Лариса Капелле - Священный Грааль отступников
– Нет.
– А что вас привело на берег?
– Хотелось немного подумать и подышать. – Ничего лучшего в ее голову не пришло.
– Ну вот и подышали, и подумали, – с некоторым сарказмом произнес Рябечков, – как в себя окончательно придете, зайдите к нам. Может быть, что-то вспомните.
– Да что вы ее мучаете, дайте человеку в себя прийти! – возмутился Игорь.
– Слушайте, Суровцев, не встревайте! Вы, кстати, как здесь оказались?
– Я привез Касю.
– Привезти-то вы ее привезли, а потом что делали?
– Заехал в деревню, к знакомому, но не застал его, а когда возвращался, увидел бегущую Татьяну. Она мне и рассказала, как они Касю вытащили. Хорошо хоть не растерялись и смогли ее легкие от воды освободить.
– Мы ж на озере живем, – с гордостью ответила Татьяна, – не впервой.
– А как знакомого зовут? – продолжал упорствовать Рябечков.
– Это вы мне рот пытаетесь заткнуть и собственную некомпетентность ложными обвинениями прикрыть! – продолжал возмущаться Игорь.
– Я просто задаю вопросу возможному свидетелю, – хладнокровно парировал Рябечков.
– Хорошо, я отвечу на ваши вопросы: знакомого зовут Виктор Маркушев, я у него часто рыбу покупаю.
– Проверим.
– Проверяйте на здоровье, – ответил Игорь, – только пока вы невиновных проверяете, трех человек уже убили, а Кася чуть не стала четвертой!
– Почему это трех? Двух, – поправил его полицейский.
– Трех: Юлю, археолога и Переверзева!
– Первое убийство со всем этим не связано, – возразил Рябечков.
– Да все связано, что же вы, как слепые! Все вокруг Юли вертится, как вы не понимаете! – с отчаянием произнес Игорь.
– Вы эти ваши версии для нашей местной газеты оставьте, из пустого в порожнее переливать, а мы серьезным делом занимаемся.
Кася внимательно наблюдала за происходящим. Рябечков снова развернулся к ней и с видимым сожалением сказал:
– Жаль, что вы никого так и не увидели, а то бы мы держали нашего голубчика. Ну что ж, оставлю вас в покое, а вам, Суровцев, повесточку как свидетелю пришлем. Придете к нам и свою версию поведаете.
– Подождите, – остановила его Кася.
– Что еще? – недовольно обернулся с порога помощник следователя. Ему, по всей видимости, вся эта ситуация начала уже изрядно действовать на нервы, и он торопился уйти.
– Вы забыли самое главное!
– Да что вы все, сговорились, что ли, меня моей работе учить! – взорвался мужчина. – Не дом, а собрание детективов-любителей, Пуаро под майонезом!
– Вы арестовали Бориса Стрельцова по подозрению в убийстве Волынского и Переверзева.
– Ну и что?
– То есть на меня он покушаться не мог, – терпеливо объясняла Кася.
– И дальше что?
– Вы сами сказали, что способ, которым на меня покушались, идентичен методу, которым убили Переверзева.
Рябечков подошел к ней, в глазах его зажглось понимание. Теперь он ясно видел, куда ведет эта более чем странная потерпевшая. Ей бы в себя приходить и плакать от счастья, что выжила. А она снова за свое! Он уже наблюдал за ней в кабинете шефа. Недаром Шумилин, хоть и ворчал, но уважением к ней все-таки проникся. Значит, мнением этой барышни пренебрегать не следовало.
– Вы хотите сказать, что покушение на вас оправдывает Бориса?
– Да, а что, разве не так?
Но Славу Рябечкова убедить было нелегко. Оригинальная идея пришла в его голову:
– Оправдывает, если, конечно, вы сами все это не придумали и не сыграли передо мной комедию!
Кася задохнулась от возмущения. Но говорить ей не пришлось.
– Да, какую еще комедию! У тебя что, крыша поехала?! – на этот раз в разговор вступила взбешенная Татьяна Петухова, а с ней Рябечков находился явно в разных весовых категориях. – Касеньку убить пытались, мы ее еле спасли, да ты бы видел, сколько из нее воды вылилось! Хорошо, Митрич на теплоходе раньше работал, спасению на водах обучен был, иначе бы мы с тобой не тут разговаривали, а в морге. А ты – комедию! Да я до начальника вашего дойду, до областного! В Вологду не поленюсь съездить! Ему будешь про комедию рассказывать! Ишь, умник выискался!
Кася еле сдержала улыбку. Не ожидавший наступления по всем правилам военной науки, Рябечков растерялся и попятился к выходу.
– Иди, иди, завтра же к Шумилину твоему съезжу. Все подробности расскажу. Как мы ее нашли, сети до сих пор на берегу валяются. Митрич их ножом все порезал, чтобы Касю освободить.
– Хорошо, Татьяна, договорились, – успокаивающе произнес Рябечков и поспешил ретироваться.
После позорного отступления помощника следователя Петухова повернулась к Касе:
– А ведь ты права, моя хорошая! Смотри, Олесенька, не было бы счастья, да несчастье помогло. Так мы твоего дедушку из беды-то и вызволим. Молодец, Кася!
