Богумил Райнов - Тайфуны с ласковыми именами (Эмиль Боев - 6)
- Он тоже вынюхал брильянты?
- А как по-вашему? Неужели вы допускаете, что нормальный человек станет покупать за двойную цену какую-то виллу, если у него нет уверенности, что вместе с виллой он приобретает и еще кое-что, спрятанное в ней?
- Но почему вы думаете, что это "кое-что" непременно ваши брильянты?
- А что же еще? Золото в слитках, да? Она опять тянется к сигаретам, и я подношу ей зажигалку.
- Вдумайтесь хорошенько, Пьер: до сих пор никто ничего не нашел. Ни Флора, ни Пенеф, ни Виолета, ни даже полиция. Почему? Потому что сокровище совсем невелико по размерам: маленькая кожаная коробочка с девятью небольшими, но страшно дорогими и ужасно красивыми камнями. Маленькая коробочка, не мешки с луидорами и не золото в слитках.
- Не похожа та коробочка вот на эту? - небрежно спрашиваю я, вытаскивая из кармана вчерашнюю находку и кладя ее на стол.
В первое мгновение Розмари на грани обморока. Румянец совершенно исчезает с ее лица, но тут же возвращается, еще более густой, а ее темные глаза горят странным огнем. Она нерешительно протягивает к коробочке свою белую руку, словно боится спугнуть желанное видение. Наконец она нажимает кнопку, и крышка откидывается, внезапно открыв сияющие камни на темном фоне бархата.
- Десять... - произносит Розмари словно в полусне.
Потом осторожно берет двумя пальцами один из камней, внимательно разглядывает его, смотрит на свет и снова кладет в коробочку.
Сказке пришел конец. Видение рассеялось.
- О Пьер! - говорит квартирантка уже обычным для нее тоном. - Если бы я умерла от разрыва сердца, виноваты были бы только вы. - И, видя мое недоумение, добавляет: - Это не брильянты.
- А что же?
- Это точная копия той коллекции. Шлифованный горный хрусталь.
Розмари резким движением захлопывает коробочку и отодвигает ко мне. Жест ее настолько красноречив, что я не могу не спросить:
- Вы уверены?
- Когда-то коллекцию должны были экспонировать на выставке. И чтобы не стать жертвой какой-нибудь банды, грек заказал у Грабера точную копию оригинальных камней. Грабер мне рассказал о существовании дубликатов. Хотя обмануть они не могут никого, разве что какого-нибудь невежду...
- ...вроде меня, - добавляю я. И уныло сую подделку обратно в карман. Розмари испытующе смотрит мне в лицо. Затем спрашивает с полуусмешкой:
- Вы, кажется, в самом деле поверили, что они настоящие?
- Угадали.
- Я просто потрясена... - говорит Розмари как бы сама себе.
- Что же вас так потрясло? - бросаю я недовольно. - Брильянтами я не торгую. Имей я дело с брынзой, я бы сразу вам сказал, качественна она или нет. Ну, а камни...
- Меня изумил ваш жест, - уточняет Розмари. - Изумило то, что вы приняли их за настоящие.
Она машинально гасит сигарету, впустую дымившую на пепельнице, обращает ко мне свой темный взор и тихо произносит:
- Если только я не обманулась, вы меня до такой степени растрогали своими фальшивыми брильянтами, что...
- Приберегите ваши благодарности до лучших времен, - останавливаю я ее. До того дня, кода я положу перед вами настоящие.
Тут я изображаю на своем лице внутреннюю борьбу и сомнение, словно в эту минуту меня захлестнуло чувство горечи.
- Нет, боюсь, я никогда не предложу настоящие. Зачем они вам? Чтобы вы тут же отнесли их Тео Граберу?
- О Пьер! Не надо бередить мне душу. Вы ужасный человек. Вы искуситель.
- Значит, идея оставить Грабера с носом вам уже приходила?
- Сколько раз! Но это очень рискованно. Ювелиры, они, знаете, как масонская ложа. Зачем мне брильянты, если я не смогу их продать? А если и продам, где гарантия, что Грабер тут же не пронюхает и не начнет меня преследовать?
- Пустяки, - успокаиваю я ее. - Всякое дело надо делать с умом. И потом, всему свое время. Постарайтесь сперва раздобыть брильянты, а тогда будете думать о продаже.
- А каким способом вы раздобыли эти, фальшивые? - неожиданно спохватывается она.
Вопрос, которого я ждал давно, и потому отвечаю спокойно:
- Удивительно глупая история... Как-нибудь я вам ее расскажу.
- Так-то вы отвечаете на мою откровенность?
- Ужасно глупая история, уверяю вас. Кое-что в ней следовало бы уточнить. И я не могу вам ее рассказать. пока не проверю две-три вещи.
- Вы мне не доверяете, Пьер?
- Прежде чем вам доверить что-то, надо сперва самому удостовериться... Разве не достаточно, что я доверился вам и показал эти камни, пусть фальшивые? И как это ни смешно, я нашел их в глубине сада, в каменной вазе.
- В каменной вазе? - задумчиво повторяет Розмари.
Она мучительно что-то соображает, потом лицо ее внезапно светлеет.
