Наталья Корнилова - Ярость и страсть
— Таким людям не место в нашем обществе! Я требую, чтобы вы разыскали их и поставили на место — в тюрьму!
— А почему не обратились в милицию?
— Я смотрю телевизор и читаю газеты, чтобы доверить этим равнодушным и продажным органам своё единственное сокровище. И потом… они наверняка начнут следствие, и выплывет то, что я скрывала от сыночка эти письма. Не знаю, как он к этому отнесётся, но мне кажется, что на памятник тогда я вряд ли смогу рассчитывать, — сокрушённо проговорила она. — Помогите мне, умоляю…
— А с чего вы решили, что его убьют именно сегодня?
— Вчера пришло ещё одно письмо. В нем говорится, что если он все не сделает, то в этот же день они выполнят все свои угрозы.
— Значит, контракт подписывают сегодня? — догадался босс.
— Да. — Она уронила голову, и плечи её дрогнули. — Я ещё вчера хотела показать ему письма, но не решилась. Он купил мне цветы, дорогой коньяк, и мы так мило посидели за ужином… У меня просто не повернулся язык. Он ведь у меня такой впечатлительный, что обязательно натворил бы какую-нибудь глупость. А сегодня утром (я, между прочим, половину ночи не спала) он попросил пожелать ему удачи. Естественно, я не смогла сунуть в его счастливое, полное надежд и ожиданий лицо эти грязные бумажки. Я сказала ему «ни пуха ни пера», поцеловала в щёчку, и он уехал на своё совещание. А я помчалась к вам…
Я невольно присвистнула, и в кабинете воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим сопением босса, уставившегося на несчастную Викторию Романовну с нескрываемым ужасом. Наконец, очухавшись, он выдавил:
— Вы — фантастическая мамаша. Но пусть это останется на вашей совести. Когда он уехал?
— Чуть больше часа назад.
— Значит, время ещё есть, — облегчённо выдохнул он. — Сколько вы готовы выложить за то, чтобы ваш Валерочка смог в будущем иметь детей?
Подняв голову, она тихо произнесла:
— Деньги значения не имеют. У меня есть… э-э-э, кое-какие накопления. Не очень много, но все же.
— Тогда в случае благоприятного исхода вы заплатите нам… тысячу долларов. Согласны?
Она полезла в сумочку, вытащила ещё один конверт и вместе с остальными положила на стол.
— Ради сына мне ничего не жалко. Здесь пятьсот. Если спасёте, получите ещё столько же. А если нет — вернёте.
Почесав лоб, босс кивнул и спросил:
— Где он работает?
— Понятия не имею, — заявила эта несносная кочерга, и мы с боссом опять застыли. Она же, как ни в чем не бывало, продолжала:
— Он никогда не говорил, а я никогда не интересовалась. Знаете ли, я демонстративно, из принципа не проявляла никакого интереса к его делам, чтобы он знал, как я к ним отношусь. Он не настаивал.
— Но может, вы хоть что-то слышали? Имена, разговоры по телефону, род занятий фирмы, название, приблизительное местонахождение и так далее.
— По-моему, его фирма торгует сигаретами.
— С чего вы взяли?
— Видите ли, он у меня не курит и никогда не курил — я не разрешала. Валера всегда был очень послушным мальчиком…
— Почему был?
— Простите, — спохватилась она, смутившись, — просто у меня плохие предчувствия в последнее время. Так вот, когда он начал работать год назад, у него в комнате появились нераспечатанные пачки сигарет и все разные.
— Может, он их просто коллекционирует?
— Что вы! Мой сын никогда бы не стал собирать такую гадость! — Она брезгливо поморщилась. — Ему с самого детства нравились марки и фантики. Потом, это не какие-нибудь редкие сигареты, а самые обыкновенные, какие во всех ларьках продают, — я проверяла. Мне кажется, это просто образцы продукции.
— Хорошо, допустим, — нахмурился босс. — Ну а название фирмы краем уха не слышали?
— Нет. Ему почти не звонили домой — я запретила. А со мной о делах он тем более не разговаривал. Бумаг у него тоже никаких нет — я проверяла.
— Какой фирмы сигареты, помните?
— Конечно. «Мальборо», «Кэмел», «ЛМ» и прочее. Все с акцизными марками, как положено.
— А на работу он на метро ездил?
— Разумеется! У него нет таких денег, чтобы разъезжать на такси, — он у меня порядочный человек.
— А до какой ветке он ездит?
— Послушайте, зачем вам нужна вся эта ерунда? — раздражённо спросила она. — Вы лучше езжайте спасать моего мальчика, а не сидите здесь, изучая его биографию!
— Мы тронемся в путь в ту же секунду, как узнаем, куда, собственно, ехать, — усилием воли сдерживая себя, вежливо проговорил босс, поправляя раскалившиеся очки.
— Так вы бы сразу и спросили об этом, — удивлённо заявила она. — Я бы и сказала.
Если бы босс мог себе позволить, он бы непременно запустил в неё огромной бронзовой пепельницей, заслужив мои аплодисменты. Но он лишь с тоской посмотрел на тяжёлый предмет и произнёс:
— Вам цены нет, мамаша. Говорите.
