Екатерина Гринева - Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение
Мне сразу повезло, на нужный мне дом показала девочка лет одиннадцати, вышедшая на прогулку с огромным ньюфаундлендом. Поблагодарив, я поспешила к дому. Проскользнув в дверь вместе с парой пацанов с банками пива в руках, я прикинула, что мне нужен шестой или седьмой этаж.
Квартира Панина находилась в глубине холла. Черная дверь в нескольких местах была поцарапана, и клочья дерматина неряшливо свисали траурными лохмотьями.
Я решительно нажала на кнопку звонка; заполошные заливистые трели затопили квартиру. Через несколько секунд за дверью раздался какой-то шорох. Потом все стихло. Я нажала посильнее. Снова легкий шорох и – тишина. Я стукнула по двери кулаком – негромко, но сильно. Колотить в дверь мне не хотелось, чтобы не привлечь внимание соседей.
Шорох был совсем близко: кто-то стоял по другую сторону двери и внимательно прислушивался.
– Дима! – позвала я. – Не бойтесь. Мне просто нужно с вам поговорить. Ненадолго.
Блеснул глазок: на меня смотрели, изучали, вглядывались.
– Дима! Открой мне, пожалуйста.
После недолгого колебания дверь открылась. В проеме показался глаз, небритая щека и засаленная футболка.
– Чего? – уставился на меня глаз. – Вы кто?
– Может, ты впустишь меня?
– А зачем?
На секунду я растерялась.
– Поговорить.
– Мне с вами разговаривать не о чем.
– Дим! Я прошу тебя!
Он сделал движение, намереваясь захлопнуть дверь. Разгадав его нехитрый маневр, я вовремя поставила ногу в образовавшуюся щель и навалилась на дверь всем своим телом. От моего неожиданного напора дверь распахнулась, и я чуть не влетела в коридор.
Дима отлетел к противоположной стенке коридора. Тусклый свет лампочки освещал старую мебель, вешалку с подставкой для зонтов и прямоугольное зеркало, в котором отражалась я во весь рост.
Воздух в квартире был спертым, как будто в ней не проветривали несколько дней: такой устойчивый запах холостяцкой квартиры, где еще намешан аромат нестиранных носков, пива и крепких сигарет.
Дима по-прежнему стоял, привалившись к стене, как будто без нее он не мог самостоятельно стоять, и она была необходима ему в качестве подпорки. У него были светлые волосы чуть ли не до плеч, нос с легкой горбинкой и холодные серые глаза. Одет он был в бледно-голубую футболку с надписью «Манчестер Юнайтид» и черные спортивные штаны, расширявшиеся книзу наподобие восточных шаровар. Присмотревшись, я поняла, что он сильно пьян, хотя и пытается скрыть это изо всех сил.
– Чего? – грубоватым голосом спросил Дима. Ему было не больше двадцати пяти лет, и чем-то он напоминал мне нашкодившего подростка.
– У меня есть к тебе разговор. На кухню пройти можно?
– А я приглашал?
– Нет. Но на правах незваного гостя я туда пройду. И тебе советую.
– И откуда ты только свалилась на мою голову? – в его голосе послышалась легкая патетика. Я поняла, что, как и большинство молодых людей, Панин не очень-то церемонится с другими и особой стеснительностью не страдает.
– Оттуда.
– Исчерпывающий ответ, – усмехнулся он.
– Какой есть.
– Слушай, ты не очень-то. А то могу и милицию вызвать за незаконное вторжение на чужую территорию.
– Вызывай. Если хочется провести остаток дня и всю ночь в вытрезвителе. А я скажу, что я твоя сердобольная коллега, которая приехала навестить заболевшего сослуживца. Чем крыть на это будешь?
Дима махнул рукой.
– Пиво есть? – спросил он без всякого перехода.
– Пива нет.
– Не сбегаешь?
– С какой стати?
– С такой, что без него разговора не получится.
Аргумент был железный. Но я не хотела оставлять Панина одного. Мало ли что… – свербила мозг неприятная мыслишка. После покушения на меня около дома, а потом в лифте мне всюду мерещились враги.
– У тебя наверняка в холодильнике батареи пива стоят.
Он ухмыльнулся.
– Ты всегда такая ясновидящая или только сегодня и только со мной?
– Всегда. Я оставлю тебе денег на пиво. Но сейчас и не пытайся выманить меня из дома. К тому же я ваших местных окрестностей не знаю и могу проплутать долго.
После недолгого раздумья он обреченно махнул головой.
– Ладно. Принеси бутылочку пива из холодильника. Я буду в комнате.
Придерживаясь рукой за стенку, Панин скрылся в комнате. А я побрела на кухню за пивом. Здесь было не повернуться. Холодильник стоял в углу, на нем высился телевизор и ваза с сухими цветами. В холодильнике я обнаружила три бутылки и, взяв одну, открыла ее с помощью открывалки, которую я после недолгих поисков нашла в ящике стола.