- Тогда все ясно. Некто Икс послал Горанофу письмо с угрозой: если тот к такому-то часу не положит камни в такое-то место - имелась в виду, конечно, каменная ваза, - то будет убит. Старик, чтобы выиграть время, оставил в вазе дубликаты. Икс сразу обнаружил обман и осуществил свою угрозу.
- А может, и настоящие камни унес?
- Не мог он их унести. Если бы ему удалось их нащупать, зачем бы он стал убивать Горанофа? Старик не рискнул бы жаловаться на то, что у него украли ранее украденное им самим. А потом, не надо забывать и другое...
- Что именно? - спрашиваю я, поскольку она замолкает.
- А то, что все продолжают вертеться на этом пятачке: Пенеф, Флора, тот, из торга, не считая Виолеты, которая, может быть, не так наивна, как кажется. Если бы брильянты исчезли, можете быть уверены, всех как ветром сдуло бы. Они все знают. Одна я ничего не знаю.
- Только без причитаний, - останавливаю я ее. - Иначе и в самом деле вынудите меня разыскать их, эти брильянты.
- Я не такая нахалка, чтобы требовать этого от вас. Единственное, на что я смею рассчитывать, так это на дружескую помощь.
- В смысле?
- Флоре вы явно приглянулись, грубо говоря.
- И вы меня толкаете в объятия Флоры?
- Я этого не сказала. И полагаюсь на ваш вкус. Но было бы неплохо, если бы вы уделили ей немного внимания, пофлиртовали с ней, чтобы у нее развязался язык. Крупные женщины очень чувствительны к комплиментам, поскольку получают их редко, и размякнуть такой недолго...
- Надейтесь.
- Во всяком случае, вы могли бы вызвать ее на разговор. Порой одно-единственное слово открывает очень многое. Я так беспомощна и стольких вещей не знаю, хотя Грабер твердит, что я запросто могу заменить Второе отделение и Скотланд-ярд, вместе взятые...
- ЦРУ и ФБР, - поправляю ее. - Выражайтесь более современным языком.
- Флора с Пенефом, наверное, что-то замышляют. а что именно - я понятия не имею. Может быть, собираются как-то отвлечь Виолету и обшарить виллу или еще что-нибудь в этом роде.
- Но ведь вы уже подружились с Виолетой, что вам стоит их опередить?
- Вы так считаете? Она и в самом деле кажется мне беспомощной и наивной, но как раз такие обычно бывают чересчур мнительными и недоверчивыми - им все кажется, что они могут стать легкой добычей злоумышленников. Нет, с этими беспомощными и наивными держи ухо востро...
- Особенно когда их хотят лишить обременительного наследства.
- У нее пожизненная рента и два дома. Так что не оплакивайте ее раньше времени. Сжальтесь лучше надо мной.
- А если у меня начнется флирт с нашей роскошной Флорой, вас это не будет раздражать?
- Я стисну зубы и постараюсь сохранять спокойствие.
- И в этом будет ваша ошибка. Напротив, вы должны злиться, только смотрите не перестарайтесь.
- Это нетрудно, - заверяет она. - У меня, кажется, уже начинается приступ ревности. Вопреки тому, что я полагаюсь на ваш вкус.
Если поздним вечером - для Берна девять часов уже поздний вечер - вы бродите по переулкам близ главной улицы в надежде найти открытое кафе. то неизбежно наткнетесь на "Мокамбо" - ночное заведение города, который славится тем. что с наступлением ночи в нем вся жизнь замирает.
Неудивительно, что и мы наткнулись на "Мокамбо". После очередной встречи у нас дома. И после очередной партии в бридж. И после того, как Розмари заявила Ральфу, что нечестно с его стороны так ограбить всех троих.
- Я охотно вернул бы вам ваши деньги, только боюсь вас обидеть, - отвечает американец. - Но если вы не возражаете, мы можем пропить их вместе...
Я лично считаю, что, раз так уж необходимо пить, мы могли бы заняться этим дома. Однако Розмари бросает на меня многозначительный взгляд, и я храню молчание. Мы погружаемся в огромный смарагдово-зеленый "бьюик" Бэнтона и катим в "Мокамбо".
Наше первоначальное намерение довольно скромно: посидеть в уютном баре с окнами, открытыми на улицу. Но ядовитое замечание хитрющей Розмари о том, что Ральф, как истинный банкир, дрожит над каждой монеткой, делает свое дело, и мы спускаемся на несколько ступенек ниже и попадаем в кабаре.
В кабаре достаточно свободно, и можно выбрать удобный столик поближе к дансингу, и достаточно людно, чтобы не испытывать гнетущего чувства, будто мы самые испорченные люди в этом порядочном городе. Кельнер в черном смокинге церемонным жестом откупоривает бутылку шампанского, потому что дамы ничего, кроме шампанского, пить не желают - им не терпится вытрясти из американца как можно больше денег. Ради истины следовало бы уточнить, что их попытки омрачить настроение Бэнтона оказываются тщетными: кривая настроения американца, по существу, всегда остается прямой, иными словами, он относится к тому типу людей, которые живут без иллюзий, зато не знают и разочарований.
