Лин Гамильтон - Африканский квест
А может, во всем этом есть четвертый подозреваемый? Человека, который стоял перед ним, команда называла незнакомцем, но капитан знал, что его зовут Гиско, что он уважаемый член Совета Ста Четырех, и теперь на него возложена дипломатическая миссия, жизненно важная для будущего Карт Хадашта. Но парень видел, как Маго и Гиско разговаривали, склонившись друг к другу, чтобы никто не мог их услышать. О чем мог разговаривать человек статуса Гиско с таким, как Маго?
Да, он знал, какая у Гиско миссия. Сам великий Бомилькар, один из двух военачальников, долг которых — защищать город от этого проклятого Агафокла, пришел в его дом в старом районе Карт Хадашта и лично попросил предпринять это плавание. Газдрубал узнал его, когда Бомилькар опустил полу одежды, которой прикрывал лицо. Бомилькар сказал, что на чаше весов лежит будущее великого города. Нужно набрать армию из ливийцев, убедить их вновь перейти на сторону Карт Хадашта. Ну, что ж, груз, вне всякого сомнения, достаточно богатый, чтобы склонить их на свою сторону. Но для этого нужно доплыть до места, сохранив в целости груз и судно.
— Командую судном я, — сказал Газдрубал, поднимаясь со своего сиденья. — И мы берем курс к укрытию.
Незнакомец достал, из-под одежды мешочек и бросил его к ногам Газдрубала. Из него высыпались золотые и серебряные монеты.
— Времени в обрез. Продолжайте плавание, — сказал незнакомец.
Эмиль Сен-Лоран заглянул под навес небольшого киоска.
— Могу я помочь вам, месье? — спросил владелец. — Ищете что-нибудь определенное?
Эмиль взял кожаный бумажник, пристально осмотрел его, потом положил на место.
— Кожу, месье? Обувь? Может, сумочку для ваших прелестных дам? — спросил владелец, взглянув на Честити, Марлен и меня. Мы стояли, рассматривая товары.
— Покажите мне это, — попросил Эмиль, указывая на что-то под стеклом витрины.
— Римское стекло? Оно очень хорошее.
— Нет, не стекло, — сказал Эмиль. — Вот эту коробку.
— А, монеты. Вы интересуетесь монетами? У меня есть несколько красивых.
— Хочу взглянуть на них.
Эмиль достал из кармана маленькую лупу и несколько минут внимательно разглядывал монеты.
— Может быть, вот эту, — сказал Эмиль и поднял монету, взяв ее за края. — Сколько она стоит?
— У вас хороший глаз, месье, — сказал владелец. — Это римская монета в превосходном состоянии. Датируется примерно двухсотым годом до нашей эры. Возьму с вас особую цену. Вы платите долларами?
— Да, — ответил Эмиль. — Сколько?
— Двести американских долларов.
Эмиль засмеялся.
— Цена поистине особая, мой дорогой. Монета вовсе не в превосходном состоянии, просто красивая. Хоть, пожалуй, она у вас и лучшая, цена ей не больше сорока долларов, и столько я готов заплатить.
— Пожалуй, месье, вы правы относительно состояния и цены. Но цену устанавливает рынок, и не все туристы так разборчивы, как вы. Я могу продать ее гораздо дороже, чем за сорок долларов, уверяю вас. Уступлю ее вам за сто.
— Нет, — сказал Эмиль и стал поворачиваться.
— Месье, — позвал его владелец, Эмиль обернулся. — Вы, очевидно, разбираетесь в монетах. Приходите завтра. Возможно, у меня появится кое-что, способное заинтересовать вас.
— Хорошо, — ответил Эмиль. — Если вы уверены, что я не зря потеряю время.
— Тогда до завтра, — сказал владелец. Потер руки и улыбнулся.
— Пытался обмануть вас, но не на того напал, — сказала я, когда мы отошли от киоска.
Эмиль улыбнулся.
— Да, это так, и он не снизил бы цену, хоть и знал, что я прав. Его довод состоял в том, что люди заплатят ту чрезмерную цену, которую он запросит, и я не мог не согласиться с ним. Люди, которые ничего не смыслят в монетах, полагают, что римская монета — это нечто особенное, и хотя некоторые действительно особенные, большинство их ничего не стоит, по крайней мере, с экономической точки зрения. Возможно, их приятно иметь, может быть, они интересны с исторической точки зрения, но и только. Ну, что ж, если он сможет получить ту цену, которую запрашивает, тем лучше для него. А теперь, кто хочет мороженого?
— Я, — ответила Честити.
— И я, — сказала Марлен.
— Вынуждена отказаться, — сказала я. — Мне нужно вернуться в гостиницу. Желаю приятно провести время. Кэтрин как будто хочет поговорить о чем-то со мной.
* * *— Я не хочу жаловаться, — прошептала Кэтрин. — Но, знаете, это становится невыносимым.
Мы разговаривали в саду гостиницы.
— Что? — спросила я как можно мягче. Казалось, это женщина еле сдерживает слезы.
