Марина Серова - Разделяй и властвуй
По перекосившимся лицам собравшихся я поняла, что для них эта новость тоже была ошеломляющей. Граф, воспользовавшись произведенным с первых слов эффектом, тут же продолжил развивать затронутую им тему.
— Агент под прикрытием в лице Дрозда, как я выяснил, работал над каким-то компроматом, и составленные им отчеты до сих пор хранятся где-то в Тарасове в не обнаруженном пока тайнике. Подозреваю, что именно из-за этих таинственных бумаг Дрозда и убили, а следовательно, мой брат был прав, когда утверждал, что их с подельником подставили. В этом случае, свояки, я вижу много факторов, оправдывающих поведение Крокуса после его выхода на свободу.
Фартовый категорично замотал головой.
— Он убил своего, Граф.
— Я знаю. Но все же Варан не относился к козырной масти.
— Это не меняет положения вещей, — не унимался Фартовый.
Я внимательно изучала его властное решительное лицо с холодными глазами. Трудно было навскидку определить, сколько лет этому человеку, но он явно был уже не молод и, соответственно, успел набрать внушительный авторитет в криминальных кругах. Про таких, как Фартовый, обычно говорили, что эти люди знают себе цену и всегда добиваются намеченных целей.
Я немного повернула голову в сторону сидящего рядом Крокуса. Несложно было догадаться, какие страсти кипели сейчас у него в душе и как сильно парню хотелось высказаться в собственную защиту. Уж он бы нашел, что возразить московскому авторитету. Не на словах, так действиями. Я в этом не сомневалась. Но Бекешин сдерживал себя. Он, как и я, целиком и полностью полагался на дипломатичность Графа.
Олег же сухо откашлялся в кулак, сделал глоток минеральной воды из стоящего перед ним стакана и вернул на уста дежурную улыбку добродушного простачка. Возможно, из присутствующих в ресторанном зале только мы с Крокусом и Шейх знали, насколько обманчиво его добродушие. Устинов мог быть очень жестоким и непримиримым противником, если кому-то вздумается перекрыть ему живительный кислород.
— Фартовый, — тихо, без всякого нажима вымолвил новоиспеченный депутат, — я же не прошу сход отменить вынесенный Крокусу приговор. К тому же я не имею на это ни малейших прав. Я просто хочу разобраться в ситуации и предоставить моему брату тайм-аут, приостановить охоту всего на пару дней.
— Что тебе это даст, Граф? — обратился к Олегу Шейх.
— Я хочу сам найти Крокуса и с его помощью пролить свет на таинственную ситуацию с ним и с Дроздом. Так сказать, полностью прояснить все, что касается той истории. Если моему брату суждено умереть по воле воровского сообщества, — Олег выдержал театральную паузу, — то я хотел бы знать, во имя чего.
— По-моему, это справедливо, — высказался один из авторитетов. — Граф всегда жил по понятиям, и мы не имеем морального права отказать ему в столь невинном капризе, к тому же связанном с полным выяснением туманных обстоятельств. Но ты уверен, Граф, что двух дней тебе будет достаточно?
— Уверен, — кивнул Устинов. — Я не имею права просить больше, а потому мне просто придется уложиться в сорок восемь часов. Для вас же, свояки, это время ничего не решит.
Шейх перевел вопросительный взгляд на Фартового, но тот не спешил высказываться. Молчали и все остальные. Повисшая над столом тишина действовала угнетающе. В ней было что-то пугающее и завораживающее одновременно. Как затишье перед бурей. Я понимала, что от произнесенного после этой паузы слова зависело очень многое. Особенно для сидящего справа от меня Андрея Бекешина. Я осторожно коснулась его руки и почувствовала, что ладони парня вспотели от нервного напряжения.
— Ладно, — Фартовый откинулся на спинку стула. — Ты прав, брат, — он открыто улыбнулся Олегу. — Сорок восемь часов ничего не изменят. Но позже тебе придется смириться с неизбежным, Граф.
— Договорились.
Устинов поднялся и протянул руку Фартовому, тот ответил крепким рукопожатием.
— Ну, вот и славно, — подвел черту Шейх. — А то я уже изрядно проголодался. Разливай, Кушак. Это будет твоим первым наказанием за допущенную провинность.
Бурашников улыбнулся, оценив юмор «смотрящего». Коллективная пьянка с насыщением желудков всевозможными яствами началась. Расслабился и Крокус, проворно ухватив поданный ему стакан водки. Я переглянулась с Устиновым, и он изобразил на лице самодовольное выражение. Его миссия на сегодня была выполнена.
