Станислав Гагарин - По дуге большого круга
— Верно, — обрадовался Стрекозов. — Помнишь… Сядем в углу, выпьем за встречу. Не побоишься?
Капитан пожал плечами и направился к столику. Он подумал, что и пьет-то со Стрекозовым как с иностранцем… Молчание затягивалось, и капитан наконец спросил:
— Живешь-то как?
— Неплохо. Работаю экспертом в электронной фирме. Женился на дочери одного из директоров, он тоже из семьи русских эмигрантов… Сейчас еду в Штаты, в командировку, жду «Эр-Франс», в рейсе буду проверять на нем электронное оборудование. Вообще, Волков, здесь можно развернуться, имей только голову на плечах да крепкие руки…
— И дядю, — добавил Волков.
— Как? — не понял Стрекозов.
— Родственничков, говорю, богатых по линии жены надо иметь. Таких, как у тебя.
— А, конечно, они помогли мне, — сказал Стрекозов. — Но только здесь для делового, поворотливого человека, который знает, чего хочет, для такого здесь все условия, не то что у нас…
Он так и сказал «у нас», Волков отметил это и усмехнулся. Но Стрекозов по-своему понял это.
— Только не подумай, что я агитирую, а то, чего доброго, врежешь мне по морде и только неприятностей себе наживешь…
— А ты и не агитируешь вовсе, — сказал капитан. — Разве что за советскую власть.
Стрекозов опять недоуменно поглядел на Волкова, но допытываться не стал.
— Оглянись, — сказал капитан. — Ты и без моей помощи синяков себе наставил.
Стрекозов повернулся к зеркальной стене.
— Видишь? Глаза у тебя как у побитого пса. Жалкие… Такими и останутся до конца.
Стрекозов взболтнул виски в стакане:
— Шутишь… Да, тебе это можно. А здесь шуток не любят. Так-то, земляк… Не любят здесь шутить.
«А какие сейчас глаза у меня?» — подумал капитан.
Он опустил веки, словно боясь увидеть свои глаза и прочесть там нечто такое, на что не имел права.
«Я будто стыжусь… А есть ли для этого основания? — спросил себя Волков. — Да, уже то, что дал загнать себя в ловушку… Почему не остался в море, там, где теперь мои ребята? Но ведь на Овечьем острове оказался помимо воли, и надо было выжить ради истины, ради того, чтобы люди узнали, что произошло в ту ночь… Случись все по-другому — я последним ушел бы с корабля или не ушел бы вовсе, будь хоть какая-то моя вина в том, что корабль попал в катастрофу. В этом могу поручиться перед самим собой. Но что я должен делать сейчас? Где он, этот выход для меня?»
Капитан закурил сигарету и вспомнил, как тогда, у берегов острова Бруней, на борту обледеневшего «Кальмара» он искал выход для всех…
…Тогда он обдумывал несколько вариантов сразу и отбрасывал их, все они не годились. Оставаться на месте? Люди измотаны до предела, лед растет, ветер усиливается, траулер все больше теряет остойчивость. Еще немного — и все: приложенный теперь в верхней части судна центр тяжести накренит траулер до критической величины, а удары волн довершат дело.
Выброситься на берег? Пожертвовать судном? А спасутся ли при этом люди? О скалистые берега Брунея «Кальмар» разобьется в щепки, и не станет ни судна, ни экипажа…
Капитан дал полный ход. Траулер дернулся. Стоявший за штурвалом матрос крепко ухватил рукоятки штурвала и переложил его влево.
Капитан нагнулся к переговорной трубке, хотел предупредить старпома о своем замысле — и дикий вопль толкнул его в спину: «А-а-а-а!»
Матрос вдруг поднял руки, схватил себя за волосы, штурвал качнулся и бешено завертелся вправо.
Темная завеса стерла едва светлевший горизонт, она поднималась все выше, нависая над полубаком и рубкой «Кальмара», выворачивалась, стремясь обнять беспомощное тело траулера.
Матрос прыгнул в сторону и бросился к двери.
— Стой! — крикнул Волков.
Штурвал продолжал вращаться, и «Кальмар» забрасывал отяжелевшую корму влево, разворачиваясь бортом к волне.
Капитан выбросил руку к штурвалу, больно ударили рукоятки по пальцам. Волкова откинуло в сторону, он с трудом удержался на ногах, остановил штурвал и, задыхаясь, перекладывал его влево, заставляя траулер выйти носом к волне.
Завеса упала, накрыв судно, напрягся и задрожал под тоннами воды «Кальмар». Казалось, ему не подняться больше на поверхность, но вот корпус тряхнуло, еще и еще, будто отряхивалась собака, завеса исчезла, и в рубку заглянул краешек посветлевшего горизонта.
«Надо прожить этот день, только один день, который не должен стать для ребят последним».