— Мои вещи, — ответила она. — Косметика, одежда и все прочее.
— Простите, Кэтрин, но вам придется выражаться яснее. Я не понимаю, о чем речь.
Она высморкалась и немного помолчала.
— Кто-то роется в моих вещах. Я вернулась в комнату после ужина, вся моя косметика была переставлена, вся одежда в шкафу в беспорядке. Вам надо будет поговорить с ней.
— Вы имеете в виду, с экономкой? — спросила я. — Думаете, в ваших вещах роются служащие? Если так, я охотно поговорю с управляющими.
— Нет, — ответила Кэтрин. — Это происходит до того, как они приходят убираться в комнатах, или потом, когда постели уже приготовлены на ночь. Видите ли, мы с ней завтракаем в разное время. Я встаю рано и первым делом принимаю душ. Когда я ухожу, она обычно еще лежит в постели. А потом ненадолго уходит на пробежку трусцой. Уверена, это она рылась в моем чемодане. Я знаю, у нее все вызывает любопытство, она производит впечатление добросердечной, только ей не следует копаться в моих вещах.
— Полагаете, это Сьюзи?
— А кто же еще? Мы живем в одной комнате. Пойдемте, я покажу вам кое-что, пока ее нет.
— Лара! О, простите, я не сообразил, что вы заняты, — сказал, подходя к нам, Эд. — Не видел кто-нибудь из вас молотка для крокета? Мы с Бетти вызвали Бена и Марлен на матч, но молотка всего три.
— Наверное, он где-нибудь здесь, — сказала я, оглядываясь вокруг. — В садовый сарай заглядывали?
— Да, — ответил он. — Как думаете, может быть еще один у портье?
Кэтрин потянула меня за рукав.
— Прошу вас. Вы должны зайти в комнату, пока нет сами знаете кого.
— Ладно, Кэтрин, — сказала я, стараясь не выдавать голосом раздражения. — Эд, я найду Мухаммеда и пришлю его помочь вам. Кэтрин срочно нуждается в моей помощи. Я вернусь и помогу вам искать молоток, как только разберусь с ее проблемой.
— Хорошо, — дружелюбно ответил он.
Мы поднялись по лестнице и вошли в комнату, где жили Кэтрин и Сьюзи.
— Смотрите! — сказала Кэтрин, подняв подушку на одной из кроватей, под ней лежала очень красивая голубая рубашка. Вся завязанная узлами. — А теперь посмотрите сюда, — она подняла подушку на другой кровати. Там лежала аккуратно сложенная вычурная ночная рубашка, напоминающая громадную зеленую лягушку.
— Такие штуки вечно бывают проделаны с моими вещами, не с ее, — всхлипнула Кэтрин. — Кончик моей губной помады размят. Потом вся моя косметическая сумочка оказалась залита шампунем. Просто ужас!
— Очень неприятно, когда такое случается, — сказала я. — У меня была та же проблема. То ли пробка бракованная, то ли я не до конца ее завинтила.
— Вы не понимаете! — сказала Кэтрин. — Шампунь был у меня не в сумочке. Он стоял на полке в душевой. Она взяла его оттуда и вылила мне в косметичку, потом положила флакон туда и слегка привернула пробку, чтобы это выглядело случайностью, как у вас. Но я знаю, где оставляла шампунь. Почему она мне пакостит? Можете сказать? Я знаю, мы разные люди, но я считала ее приятной женщиной, мы неплохо ладили. Мне нравилось ее общество. Может, ей завидно, что денег у меня больше? В чем тут причина?
Я подумала, не слишком ли живое воображение у Кэтрин? Тут она подошла к чемодану, расстегнула на нем молнию и воскликнула:
— Я старалась не обращать на это внимания, воспринимала как неудачные шутки, но с меня хватит. А это что может означать? — сказала она, указав на то, что лежало на дне чемодана. Мы обе смотрели на эту вещь несколько секунд, потом я нагнулась и подняла ее. Кое для кого это был бы обычный молоток для крокета. Для меня почему-то нет.
— Кэтрин, хотели бы вы отдельную комнату? — спросила я.
— Да, — ответила она, чуть не плача. — Конечно, платить придется больше, но я больше не могу выносить этого.
— Посмотрю, что можно сделать, — сказала я. — Может быть, и не придется.
— Спасибо, — сказала Кэтрин. — Если нужно, буду платить. Я не могу говорить с ней об этом.
— Молоток я возьму, — сказала я.
* * *Через несколько минут я разговаривала у конторки с Сильвией.
— О, Господи, — сказала она. — Тут у нас может возникнуть проблема. Комната мадам Эллингем в беспорядке. Подрядчик обещал появиться на этой неделе, раз полиция уже осмотрела комнату, но жить в ней сейчас невозможно, а соседняя комната, где жил месье Рейнолдс, все еще проветривается. Там до сих пор пахнет дымом, и вряд ли она понравится мадам Андерсон, особенно после того, что случилось с месье Рейнолдсом. А больше комнат у меня нет.
