Фридрих Незнанский - Московский бродвей
Лена подпрыгнула в кресле так, что ударилась теменем о потолок. Она скривилась от боли, на глазах появились слезы, и я еле удержался от того, чтобы снять руку с руля и погладить ее по щеке. Нет, Гордеев, сейчас не до сантиментов. Твоя рука нужнее на рулевом колесе!
– Сильно ударилась? – все-таки спросил я.
– Чепуха, – сквозь зубы проговорила Лена, – мелочь.
– Возьми телефон. Звони, чтобы перекрыли движение. Или пусть задержат его где-нибудь по дороге. Представься, они должны исполнить, – прокричал я, выруливая на шоссе. Желтое пятно «Москвича» маячило между машинами. Движение было довольно интенсивным, поэтому мне снова пришлось лавировать.
– Да, сейчас, – ответила Лена и стала искать телефон. – Где же он?
После того как я звонил в милицию, я бросил телефон в пластмассовый лоток между сиденьями. Теперь его там не было.
– Упал, наверное!
Лена нагнулась и стала шарить по полу. В конце концов, когда она обыскала все у меня под ногами, она обнаружила телефон.
– Вот он, – сказала Лена, поднимая с пола нечто весьма отдаленно напоминавшее благородное изделие фирмы «Моторола», которым он еще недавно являлся. – Видно, под педаль попал, – горестно произнесла Лена, оглядывая разломанный пополам телефон, а я вспомнил, что совсем недавно педаль газа вроде нажалась с трудом, а потом что-то под ней треснуло…
Лена попыталась понажимать кнопки, но было и так ясно – мой телефон погиб.
– А твой где? – спросил я.
Лена виновато посмотрела на меня исподлобья:
– Я его дома забыла…
– Балда ты! Ну ладно, ничего не остается, как догонять. На первом посту выпрыгнешь и предупредишь гаишников.
Лена кивнула. Машин здесь было порядочно, и я изо всех сил старался не упустить «Москвич». Я гнал на максимальной скорости, которую позволяло движение. Машины шарахались от нашего джипа во все стороны. Я то и дело выезжал на встречную полосу, чтобы обогнать несколько автомобилей.
Впрочем, «Москвич» тоже времени зря не терял. Он ловко лавировал между машин, стараясь, впрочем, двигаться так, чтобы его не было заметно сзади, то есть нам.
В результате моих манипуляций мы сократили расстояние вдвое.
– Эх, жаль, стрелять нельзя, – посетовала Лена. – Сейчас бы по шинам – и он наш.
Впереди показался перекресток. Перед ним уже скапливались машины, горел красный свет. «Москвичу» ничего не оставалась, как остановиться. Я объехал несколько машин, и мы оказались почти прямо за ним – нас разделял только старенький «жигуль-копейка».
В кабине «Москвича» можно было разглядеть только один силуэт. Это хорошо… Значит, он без подручного…
– Может, выскочим? – предложила Лена, доставая из бардачка свой тяжелый тэтэшник. Интересно, подумал я, почему она выбрала его? Ведь обычный табельный «макаров» и легче и компактнее…
Тут загорелся зеленый и машины поехали. Как назло, «жигуль» двигался медленно. Я нажал на сигнал, но водитель «жигуля», какой-то пенсионер в поношенном пиджаке и сетчатой шляпе, не обратил ровно никакого внимания.
Сзади напирал мощный КамАЗ. Свернуть было совершенно невозможно: мы двигались в средней полосе и оказались почти зажатыми между машин.
– Черт побери! – Лена стукнула по черной виниловой обивке приборной панели так сильно, что я было подумал, что пластмасса треснет.
«Москвич» удалялся и через несколько секунд стал едва виден впереди. Пришлось начинать все сначала, объезжать машины, благо их стало заметно меньше.
Через несколько минут мы снова приблизились к «Москвичу» метров на пятьдесят. Впереди замаячил бетонно-стеклянный пост ГИБДД с большими светящимися, но безнадежно устаревшими буквами ГАИ.
– Сейчас я приторможу у поста, а ты выпрыгивай.
Лена кивнула и чуть приоткрыла дверцу. За двадцать метров до поста я нажал педаль, и тормоза завизжали как пятнадцать Соловьев-разбойников.
– Давай! – крикнул я Лене. Но перед тем как выпрыгнуть из машины, она быстро нагнулась ко мне и поцеловала в губы – поцелуй длился долю секунды, но я, пожалуй, не припомню, чтобы когда-нибудь в моей жизни кто-нибудь целовал меня так горячо и нежно… Уже снова набирая скорость и несясь за неизвестным бандитом, я чувствовал этот поцелуй.
В зеркало заднего вида я заметил, как Лена бежит к посту, на ходу роясь в сумочке, видимо в поисках удостоверения Генпрокуратуры…
Но напрасно я думал, что бандит смотрит только на дорогу. Очевидно, он тоже видел, как из джипа выпрыгнул пассажир и побежал к посту. Зачем? Догадаться было несложно.
