Далия Трускиновская - Охота на обезьяну
На проходной, как он и предполагал, торчала Алла Константиновка с кучей вопросов.
Артем быстро понял, чем она озадачена. Ей среди ночи позвонила Лида, умоляла никому и ни в чем не верить, пообещала перезвонить – и вот пропала. В разговоре упоминалось имя Артема – и Алла Константиновна пыталась понять, как он замешался во всю эту историю и какой информацией владеет. Но спрашивала она, естественно, главным образом про сына. И все еще собиралась убеждать его вернуть похищенное золото…
По расчетам Артема, панк уже вполне мог бы появиться в цирке – если только его здоровый организм хорошо перенес наркотическую встряску.
Оставив Аллу Константиновну на вахте, Артем заглянул на конюшню – и злой, как черт, Гаврилов высказал такие комплименты панку, что Артем подумал – а не отправить ли бездельника, в самом деле, домой с мамочкой?
Заглянул он и к Сереже.
Сережа в старых тренировочных штанах и допотопной майке мастерил очередной столик с секретом. Столиком этим он Артему уже все уши прожужжал. Что-то в его перекрученной ножке было настолько хитрое, технически оригинальное и по исполнению безупречное, что в ней помещались почти настоящая тяжелая хрустальная ваза с водой, шесть цветных мячиков, десять больших шарфов и игрушечный попугай в кольце, который при извлечении орал дурным голосом.
– Ну, привет, – кивнул ему Сережа. – Ну, скажи спасибо Ике, в последний момент эту обезьяну уволокла. Я, когда подъезжали, видел, как она его за угол тащит…
– Нашел ты себе друзей… – имея в виду ментовку, буркнул Артем. – Не стыдно?
– Что-то же надо делать… – почти жалобно ответил бывший десантник, ковыряя отверткой в недрах столика.
А когда он поднял голову, чтобы спросить наконец, чем кончились ночные события, Артема в гримерке уже не было.
Артему вовсе не хотелось давать отчет в своих действиях такому простому парню, как Сережа Львов.
И Сережа был прав, и Ика была права, и даже ошалевшая от запаха долларов Лида тоже была по-своему права – получив хотя бы часть байдановского наследства, панк поехал бы куда-нибудь учиться и, возможно, стал человеком.
Артем все еще не мог понять, что лучше в этой истории, а что – хуже.
Он не стал говорить Сереже, что на вахте стоит Алла Константиновна.
Сережа вполне мог бы вытереть руки о штаны, выйти и сказать этой маме что-нибудь этакое – от чего она бы надолго возненавидела и цирк вообще, и иллюзионистов в частности.
– Опять запропал куда-то, – сказал, выйдя, Артем Алле Константиновне. – Погодите, я, кажется, знаю, где он. Только…
– Что – только?
– А нужно ли вам его с собой забирать? – неуверенно спросил Артем. – Все равно ведь дома он не учится, не работает, только музыку слушает, а тут вроде как при деле…
– Я – мать, и решать, где он должен жить, буду я, – твердо сказала Алла Константиновна.
– И вам не стыдно? После всего, что вы натворили? – голос Артема вдруг стал строгим до предела.
– А что я натворила?.. Я ничего не натворила.
Артем покачал головой.
– Денежки-то байдановские – вот они! – и без всякой деликатности щелкнул Аллу Константиновну по дорогой сережке.
Как ни странно, Лиду он еще мог пожалеть, а эту холеную даму почему-то нет. Она позволила закрутить черт-те что вокруг собственного сына – а Лида хоть не путала в свои авантюры дочку…
– Где Андрей? – испуганно спросила Алла Константиновна. Необходимость в игре мгновенно отпала – Артем все знал, что и видно было невооруженным глазом. – С ним все в порядке?
– Более или менее, – буркнул Артем.
Требовать оправданий было нелепо. Артем очень хотел, чтобы она попыталась с достоинством отступить, вроде как Лида. А она почему-то решила, что он не просто так молчит – ждет объяснений.
– Это все Лидка… А я хотела как лучше, – при этом Алла Константиновна смотрела вроде и на Артема, а на самом деле – мимо глаз. – Для него же лучше! Подумаешь, был бы у него пару месяцев штамп в паспорте!..
Артем понял – она все еще надеется на поддержку Лиды, более того – это Лида говорит ее голосом. И объяснять сейчас, что Андрея еле удалось спасти от крупных неприятностей, бесполезно. Она скажет, что если бы вечером ей дали возможность поговорить с ним и увести его, то и неприятностей бы не получилось. Или еще что-нибудь в том же роде скажет.