Усилилась килевая качка. Все труднее становилось удерживать траулер носом к волне. Одно неверное движение, чуть больше переложить перо руля, и «Кальмар» повалится лагом к волне…
«Команду «Спустить шлюпки! Экипажу покинуть судно!» я не подам, — подумал Волков. — Шлюпки примерзли к кильблокам. Да и времени нет. Все может случиться в считанные минуты, два-три сильных удара — и «Кальмар» повалится на борт. Плавная, медленная бортовая качка — это значит, что траулер больше не встанет, он превратился в плавающее бревно. Еще две-три волны, крен резко увеличивается, и судно — вверх килем. А потом двадцать — тридцать минут каждому… Ведь в ледяной воде больше не выжить. Может быть, кто продержится дольше…»
Снова и снова поднимались над судном серые завесы, на мгновение застывали, словно примеривались.
«Надо уходить, — подумал капитан. — Повернуться к ветру кормой и спускаться к зюйду. Там теплое течение, оно собьет лед, там плавбаза, архипелаг…»
Он свистнул стармеху в машину и, не выпуская штурвала, сказал, что пойдет к повороту на заднем ходу, пусть следят за перебоями машины, когда оголится винт.
И еще капитан распорядился: команде приготовиться к повороту, надеть шерстяное белье, нагрудники, быть наготове оставить судно, боцману заняться маслом и по команде слить его за борт, штурману жечь ракеты… Место пустынное, но кто знает… Лишних из машинного отделения отправить на палубу, зачем лишать их известного шанса. Словом, стоять по местам и быть готовыми к последнему повороту.
Стармех из машины сказал, что у него все готово и осадку на корму он сделал.
Волков подвернул немного вправо от направления ветра, поставил руль в положение «прямо», крепче сжал рукоятки штурвала, ожидая, когда волна ударит в перо руля, и дал машине малый назад. Мгновение траулер стоял неподвижно, сотрясаясь мелкой дрожью, затем корма стремительно побежала влево, полубак пересек линию ветра и покатился вправо. Ураган ухватил приподнятый нос «Кальмара» за левую скулу и стремительно поволок его. Еще секунда — траулер встал бортом к волне, начался крен, но сильный вращающий момент уже развернул судно, и обманутая «Нора» изо всех сил поддала «Кальмар» в округлую корму.
…— С Новым годом, — сказал Крохайцев. — Давай выпьем с тобой, Игорь Васильевич.
Они сидели в просторной каюте начальника промысла. Плавбаза «Россия» укрылась от шторма в бухте. Здесь собралась вся флотилия. «Кальмар», ободранный, избитый, покачивался у борта плавбазы, его латала ремонтная бригада вместе с экипажем.
— С Новым годом? — спросил Волков. — Ах да, а я и забыл совсем…
Матрос-буфетчик приготовил закуски и из представительских запасов Крохайцева поставил на низенький столик бутылку.
— Досталось тебе, поди, — сказал старик, открывая бутылку. — Ладно, потом расскажешь…
Он налил по неполному бокалу и опустил ложечку в тарелку с оплывшими кубиками льда.
— Тебе со льдом, Васильич? — спросил Крохайцев.
— Теперь можно и со льдом, — ответил капитан.
«…Как давно это было, — подумал Волков. — Давно… Или мне кажется? Еще и года не минуло с тех пор. Новый год… Каким-то он станет для меня?»
Волков сделал еще три шага по комнате, подошел к столу, нашарил не глядя пачку сигарет и вдруг судорожно скомкал ее.
«Спокойно, капитан, спокойно, — сказал он себе. — Пока они лишь только прощупывают тебя, так сказать, устраивают первое испытание, пробный камень вроде… Будут еще разговоры, угрозы, всякие штучки, о них ты читал и слышал, эти парни — народ изобретательный, верно. А ты наплюй на них, капитан, за тобой ведь сила… И тебя уже ищут, «Кальмар» ищут, неделю ты не выходил на связь, по всему бассейну тревога, как ты мог забыть об этом?..»
Он вскочил на ноги и зашагал по комнате.
— Но пока суд да дело, надо и самому что-то придумать, — сказал капитан. — Придумать…
Он подошел к окну. Улица была по-прежнему пустынна, и только на самом углу склада, у поворота, торчал человек в черной кожаной куртке. Когда капитан выглянул в окно, человек мельком посмотрел в его сторону, затем повернулся спиной и вытащил из кармана пачку сигарет. Капитан отошел от окна и присел на край койки.
«Понятно. Только к чему это, мистер Коллинз?.. Проще предупредить кого следует в порту, на аэродроме и на почте. Но что делать мне? Заявить протест? Ведь не все же здесь коллинзы, есть и честные люди… Проникнуть в муниципалитет и потребовать… Наверняка наши оповестили все приморские государства об исчезновении траулера «Кальмар». И местные власти должны знать об этом тоже… Надо попасть к мэру города. А тип под окном? Вот для чего он болтается тут! Мистер Коллинз и это учел».
