Андрей Константинов - Дело о спасении телезвезды (Сборник новелл)
А что, если я с этими деньгами просто свалю?
- Но позвольте, Виктор Михайлович, вы же сами только что ответили на этот вопрос. Вам дорога жизнь Татьяны, так неужели вы готовы пожертвовать ею ради груды зеленых бумажек с изображениями американских президентов?
- То есть вы решили сделать ставку на мою порядочность?
- А почему бы и нет? Ладно, не обижайтесь... Если это вас так сильно задевает, я могу вам честно сказать, что задумай вы присвоить себе эти деньги, они не сделали бы вашу жизнь легкой и безоблачной.
Скорее, наоборот. Надеюсь, вы не сомневаетесь в том, что я сумел бы найти способ разыскать вас? Естественно, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- Хорошо, будем считать, что ваш ответ меня удовлетворил.
- Вот и отлично. Значит, до связи...
Только, я прошу вас, Виктор Михайлович, ради Бога, никакой самодеятельности. Не берите пример с литературных героев вашего патрона Обнорского. Его "Криминальный Петербург" вещь в большей степени виртуальная, а мы с вами сейчас находимся в Москве. Причем реальной, а реальность, смею вас уверить, много сложнее и страшнее... Все. Прошу извинить, но через десять минут у меня деловая встреча с англичанами. Кстати, есть возможность привезти к вам в Питер на трехсотлетие Элтона Джона. Правда, боюсь, менеджеры заломят уж слишком нереальную цену. Вам нравится Элтон Джон?
- Да так себе, ничего.
- А мне, признаться, нет. Я, знаете ли, терпеть не могу педиков...
С этими словами Рустам Викторович, сопровождаемый молчаливыми охранниками, удалился в сторону своей буйволообразной "мицубиси", которая в течение всего нашего разговора двигалась параллельным с нами курсом. Провожая его взглядом, я в очередной раз поймал себя на мысли, что невольно завидую железной хватке этого уверенного в себе человека, которого не могут согнуть никакие, даже самые экстремальные ситуации. Н-да, "гвозди бы делать из этих людей", припомнился вдруг классик.
"А лучше забить в них по паре гвоздей",- а это уже из личных мироощущений...
***
Из состояния глубокой задумчивости меня вывела сотовая трель. Рустам? Ну наконец-то. Я нажал кнопку ответа, но оказалось, что это звонил Дробашенко.
- Здорово, Шах! Ну как ты там, оклемался?
- Да вроде бы. С утра хреновато было, но сейчас уже нормально отпустило.
- Я потому специально и не стал тебе рано звонить. Пускай, думаю, братан отоспится, а то небось башка-то после вчерашнего потрескивает.
- Ты очень заботлив, вождь апачей. Да, слушай, а как ты узнал мой номер?
Дробашенко довольно загоготал:
- Ну, Шах, ты, бля, даешь! Надо ж было так нажраться! Ты что, не помнишь, как сам же мне его вчера задиктовывал.
Настойчиво так - в течение всего вечера раза эдак три. И это как минимум...
Черт, с этим надо что-то делать. Слишком часто в последнее время после попойки у меня случаются провалы в памяти.
Может, это последствие моей черепномозговой? Хотя все равно странно: дело в том, что эту казенную трубку я заимел буквально неделю назад. И, признаться, до сих пор не запомнил свой номер - длинная 11-цифровая комбинация совершенно не держалась в памяти. Поэтому всякий раз, когда возникала необходимость обменяться телефонами, мне приходилось лезть за шпаргалкой в бумажник. Неужели вчера я трижды проделывал подобную комбинацию? Чудны дела ваши, пьющие люди!
Между тем Стас продолжал:
- Шах, у тебя какие планы на сегодня? Ты где сейчас находишься?
- Да так, в центре, прогуливаюсь,- уклончиво ответил я,- пивком отпаиваюсь.
- Сегодня-то как, продолжим? А хочешь, я могу девчонок организовать? Прямо там, на Сретенке, в квартире и погудим?
- Да неплохо было бы. Но я пока не знаю, как у меня со временем получится.
В редакции задание подкинули, надо с одним человечком пересечься. А там - как пойдет.
- Да пошли на хер свою редакцию!
В Москве оттягиваться нужно, а не работать... Ну ладно. Раз ты такой деловой, то я тебе позднее перезвоню. Вечерком. Заметано?
- Заметано...
Я отключил трубу и подумал, что для сегодняшней подстраховки такой человек, как Стас, в принципе мне подошел бы идеально. Кстати, вчера вечером у меня был вариант поспрашать у него о Мамедове, однако в последний момент я все-таки решил, что посвящать Дробашенко во всю эту историю не стоит. Кто знает, какие такие тараканы сейчас водятся в его башке? Да и вряд ли он стал бы рисковать своей шкурой задарма - все ж таки близкими друзьями мы с ним никогда не были.