Это они с Лидой умеют – убедительно говорить… Бизнесменши чертовы!
Артем устал от Лиды, устал от словесного побоища, да и просто физически устал. Ему хотелось прийти в гримерку, лечь на топчан, приласкать Арго, которого по его звонку выгуляли и покормили служащие по уходу за животными, и тихо задремать.
– Ладно, – сказал Артем. – Я отыщу его и приведу к вам. Но если он не захочет с вами ехать, ко мне претензий не предъявляйте. Ему уже восемнадцать. Он сам решать должен.
– Я к директору цирка пойду.
– На здоровье. Не директор его принимал, а Гаврилов.
– Ну, пойду к Гаврилову.
– Не отдаст.
Но вот в Гаврилове Артем был не слишком уверен.
– Ну конечно, если вы все тут сговоритесь…
– Нужно будет – и сговоримся, – отрубил Артем.
Он оставил Аллу Константиновну в фойе и пошел в парк.
Ему не очень-то хотелось впутываться в тот скандал, который она могла устроить в цирке. Лучше всего было бы, если бы мама с сыном помирились, чтобы панк простил дурацкую затею с фиктивным браком и реальным разводом, чтобы дал себя уговорить и уехал с глаз долой – слушать музыку в другом парке и бездельничать в другом городе. Там-то уж бездельничать в прямом смысле слова.
Артем не хотел ссорить маму с сыном.
Лучше было бы, если бы Алекс простил глупую бабу, которая прибежала к нему вечером каяться в прегрешениях перед Байдановым, по старой памяти забралась в постель, а потом так же запросто угостила всем снотворным, какое только нашлось в сумочке…
Артем хотел, чтобы все кончилось хорошо!
В парке было тихо. Артем неторопливо шагал и видел – уже до отказа налились алые и оранжевые плоды шиповника, уже начали желтеть молодые липки, уже один далекий клен взялся багрянцем… осень, осень… еще одна осень…
У пересохшего фонтана, как видно, с утра заседала команда странноватой молодежи.
Артем обогнул лавочку и встал прямо перед панком.
Тот, видно, напрочь забыл, что ему было велено в записке. Насколько Артем сообразил, они с Икой на два голоса рассказывали о событиях бурной ночи.Ика сидела рядом в обнимку с огромной коробкой.
– Дядя Артем? – панк вскочил. – Вау-у! Вы за мной? На репетицию? Я сейчас!
– Здрасьте, дядь-Артем! – обратилась к нему Машка. – Вы садитесь и…
– Дядя Артем, простите, это я его задержала! Он встал вовремя! – перебила ее Ика.
– Дядя Артем, салют! Это я, не узнали? – из-за чьего-то плеча возник Гешка и протянул банку с пивом. А еще кто-то незнакомый предложил открытую банку с солеными орешками. И само собой высвободилось для Артема место на лавочке.
Компания молча ждала, чтобы Артем сел, отхлебнул пива, закусил орешком, сказал что-нибудь не слишком взрослое. И все эти удивительные физиономии, с хохлами, хвостами, прямыми проборами, кольцами и шариками в ушах, все эти карнавальные физиономии ему улыбались.
Артем с большим достоинством сел, воображая себя послом чуждого государства на дипломатическом приеме. Он выпил полбанки, сыпанул в рот горстку орешков и посмотрел на панка. Тот торчал перед ним, ожидая взгляда.
– Я пошел! – с неимоверной гордостью обратился панк к компании. – Репетиция! У нас строго! Вот он мне бошку открутит!
Впервые Артем слышал, чтобы про откручивание собственной головы говорили с таким неподдельным восторгом.
Конечно же, никакой репетиции в расписании не было. Репризу «Обезьяна» благополучно сдали, больше ее репетировать нужды не было. Но портить панку его невинную игру Артем никак не мог.
Он вообразил, какие объяснения ждут его сегодня и с Аллой Константновной, и с директором, и, возможно, даже с Гавриловым. Да еще на все это наложится решение, которое наверняка уже принял в больнице дед Алекс. В общем, ту кашу, которая сейчас заварится из-за конюшенного панка, расхлебывать будет довольно муторно. И, спрашивается, ради чего?..
– Дядя Артем! – поторопил его панк. – Ну? Тарасыч ругаться будет…
Артем вернул Гешке полупустую банку, поставил на Икину коробку орешки и встал.
– Ладно, пошли, племянничек… Хрен с тобой… Репетиция так репетиция!
Рига, 1995
