Клэр Лэнгли-Хоторн - Последствия греха
Узкий коридор был тусклым и мрачным, слабый свет лампы мерцал вдалеке. Она готова была рассмеяться от облегчения. Затем Урсулу охватило волнение: о чем думал лорд Розем, когда стоял у порога ее спальни? Она тихо затворила дверь. В спальне не горел камни, так что она быстро забралась под одеяло и закуталась. Девушка лежала, пытаясь успокоиться и заснуть, а затем поймала себя на том, что вновь и вновь мечтает, что могло бы случиться, если бы он вошел…
14
После беспокойной ночи, исполненной туманных и запутанных видений, Урсула проснулась с головной болью. Она позвонила, чтобы служанка принесла ей горячую воду и свежее полотенце, и постаралась привести себя в порядок. Она двигалась быстро: в спальне было холодно, хотя утром затопили камин. Горничная баронессы выстирала, отгладила и приготовила для нее темно-синий прогулочный костюм (Урсула носила траур). Девушка оделась и повесила на шею медальон матери на золотой цепочке — тот самый, в котором хранилась отцовская фотография. Затем натянула прочные кожаные сапожки для прогулок и спустилась вниз.
Старинные часы в коридоре пробили девять. Вдовствующая баронесса предпочла завтракать у себя в комнате, и Урсула обнаружила, что в столовой она одна. Она положила себе немного омлета, налила из серебряного чайника крепкого чаю, но отодвинула тарелку, едва проглотив кусочек. Урсула пыталась избавиться от мрачных мыслей, но воспоминания захлестывали ее. Она видела отца, упавшего рядом, его остекленевшие глаза. Она слышала, как визжит миссис Стюарт, чувствовала, как ее отрывают от тела… Урсула энергично потерла виски. Нужно крепиться.
Обычно в это время, прежде чем слуги начинали убирать со стола, лорд Розем возвращался с утренней прогулки; рядом с ним неизменно бежали два шотландских колли. Выглянув в двустворчатое окно картинной галереи, выходящее на лужайку, Урсула нигде не заметила хозяина дома.
Затем она услышала голоса со стороны личного кабинета лорда. Урсула торопливо прошла по коридору, но прежде чем она успела войти в кабинет, до нее отчетливо донеслись слова инспектора Гаррисона и лорда Розема. И тон собеседников, и смысл заставили девушку замереть и прислушаться.
— Что вы можете мне предложить? — спросил Гаррисон.
— Пять тысяч фунтов.
— Чтобы купить его молчание по поводу экспедиции Рэдклифа?
— Да.
— Обвинение в убийстве, пусть даже двадцатилетней давности, не так уж просто замолчать.
— Вы слышали мое предложение.
Урсула не разобрала ответ Гаррисона. После небольшой паузы инспектор снова задал вопрос, очень громко и отчетливо:
— А как же обвинения против мисс Стэнфорд-Джонс?
— Меня волнует лишь то, — отозвался лорд Розем, — чтобы репутация семейства Марлоу не пострадала. С мисс Стэнфорд-Джонс можете делать что угодно. Это забота Пембертона, а не моя.
Фамильярность Гаррисона удивила Урсулу. Этот разговор разительно отличался от того, который состоялся в ее присутствии в гостиной дома на Честер-сквер.
Ей не было слышно, о чем речь пошла дальше, пока Гаррисон не повысил голос:
— Конечно, я понимаю. Я не забыл, чем обязан вам — да и как бы я мог это забыть после всего, что вы сделали для моей семьи! — но вы должны понимать, что в этом деле у меня связаны руки. Бейтса нигде не обнаружили. Он вообще может быть на другом конце света!
— Знаю. Поверьте, я ценю то, что вы сделали.
«Ценю то, что вы сделали!» — сердито подумала Урсула. Гаррисон готов отправить Фредди на виселицу за преступление, которого она не совершала, и он же собирается оставить Бейтса на свободе, берет взятки и не прочь остановить расследование!
Урсула услышала скрип кресел и шаги — звуки, указывающие на то, что инспектор собирается уходить. Она торопливо укрылась за одной из мраморных колонн в прихожей.
Гаррисон и лорд Розем подошли к входной двери.
— Мы с вами еще увидимся. Спасибо за то, что проделали такой путь, — сказал лорд Розем.
— Если бы вы с мисс Марлоу не перебрались сюда, я мог бы навестить вас в городе, — резко отозвался Гаррисон.
Лорд Розем вздохнул и открыл дверь.
— Я рад, что увез Урсулу из Лондона. По крайней мере она избавлена от унизительной необходимости наблюдать за тем, как имя ее отца чернят в газетах.