В этот момент дверь кабинета снова открылась, и Абрам Моисеевич торжественно поманил меня: "Виктор Михайлович, прошу".
***
Открывшийся перед моими глазами пейзаж завораживал. Точнее, одна его, самая главная часть: на столе лежал новенький кожаный "дипломат" с откинутой крышкой, внутренность которого была под завязку набита пухлыми пачками зеленых банкнот. На мгновение мне показалось, что от них даже исходит некое свечение, однако, пообвыкнув, я вынужден был констатировать, что это всего лишь оптический обман зрения.
Михельсон заметил мое смятение и не без удовольствия крякнул:
- Впечатляет, Виктор Михайлович, не правда ли?
- Да уж,- это было все, что мог я выдавить из себя в данный момент. Однако для развития темы Абраму Моисеевичу было довольно и этого.
- Не правда ли, странно, что простая бумага может обладать столь притягивающим свойством. Согласитесь, положи я рядом небольшую горстку искрящихся самоцветов, все равно они бы не произвели подобного эффекта?.. Впрочем, пятьсот тысяч не столь уж серьезная сумма. Безусловно, на эти деньги можно прикупить парочку свечных заводиков в Самаре, однако серьезный деловой человек с этой суммой не слишком бы развернулся... Однако мы заболтались, а дело есть дело. Пересчитайте, пожалуйста.
Я окончательно пришел в себя и сотворил некий изящный жест: мол, что там, свои люди - сочтемся. Однако Михельсон моего благородства не оценил.
- Заранее прошу прощения, Виктор Михайлович, за свой, может быть, нескромный вопрос: чем вы зарабатываете на жизнь?
- Я - журналист,- не без пафоса произнес я.
- Оно и видно, молодой человек,- укоризненно произнес Абрам Моисеевич.С таким подходом к деньгам в бизнесе вы прогорели бы очень быстро. Так что, простите за мою назойливость, но я настаиваю, чтобы вы пересчитали всю сумму. Знаете, если подходить к этому делу здраво, вам конечно, следовало бы вскрыть каждую пачку, но поскольку это настоящая девственно-новая банковская упаковка, вы можете ограничиться лишь пересчетом пачек. Ну смелее... Все когда-то приходится делать в первый раз.
Мне ничего не оставалось, как пересчитать пачки. Их было ровно пятьдесят.
("Квартира плюс машина плюс как минимум три года сытого сибаритского безделья с еженедельными блядками в сауне,- мысленно подсчитал я.- Ох, чур меня! Сгинь!
Изыди, сатана!")
- Все точно, Абрам Моисеевич, как в аптеке.
- Как в банке, Виктор Михайлович, как в хорошем надежном банке. Возможно, вы не в курсе, но я некоторое время имел дело с нынешними аптеками - это тихий ужас. Уверяю вас, никакой точности, все на глаз. Особенно в тех случаях, когда дело идет о психотропных веществах.
Впрочем, это совершенно другая и, надо заметить, весьма печальная история... Ну что ж, если вы не имеете ко мне претензий, то позвольте, пожалуйста, расписочку.
- Какую расписочку? Это ведь деньги для Рустама Викторовича, насколько я в курсе, у вас с ним была договоренность...
- Совершенно верно, Виктор Михайлович. Это действительно деньги для Рустама Викторовича, которого я уже давно и очень хорошо знаю. Однако, при всем моем уважении, вас я имею удовольствие видеть впервые. Поэтому, во избежание всяческих недоразумений... исключительно в формальных целях...
Твою мать! Что-то мне эти дела все больше перестают нравиться. Может, перезвонить Мамедову? Хотя как-то все это по-идиотски будет выглядеть. Да, кстати, и телефона своего он мне так и не оставил.
Ведь чувствовал я, чувствовал, что без какого-нибудь блудняка здесь не обойдется...
А, да и хрен-то с ним. Сейчас главное - вытащить Татьяну, а там... И я решительно потянулся за чистым листом.
- Что писать?
- Да тут журналистского образования и не требуется,- подхватил Михельсон.- Так, мол, и так: я, Шаховский Виктор Михайлович... паспорт такой-то... получил от Михельсона А. М. пятьсот тысяч долларов... Дата.
Подпись.
- Заверять сами будете?- злобно процедил я, вспомнив о роде его занятий.
- Ну зачем вы так, молодой человек?- Абрам Моисеевич изобразив на своем лице гримасу разочарования.- Я же говорю вам, этот документ несет исключительно формальный характер. Ну простите меня, старого буквоеда... Вот вам ключик.- Он передал мне маленький изящный ключ на цепочке.- Шифр 812. Я думаю, вам будет легко запомнить. Если мне не изменяет память, это междугородный код Санкт-Петербурга?
"Не изменяет, старая ты сволочь",- подумал я. Молча кивнул, спрятал ключ в нагрудный карман и принял у него из рук "дипломат". Пятьсот тысяч, надо сказать, весили более чем ощутимо.