Панин лежал на диване и слегка постанывал. Его глаза были закрыты, руки сложены на животе.
Комната, как и все в квартире, была в запустении. Везде лежали вещи, словно гардероб был мал или было лень туда складывать. Под моими ногами валялась тряпка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась рубашкой с короткими рукавами.
– Эй! – позвала я его. – Тебе действительно плохо или ты придуряешься?
– Плохо.
– Пить меньше надо.
– Пиво принесла?
– Вот оно.
Я протянула ему бутылку, взяла стул, предварительно сбросив с него вещи, и придвинула его к дивану.
– Может, теперь познакомимся?
– Я вас не приглашал, – пробормотал он, делая глоток пива.
– Каюсь. Не отправила предупреждение о своем визите в электронном или письменном виде. Меня зовут Маргарита.
Кадык его судорожно подрагивал, спутанные волосы падали на лицо, и он их не поправлял.
– Дима. Вы уже знаете мое имя. Дим. Я к тебе по очень важному делу. Я насчет Людмилы Писаревой.
Кадык сильно дернулся, и Дима сел на диване, чуть не захлебнувшись пивом.
Он закашлялся и приложил кулак ко рту.
– По спине постучать? – осведомилась я.
Панин отрицательно покачал головой.
– Как хочешь. – Я поудобнее уселась на стуле и еще раз окинула парня взглядом. Похоже, что пил он уже не первый день…
Он откашлялся и встал с дивана, прошествовав мимо меня. Я слышала, что он открыл дверь в ванную и умывался там. До меня доносился плеск воды и звучное фырканье. Очевидно, он не закрыл дверь, и мне было слышно все, как это и бывает в современных домах, где потрясающая звукопроницаемость, как будто бы стены созданы из тонкой бумаги.
Панин вернулся в комнату. Теперь он облачился в черный халат с золотыми драконами. Светлые волосы были мокрыми на концах и немного завивались.
– Что вы хотели?
Он больше не стал ложиться на диван, а взял еще один стул, освободил его от джинсов и сел в противоположном от меня углу, скрестив руки на груди.
– Я была немного знакома с Людой Писаревой. Она сказала, что ты отвечал за информационную безопасность клуба.
– Положим, так. И что?
– Мне нужно получить от тебя некоторые сведения.
– Сведения? – переспросил он неестественно высоким голосом. – Какие сведения?
– Я ищу одного человека. Михаила Кочкина. Он ходил в клуб, а потом исчез. – Я кашлянула в кулак. – В первый день Нового года. Я думаю, его исчезновение как-то связано с этим клубом. Кроме того, убита его любовница Анна Ермолаева.
– А при чем здесь я? – задал Панин резонный вопрос.
– У тебя есть информация по клубу. Ты можешь помочь мне в поисках Кочкина. Убита Люда, еще раньше убили Анну Ермолаеву. В разговоре со мной Людмила упомянула еще об одной девушке, которая умерла, когда приехала домой из клуба. Она сказала, что к ним даже милиция приезжала, чтобы разобраться с этим делом. Неужели вы, сотрудники клуба, не обсуждали это? Что у вас происходит? Почему эти девушки убиты?
– Я ничего не знаю, – Панин вскочил и заходил по комнате. Его руки были все также сложены на груди. – Но вы ошибаетесь. – Он почему-то перешел на «вы». – Я ничего не знаю ни об убийствах, ни о Кочкине. Правда. А потом я и не обязан с вами ничем делиться. Я вас вообще в первый раз вижу. Я устал, – заключил он и остановился посередине комнаты. Ни дать ни взять – певец после исполнения трудной арии.
Я подавила вздох. Мне оставалось только встать, распрощаться, извинившись за внезапное, неприлично-шумное вторжение, и уйти. Не успела я встать со стула, как Панин шагнул мне навстречу. Драконы угрожающе шевелились, их пасти извергали огонь.
Панин почти наступал на меня. И тут я все поняла: ему просто не терпелось поскорее вытолкнуть надоевшую посетительницу за дверь и остаться одному, с блаженной бутылочкой пива в руках. Почему? На его лице было написано лихорадочное возбуждение, смешанное с нетерпением. Глаза горели.
– Дим! А ведь ты врешь мне. – Я снова опустилась на стул.
В глазах Панина мелькнули страх и растерянность.
– Чего? – сказал он грубым голосом. Но этот раунд он уже безнадежно проиграл, проиграл вчистую в бою с супертяжеловесом, то есть со мной. Ему не удалось провести свою защиту так, чтобы противник не заметил обманных отвлекающих маневров. Я разгадала его тактику и теперь внутренне торжествовала.
– Я уже все сказал, – неуверенно протянул он.
