Валерий Гусев - Закон вне закона
Имение Одинокова расположилось на окраине, у самого подножия горы.
Домик вроде садового, мастерская - кирпичный сарай с крепкой дверью и решетками на окнах, - все залито белым, клубящимся в ночном воздухе светом фар. Чуть в стороне - "скорая" и пожарка. Свирепо взлаивают и рвутся с поводков две крупные овчарки.
- Ну что он? - спрашивает Майор у подбежавшего к нам Пилипюка.
- Ждет. Когда наши хлопцы его рвать начнут.
Хлопцев, как ни приглядывался, разглядеть не смог. Пошел к ограде, взялся руками за штакетины. Сзади догнал Майор. Прошипел Пилипюк:
- Броник хоть накиньте, полковник.
- Эй, парень, - крикнул я в глубь садика. - Поговорим?
Он отозвался сразу:
- А ты кто такой, чтоб с тобой разговаривать?
- Полковник милиции Сергеев. Самый главный в городе.
- Самый главный в городе - я. - Трудно возразить. - Деньги привез?
- Слушай, давай поторгуемся. Тебя как зовут?
- Зачем тебе знать? - крикнул он. - Скоро расстанемся и никогда не увидимся.
Это он верно подметил.
Я достал сигареты, закурил.
Террориста не видел, не мог видеть - он перекрикивался со мной, стоя в простенке. И не высовывался - знал, что хорошему снайперу достаточно уловить малую тень, чтобы влепить в нее смертельную пулю.
- Так поторгуемся, парень? - с новой силой заорал я.
- На базар иди торговаться. Я свое слово сказал.
- Подумай немного: город маленький, деньги большие, где столько взять?
- Это ты думай, полковник. Но не долго.
- Половина у меня есть. Может, возьмешь?
- Возьму. Но и девчонку тоже половиной отдам.
Кто-то тронул меня за плечо - я чуть не вздрогнул.
- Товарищ полковник, разрешите мне попробовать? - Боец был смугл и горбонос.
- Говори по-русски.
- Конечно. - Он занял мое место, не очень вежливо оттолкнув в сторону. - Слушай меня! Если ты не шакал, а мужчина- верни ребенка. Возьми меня вместо девочки. Я приду к тебе в наручниках. Или ты трус?
В ответ раздался точный пистолетный выстрел.
Двое бойцов подхватили упавшего, понесли в сторону. Навстречу им бросились врачи из "скорой".
- Полковник, - террорист говорил совершенно спокойно. Будто и не он стрелял, - иди за деньгами. Я жду до света.
Мне стоило большого труда ответить ему:
- Пойми, в городе нет такой суммы.
- Поищи, - голос его чуть дрогнул смешком. - У Гоши попроси, у него есть.
Вот это интересно. Это что-то значит.
- Товарищ полковник, - шепнули сзади, - Волгин сейчас сообщил: денег набралось триста тысяч с небольшим; личность установить не получилось, только кликуху узнали - Махмуд.
- Ты слушаешь меня? Махмуд? Есть триста тысяч. Это большие деньги...
- Сколько стоит жизнь маленького человека? Ты скажешь?
- Ну, хорошо. Поищу. - И я пошел к машине.
А что мне оставалось?
Мое место занял Майор:
- Махмуд, не обижай девочку. Пусть она скажет слово.
Я остановился у машины, прислушался.
- Что может сказать ребенок?
- Пусти ее к окну. Я должен знать, что она в порядке.
В открытом окне появилась девочка. Она вскарабкалась на подоконник, ухватилась за прутья решетки.
- Дяденька, позови дедушку. Пусть он заберет меня. Я боюсь.
- Леночка, потерпи немного. Дедушка скоро придет. А этот... чужой дядя, он не обижает тебя?
- Нет. Он меня гладит.
- Махмуд! - голос Майора прозвучал резко - как выстрел. - Если обидишь девочку, я привяжу тебя за руки к дереву. А за ноги к БТРу. Ты понял меня, Махмуд?
Во дворе Горотдела при свете фар специалисты Майора занимались с "уазиком", предназначенным для передачи террористу. План его захвата еще не существовал, а подготовка уже ве лась: из-под капота торчали три задницы, а из-под кузова - две пары ног. И слышались тихие, отрывочные фразы: "держи", "вот здесь подтяни", "подвигай", "нормально"...
- Как там? - набросились на меня оставшиеся в отделе люди.
Я пожал плечами, прошел к Волгину.
- Выдели мне пару ребят, которые могут выйти на Гошу. Денег не хватает.
- Сам поедешь?
- Конечно.
Уже далеко за полночь, ближе к рассвету, мы остановились на тихой и темной улице Заречья.
Я вышел из машины, закурил. Чтобы облегчить работу засевшим в кустах Гошиным стрелкам.
Темно было. Луна маленькая - так, осьмушка от полной. Не высоко, да еще и за облаками...
Лениво застучали по асфальту каблуки.
- Какие проблемы, командир? - Гоша подошел близко, почти вплотную. От него хорошо пахло недавно выпитой чистой водкой.