Метров через сто справа показался проселок. «Москвич» резко свернул. Я все понял – на проселочных дорогах постов очень мало и на них можно совсем не нарваться. Жаль, значит, все зря. Ну разве что Лена организует широкомасштабную облаву, что вряд ли.
Нет, пожалуй, не зря Лена выпрыгнула из машины. Я остался один, но это означало, что с ней ничего не случится. Я с удивлением понял, что это для меня очень важно… Эге, Гордеев, а не влюбился ли ты, часом? Где твое каменное сердце? Или оно ледяное?
Времени не было разбираться со своими чувствами. Давай, Гордеев, жми!
Я свернул на темноватый проселок. По днищу застучали камешки. Мощные фары джипа достигали желтого «Москвича», который, подпрыгивая на кочках, несся вперед.
Руль приходилось постоянно вертеть то вправо, то влево. Дорога становилась все хуже и хуже. Я старался ехать осторожно, чтобы не угодить колесом в глубокую колею, проделанную колесами машин проехавших здесь многих поколений водителей.
Проселок петлял как горный ручей. Каменные дома кончились, потянулись кривые изгороди садовых участков. Потом и они кончились. Я выехал на дорогу между двумя полями, кажется картофельными. Если бы не полная луна, вокруг не было бы видно ни зги. Собственно, и самого «Москвича» я не видел, только облако пыли, поднимаемое его шинами.
Я снова начал приближаться. Мощный мотор Лениного джипа мог дать большую фору «Москвичу». По прямой у бандита не оставалось никаких шансов. Но, как назло, началась деревня. Вернее, это был даже какой-то поселок, довольно крупный, правда дома по сторонам дороги тянулись деревянные. Почерневшие, покрытые облупившейся краской.
Единственной возможностью скрыться для бандита оставалось вилять по переулкам. Авось я сверну не в ту сторону и отстану.
Джип подскакивал на ухабах и мало-помалу нагонял «Москвич». Отлично подрессоренные колеса Лениной машины хорошо выдерживали бездорожье, каковым практически являлся сельский проселок. Хорошо, что сейчас не осень, пронеслось в голове. Деликатная американская машина наверняка бы закапризничала. В отличие от «Москвича», которому наши дороги нипочем.
Я уже был от «Москвича» на расстоянии одного квартала, если так можно назвать деревянную избу, как вдруг впереди внезапно выскочил «уазик» с брезентовым верхом. Я, понимая, что затормозить не успею, резко крутанул руль и чуть не оказался в кювете. Джип взвизгнул, повернулся вокруг своей оси, немного накренился, но, к счастью, стал как вкопанный на своих четырех резиновых ногах. Я был на волосок от того, чтобы перевернуться, и тогда… поминай как звали не только киллера, но и адвоката Юрия Гордеева. Невысокий бетонный забор, который окружал участок какого-то зажиточного селянина, не оставил бы мне ни малейшего шанса выжить. Я просто превратился бы в лепешку вместе с джипом.
Из «уазика» тут же выскочил человек в кепке и с «беломориной», приклеенной к нижней губе. Я не стану повторять все то, что он произнес в мой адрес, поскольку забочусь о читателях (среди которых могут быть дети), но это был, скажу я вам, просто фонтан, водопад отборной русской фразеологии. Заниматься лингвистическими упражнениями времени не было, и я, быстро объехав «уазик», снова ударил по газам, оставив шофера, носителя русской матерной лексики, позади.
«Москвич» еще виднелся в тусклом свете уличного фонаря, но тут же скрылся за поворотом…
На приборной доске давно уже мигала лампочка, извещающая о том, что мотору джипа явно не хватает бензина. И скоро он вовсе кончится. И что тогда, Гордеев? Останешься с носом?
Не хотелось думать о таком печальном исходе. Прекратить погоню из-за такой мелочи, как недостаток бензина? Нет, Гордеев, ты должен его поймать. Хоть ты и не сыщик, не следователь. И в принципе адвокат не должен гоняться за преступниками… Но и для адвоката правда важнее всего.
Я очередной раз свернул и неожиданно чуть не наткнулся на желтый «Москвич». Он стоял у обочины, дверь водителя была открыта. Я высунул голову из окна. Нигде ничего. Вокруг стояла мертвая деревенская тишина… Вдруг мне на лоб упала теплая капля. Затем еще одна. Через несколько секунд начался ливень…
Глава 10.
Желтые огни ночной Москвы отражались в полированных боках роскошного черного БМВ, длинного и обтекаемого, как торпеда. Шины тихо шелестели по асфальту. Даже сейчас, вечером, когда в холодном свете уличных фонарей все машины кажутся чистыми и умытыми, черный БМВ смотрелся как диковинное животное.