— Перед отъездом он сказал, что едет в ДК «Горбунова» и пробудет там почти весь день.
— Надеюсь, вы принесли его фотографию?
— А как же. — Она порылась в сумочке и вытащила пачку снимков. — Альбом я решила не брать, но здесь есть и из роддома, из детсада, из школы и совсем недавние. — Она протянула все Родиону. — А здесь, на бумажке, я записала все детали: наш домашний адрес, телефон и так далее. Это пригодится?
— Посмотрим.
— Тогда напишите мне расписку, что взяли деньги, и я пойду, — засуетилась мамаша.
— Не беспокойтесь, у нас есть уже готовые формы договора с клиентами. Вы получите второй экземпляр у секретарши. — Он кивнул на меня. — Если что-нибудь ещё произойдёт — сразу звоните мне.
Минут через десять, внимательно прочитав каждую букву договора, она степенно удалилась, потребовав напоследок ничего не говорить сыну о её приходе и письмах.
Вызвав меня в кабинет, босс спросил, разглядывая письма:
— Ну, что ты думаешь?
— Думаю, придётся вернуть деньги, потому что её Валерочку уже наверняка пришили, — уверенно ответила я.
— Судя по всему, это будет самым счастливым днём в его жизни, — мрачно пошутил босс, швыряя письма в ящик стола. — Сделаем так. Ты поезжай к ней домой, попроси разрешения осмотреть его комнату, пошарь там, может, на что и наткнёшься, помимо сигарет. Попробуй что-нибудь узнать о его личной жизни: записки от женщин, презервативы или ещё что-нибудь. Если я не ошибаюсь, то он должен вести двойную жизнь: одну для мамы, а другую для себя. Откопай мне её. И сразу же возвращайся обратно, никуда не лезь, ни во что не вмешивайся, что бы ни происходило. — Он строго посмотрел на меня, и я скромно кивнула:
— Как скажете, босс. Мне уже ехать?
— Да, времени у нас нет. А я отправлюсь в самое пекло — в «Горбушку». Попробую его перехватить, если ещё не поздно.
* * *…Позвонив в обитую дерматином дверь сороковой квартиры, я заставила себя улыбнуться, что стоило мне больших трудов. Почти сразу послышались шаги, щёлкнул замок, и дверь открылась.
— Здрассьте, — растерянно брякнула я, увидев перед собой худощавого молодого человека с большими голубыми глазами и полными губами на бледном лице.
— Простите, — пробормотал он испуганно, — я думал, это мама. Что вам угодно?
— Только не говорите мне, что вы — Валерий, — ещё не веря в такую удачу, пробормотала я.
— Да, а вы кто? — подозрительно спросил он.
— Я? Э-э-э, я подруга вашей мамы, Виктории Романовны. Меня Мария зовут. Можно войти?
Мне хотелось поосновательнее удостовериться, что клиент жив-здоров, ни от кого спасать его не нужно и задание можно считать выполненным. Осмотрев меня с ног до головы, он посторонился; я вошла в просторную прихожую. Он показал на маленькую кушетку около телефонной тумбочки.
— Присядьте пока. Мама скоро придёт.
— А вы давно дома? — невинно спросила я, разглядывая огромную китайскую вазу в углу, из которой торчал целый сноп пшеничных колосьев.
— Да я, собственно, только на секунду забежал, — нервно проговорил он, повернувшись ко мне спиной и что-то укладывая в кейс. — Нужно было взять кое-что. А мама мне про вас ничего не рассказывала. Вы давно её знаете?
— Не очень. А вы куда собираетесь, если не секрет?
Удивлённо обернувшись, он похлопал своими девичьими ресницами.
— А вам какое дело?
— Да так, просто интересуюсь. — Я потрогала руками колоски. — Сами собирали?
— Извините, но я спешу, — ледяным тоном произнёс он, подходя к двери. — Вам придётся подождать маму на площадке. Прошу, — и распахнул передо мной дверь.
— Может, отложите свои дела, посидим, поболтаем? — без всякой надежды спросила я.
— У меня очень важные дела.
— Ну, как хотите.
Пропустив меня, он вышел сам, держа в одной руке кейс, запер дверь на два оборота и направился к лифту. Я за ним.
— Спущусь с вами вниз, — пояснила я, видя его удивлённый взгляд. — Подышу свежим воздухом.
— Ради Бога, — пожал он худыми плечами и пропустил меня в лифт.
В полном молчании мы начали спускаться. Он упорно разглядывал стенку, а я — его. Он был почти ничего, если бы не забитый бегающий взгляд и нервный румянец на впалых щеках. Одет не броско, в отличие от мамаши; на нем хорошо сидели просторные светлые брюки и такая же рубаха, красиво подчёркнутая тонким чёрным галстуком. Мускулы, судя по всему, хорошо развиты у него были только на челюстях. Он немного сутулился, но все равно был чуть выше меня, хотя и я не подарок для пигмеев. И ещё было похоже, что он не вёл никакой двойной жизни, а во всем слушал свою тираническую мамашу. Хотя в тихом омуте…