— Еще кое-что, милорд, — заметил Гаррисон, останавливаясь на пороге. — Касательно мисс Марлоу. Она что, собирается вскоре покинуть Англию? Не хотелось бы показаться навязчивым, но говорят, Урсула собирается ехать с леди Эштон за границу… а еще ходит слух, что она вот-вот обручится с неким Томом Камберлендом…
Вопрос повис в воздухе.
Лорд Розем не ответил. Урсула не видела его лица.
Гаррисон кашлянул.
— Конечно, это все не мое дело… но я должен был уточнить. В следующем месяце мисс Марлоу придется выступить в качестве свидетельницы на суде над мисс Стэнфорд-Джонс. Полагаю, вы проследите, чтобы так оно и было.
— Конечно.
Урсула подождала, пока не услышала, как отъезжает автомобиль Гаррисона и как лорд Розем, заперев дверь, возвращается к себе в кабинет. Затем она незамеченной поспешила к себе в комнату. Пробежала по картинной галерее и столкнулась с Эйрсом, который спускался с черной лестницы.
— Мисс Марлоу, — сказал он, прежде чем девушка успела произнести хоть слово. — К вам гость. В гостиной вас ждет мистер Том Камберленд.
— О!.. — Урсула тяжело вздохнула. Меньше всего ей сейчас хотелось видеть Тома. Она не ответила на два его последних письма и не сомневалась, что знает, какова цель визита. — Минутку, Эйрс.
Дворецкий поклонился и отошел. Урсула потерла глаза, а потом поймала свое расплывчатое отражение на стенке темной бронзовой урны, стоящей на маленьком столике под автопортретом сэра Джошуа Рейнолдса.[7] Ее лицо казалось усталым, а шея, окруженная облаком кружев, — снежно-белой.
Гостиную нередко называли Зеленой, потому что ее стены, увешанные портретами в позолоченных рамах, были обтянуты бледно-зелеными обоями. В центре, меж высоких окон, которые выходили на лужайку перед домом, стояли два резных кресла в стиле Людовика XIV и зеленая бархатная кушетка. В камине каррарского мрамора ревел огонь.
Том стоял спиной к огню и оглядывал комнату, скрестив руки на груди.
— Урсула! — воскликнул он с легкой улыбкой, но его глаза при этом остались холодными.
Урсула была воплощенная любезность.
— Том, как мило с вашей стороны, что вы приехали. Но лучше бы вы предварительно позвонили.
— Я несколько раз собирался вас навестить, но меня задерживали дела. Когда вы перестали отвечать на письма, я понял, что не могу больше ждать, и приехал немедленно, чтобы взглянуть, как вам тут живется.
Урсула села на кушетку, подобрав юбки.
— Что ж, как видите, живется мне хорошо.
Том продолжал стоять. В его позе и том, как освещали его фигуру солнечные лучи, было нечто такое, что вызвало из глубины ее души смутное воспоминание. Урсула немедленно изгнала его. Она знала, как должна поступить.
— Простите, что я не отвечала на письма, — осторожно начала девушка. — Я знаю, вы ждали ответа. Вы его заслужили.
— Да, конечно, но я понимаю… если вам нужно время… при таких обстоятельствах…
— Нет-нет. Все в порядке. Время мне не нужно. — Урсула почувствовала слабость, но поняла, что обязана продолжить. — Мой брак с вами — такова была воля отца… и я… я действительно готова выполнить его желание. — Она замолчала.
Том немедленно подскочил к ней и схватил ее за руки. Ладони у него были горячие, потные. Он наклонился, задев ее бедром, и поцеловал ей руку.
— Урсула!
Девушка попыталась высвободиться, но он снова поцеловал ее руки.
— Мы должны пожениться как можно скорее, — пробормотал он. — Никаких отсрочек.
Когда Том поднял голову, прядь светлых волос упала ему на лоб — влажная и спутанная; Урсула ощутила сладковатый, тошнотворный запах кокосового масла.
— Том, прошу вас… необходимо подождать. Вы получили мое согласие, но сама мысль о свадьбе сразу после похорон отца… Нет. Мы должны подождать. Пусть это останется между нами… пока, — с трудом выговорила Урсула.
— Но мне не терпится показать вам весь мир! — пылко сказал Том, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Мы устроим грандиозное путешествие. Да-да, так и поступим. Я хочу увезти вас отсюда… только вообразите себе — Париж, Рим, Константинополь… Вы забудете все, что связано с Англией. Забудете все свои печали!
— А как же суд над Уинифред? Сейчас она нуждается во мне как никогда.
— Мисс Стэнфорд-Джонс… — Том задумался. — Я совсем о ней забыл.
— А я, разумеется, нет! — воскликнула Урсула и оттолкнула его, когда он снова склонился над ее рукой.
Том выпрямился.
— Черт возьми, Урсула, я так взволнован! Просто в голове не укладывается.