Сабантуй в «Атланте» продлился почти до полуночи, и за это время Бекешин успел здорово накачаться алкоголем. Я посчитала целесообразным увести его из ресторана, опасаясь, как бы он по пьяной лавочке не ляпнул чего лишнего. Впрочем, на наш уход авторитеты не обратили особого внимания. Откланялся и Граф, сославшись на то, что ему необходимо выгодно использовать предоставленные сходом сорок восемь часов. Так или иначе, на квартире у Олега, располагавшейся в доме напротив ресторана, мы оказались лишь в первом часу ночи. Беднягу Андрея мы просто погрузили на диван, а сами перешли на кухню. На некоторое время все жизненные проблемы для Крокуса перестали существовать. Чего, конечно же, нельзя было сказать о нас с Графом.
— Не слишком ли опрометчиво ты заявил, что двух суток будет достаточно? — обратилась я к Устинову, избавляясь от грима на лице.
— А больше они бы и не дали, Женя, — Граф сел на небольшой диванчик.
— А если не успеем?
— Должны успеть. — Он бросил взгляд на наручные часы. — Что-то Пастор задерживается. Это подозрительно.
— Может, в Москве нелетная погода? — предположила я.
— Он уже в Тарасове, — огорошил меня Устинов. — Я созванивался с ним пару часов назад.
— И что он сказал?
Граф собирался было прикурить сигарету, но замер с зажигалкой в руках, когда я без всяких дурацких стеснений скинула с себя широкую мужскую рубашку и осталась в одном бюстгальтере. Олег судорожно сглотнул. Я повернулась к нему лицом и уже в следующую секунду натянула на себя черную футболку. Женские красоты скрылись от мужского взгляда.
— Господи! — выдохнул Граф. — Ну почему мне так не везет?
— В чем тебе не везет, Граф? — кокетливо прищурилась я, прекрасно понимая, в какую сторону клонится наша беседа.
— Ты даже представить себе не можешь, любовь скольких женщин я отверг.
— Скольких?
— Не сосчитать. Но единственная, которую я люблю и даже готов взять в законные супруги, не признает моих ухаживаний…
Я причмокнула языком.
— Стерва. Что тут скажешь? И кто же эта жестокосердная?
Граф прикурил-таки сигарету и, выпустив дым, забросил ногу на ногу. Кисть руки быстро пробежалась по волосам, и я отметила, что точно такое же движение наблюдала у Крокуса. У единокровных братьев были не только общие черты характера, но и отдельно взятые жесты.
— Не хочу тебя огорчать, Женечка, — грустно улыбнулся Олег, — но мы говорим о тебе.
— Не может быть?! — изумленно распахнула я глаза.
— Не надоело еще фиглярничать? — Граф не принял моего игривого настроения.
— Надоело. — Я опустилась на диванчик. — Только знаешь, давай сейчас не будем затрагивать эту тему. У нас имеются дела поважнее и определенные тобой самим сроки.
— Ты всегда так говоришь, — усмехнулся Устинов. — А поговорить о нас все-таки стоит.
— Может, позже?
— Когда? — не отставал Олег.
— Через сорок восемь часов. — Я последовала его примеру и, распечатав новую пачку сигарет, с чувством блаженства предалась одной из самых вредных привычек.
— Обещаешь? — Глаза Графа загорелись. Ну, просто змей-искуситель какой-то.
— Обещаю. Так что сказал тебе Пастор? — мне не терпелось сменить тему.
Устинов наморщил лоб. Прежде я не замечала за ним такой привычки. Неужели стареет криминальный авторитет?
— Ах да, Пастор. — Олег аккуратно стряхнул с кончика сигареты пепел и тяжело вздохнул. — Он сказал мне, что уже напал на какой-то след, по личности Дрозда, разумеется.
— Это хорошо, — кивнула я. — Что за след?
— Не отчитался. Сказал, все подробности при встрече. И, как видишь, пропал.
— Позвони ему, — мотнула я головой в сторону телефонного аппарата.
— Его мобильник не отвечает.
Подобное положение вещей действительно настораживало. Я понимала беспокойство Графа по этому поводу. Его дружеские отношения с Виталием Монькиным, а именно так в миру величали Пастора, мне были известны. Ясное дело, Олег меньше всего на свете хотел, чтобы по его вине этот человек угодил в неприятности. К тому же время не стояло на месте, и с каждой отмеренной секундой наш лимит, подаренный сходом, таял на глазах. Я тихо чертыхнулась.
— Кроме надежды на Пастора, у тебя есть еще какие-нибудь идеи?
— Ни одной, — Граф был со мной откровенен, как на исповеди.
Я покачала головой. Всегда предпочтительнее иметь несколько рабочих версий. А сейчас выходило, что если уважаемый Виталий Александрович не сумеет выяснить для нас ничего полезного, мы снова станем похожи на слепых котят, тыкающихся в разные стороны в поисках материнской груди.