- Взаймы пришел взять. Один из твоих отморозков заложника захватил. А денег на выкуп не хватает.
Сейчас издеваться начнет. Ничего, потерплю.
- Нахал ты, полковник. Совести у тебя нет. Войну-то ты начал. А теперь у смертельного своего врага помощи просишь. Где ж твоя офицерская честь? За взяткой пришел? Борец за справедливость...
Накопилось у него. Сдают нервишки.
- В заложниках девочка десяти лет. Какая там честь! - пояснил я. - А деньги ты у него заберешь, как он мост переедет. Риску для тебя нет.
Наконец ущербная луна выбралась на чистое, обрадовалась. Гоша стоял передо мной: рука в бок, другая прутиком пощелкивает по ноге. Улыбается. На вид - нормальный мужик. Чего ему не хватало? Неужели жадность такое сильное чувство, чтобы из-за него бить, пытать, насиловать, убивать? Неужели она сильнее всех других чувств? Да не может быть. Тут что-то другое...
- Ладно, полковник. Я тоже человек.
Вот удивил-то!
- Но я не лох: даром ничего не даю. Мое условие: снимаешь свой ультиматум и открываешь мост. У нас ведь в Слободе не только дела, но и семьи, дружки. Ты должен понять.
Ну вот все и прояснилось.
Опять торговаться придется. Хотя бы для проверки.
- Через край хватил, Гоша. Деньги ты даешь в долг...
- А проценты? Сумма большая.
Он и сумму знает.
- Плохо считаешь. Процент у тебя больше ссуды выходит.
- В нашем бизнесе всегда так. Счет простой: за рубль два берем.
- Ладно. Давай так: я под процент отдам десятерых твоих ребят. На выбор, кто тебе дороже.
Гоша засмеялся.
- Трудный выбор. Мне все хороши. Нет, командир, я не отступаю.
И тут я поступил осторожно.
- Хорошо, я подумаю и посоветуюсь. Тебя известят. Приготовь на всякий случай двести штук баксов.
- Ох, командир, ты и так нас ограбил. - Гоша отбросил прутик - сигнал, скорее всего. - Придется с шапкой пойти.
Я сел в машину и сказал в опущенное стекло:
- Только знай, Гоша, если с девочкой что случится, я пущу сюда два танка. И смешаю с дерьмом ваш гадюшник. Мне терять нечего.
В ответ не выстрелы, а короткий смешок...
У дверей Горотдела толпились люди, вроде в очередь собрались. Но я не обратил на них внимания, - были дела поважнее.
Работу с машиной закончили. Один из парней сел за руль и запустил движок, трое стояли рядом, а пятый поодаль с дистанционным пультом в руке.
Двигатель набрал обороты - парень с пультом нажал кнопку- двигатель мгновенно заглох. Будто зажигание выключили.
Собственно, так оно и было.
Я вошел в здание. И здесь чужого люда полно. Ну, понятно: повозмущаться пришли, высказать свое отношение по поводу бездействия милиции.
Кажется, немного ошибся.
Очередь тянулась к столику в Ленинской комнате. Там, под своим великолепным портретом, на который кто-то из ребят успел приколоть свой боевой орден, восседала при камуфляже и револьвере Лялька. Перед ней стояла коробка от компьютера.
Граждане складывали в коробку деньги.
Лялька вела учет в тетради.
- Слушай, такая молодая, такая красивая, - басил над ней седой шашлычник грузин, - зачем пишешь? Думаешь, я обратно деньги просить буду, да? Самые честные люди к тебе пришли, а ты пишешь. Вай, как тебе стыдно!
- Вот еще! - Лялька дернула плечом. - Порядок должен быть, учет. Я и себя записала. Проходи, кацо, дорогой, люди ждут...
Волгин даже встал, когда я вошел к нему.
- Ну?
- Провокация. Шантаж.
- Плохо.
- Да, это надо обдумать. А что за сборы там? Кто организовал?
- А никто. По-моему, Прошка дал на радио сообщение о ЧП. И народ сориентировался.
- А где Одиноков?
- Спит. Ему укол сделали.
- Ладно. Собирай участников операции.
- Решил брать его?
- Еще чего! Но из города он не уйдет.
Разрабатывая операцию, мы постарались предусмотреть вариант, при котором террорист не согласится обменять девочку на одного из нас. А он наверняка не согласится. Значит, все должно быть продумано до мелочей, проделано безупречно. С многократной подстраховкой.
Труднее всего было выбрать место для засады. С точки зрения безопасности для маленькой заложницы. Он ведь, скорее всего, посадит ее рядом с собой.
Значит, должна быть гарантия, что после выстрела снайпера неуправляемая машина остановится, а не съедет в кювет и не врежется, положим, в дерево.
После споров и прикидок решили провести акцию на Крутом спуске, к котрому вела дорога от дома Одинокова. В конце спуска начинался подъем. Вот здесь, в мертвой точке, и будет остановлена машина. Снайперов решили расположить на флангах и фронтально - мы ведь не знаем, где террорист Махмуд посадит девочку.
