаружил! Как же!»
– Следов на кинжале нет, остались лишь микроскопические капли извести в резьбе рукоятки. Инспектор считает, что Харди был убит этим кинжалом. Затем кинжал был погружен в известь для уничтожения отпечатков пальцев и крови. И, наконец, кинжал был отмыт от извести, и возвращен на место.
Я про себя соглашаюсь со Сквортцофым. На этот раз наши версии совпадают во времени и пространстве.
– А про алебарду Сквортцоф ничего не говорил? – задаю Бахману вопрос на засыпку. В конце концов, детектив я или просто полетать захотел?
Теперь Бахман смотрит прямо на меня непонятным взглядом.
– На алебарде тоже найдены следы извести и больше ничего. Впрочем, у полиции есть успехи. Они нашли машину Харди.
– Вот, как? И где же? – оживляется Эрих.
– Его родстер стоял на заброшенной дороге в самой чаще Ведьминого леса. От Замка десять минут хода.
– Значит, совсем рядом с нами, – задумчиво произносит управляющий.
– Совсем рядом, – эхом повторяет Бахман. Он замечает, что Лиля ставит перед ним тарелку и отрицательно качает головой.
– Не нужно, моя дорогая. Я не голоден.
– Ты должен есть, Никлас, – настаивает Эрих. Понтип тоже трогательно складывает ладошки перед собой, умоляюще глядя на мужа, но маэстро только гуще окутывает себя клубами табачного дыма.