– Молодец?! – возмущенным голосом откликнулся Игорь. – Что собственную голову в петлю засунула?! Вы хоть понимаете, что она следующая в списке?!
Но Кася на эту тираду отреагировала совершенно хладнокровно:
– Успокойся, Игорь, второй раз на те же самые грабли я не наступлю. Врасплох меня теперь застать будет трудно, – проговорила она, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали для Игоря предупреждением.
* * *Окрестности Фуа, Наварра,
29 августа 1321 года.
– Ты прекрасно справился с заданием, сын мой! – Голос кардинала Трэве прозвучал почти по-человечески. – Понтифик чрезвычайно доволен твоей оборотистостью, и в благодарность он увеличил твою награду.
Кардинал протянул шпиону туго набитый кошель. «Рассчитываешь, что денежки вернутся снова в казну!» – подумал Клаас и внутренне усмехнулся. Но вслух с поклоном ответил другое:
– Передайте Его Святейшеству мою благодарность и почтение. Спасибо, ваше преосвященство, вы сдержали свое слово, – поклонился Клаас.
– Скажи мне, вы долго оставались вместе, не так ли? – осторожно продолжил разговор Трэве.
Клаас кивнул.
– Говорил ли он тебе что-либо о некоей «Памяти Неба»?
– Да, ваше преосвященство, говорил.
Даже при неверном свете луны было видно, как задрожал кардинал. Лицо его напряглось, глаза сузились.
– И что же он говорил?
Было видно, что Трэве старается говорить как можно спокойнее. Можно было только удивляться самообладанию кардинала.
– Он поведал мне, что Господь не оставил созданное им на произвол судьбы, и, чтобы мы помнили о нашей божественной природе и в конце концов нашли дорогу к нему, на земле были рассыпаны частицы неба. И «Память Неба» – одна из них.
– Он тебе показывал ее?
– Да, ваше преосвященство, я даже прикасался к ней.
– На что она похожа? – в возбуждении воскликнул Трэве.
– Память Неба не похожа ни на что, впрочем, если вы жили достойно, вы скоро ее увидите. – с этими словами Клаас обнажил свой клинок.
Явно не ожидавший этого, Трэве отшатнулся и беспомощно оглянулся:
– Ждете ваших помощников, кардинал, только они не придут! – издевательски произнес Клаас.
– Ты не посмеешь поднять руку на служителя Господа, ты отправишься прямо в ад, нечестивец! – воскликнул он.
– Но Белибаст был тоже служителем Господа, – возразил ему Клаас, – и я отдал его в ваши руки.
– Как ты смеешь сравнивать это дьявольское отродье и кардинала Римской церкви!
– То есть получается, на мне нет никакого греха, если я отправил на тот свет служителя дьявола? – вкрадчиво спросил Клаас.
– Нет, ты этим только заслужишь прощение в глазах Господа!
– Вот вы и ответили на мой вопрос, ваше преосвященство! Да только не думайте, что этот клинок предназначен для вас. Это всего лишь защита…
Клаас знал, что должно было произойти дальше. На назначенную заранее встречу кардинал явился один. Его преосвященство не сомневался в своих доверенных людях. Ему было неизвестно, что его профессиональных убийц уже нет в живых. Связной Трэве давно уже работал на Фурнье. Информация, доходившая до кардинала, была подготовлена епископом, и участь кардинала была решена. Роль Клааса сводилась лишь к тому, чтобы послужить приманкой для Трэве. Фурнье пообещал, что его убийцы не тронут папского шпиона. Но Эльке не вчера родился, чтобы поверить епископу. Поэтому, когда сзади послышался тихий шорох, он ловко метнулся в сторону. Нападавших было двое. Фурнье ничего не оставлял «на авось». Клаас выругался. Но так просто он им не дастся! Трэве же, так и не успев понять, что случилось, распростерся на земле с кинжалом одного из наемных убийц в сердце. Клаас, ранив одного и оглушив второго, скрылся в темноте. И только оказавшись на приличном расстоянии от наемников и убедившись, что никто не следует за ним, остановился. Ему следовало серьезно поразмыслить.
Конечно, соглашаясь на предложение Фурнье, он прекрасно понимал, что выбирает между повешением и четвертованием. Но был ли у него выход? В смерти Трэве его вины не было, а доказать причастность к убийству кардинала Жака Фурнье – напрасная трата времени. Никто ему не поверит, да он и не собирался рисковать собственной жизнью, восстанавливая справедливость. Главное теперь для него было – исчезнуть. Но как? Переправиться через Пиренеи в Испанию? Клаас почти сразу отверг этот вариант. От одного воспоминания о хищной улыбке Жака Фурнье дрожь пробежала по его телу. Когда епископ догадается, что его обвели вокруг пальца, он спустит на него всех инквизиторских собак. И видит Бог – в Испании их как раз предостаточно. Клаас продолжал напряженно думать. От правильно выбранного решения зависела не только его земная жизнь, но нечто гораздо большее: ему доверили «Память Неба», и он должен был сохранить ее вопреки всему.
