Евгений Сухов - Мертвец – это только начало
Третий день дом Крачковской находился под наблюдением. Недалеко от ее подъезда двое алкашей неопрятного вида, взгромоздившись на детские качели, наливали в жестяную кружку водяру. Со стороны могло показаться, что их ничто не интересует, кроме огненной воды. Но вместо сорокаградусной бутылка была наполнена минеральной водичкой, весьма полезной для обмена веществ, а неприглядные дядьки были не залетными бичами, приехавшими полюбоваться видами столицы, а являлись самыми обыкновенными операми, для которых подобное дежурство было служебной канителью. Возможно, они сейчас и не отказались бы от кружечки прохладного пивка, но опасались из-за собственного удовольствия просмотреть ожидаемый объект. А потом, куда торопиться? Дома в холодильнике стоит бутылочка. Дело за малым – дождаться конца смены, когда точно такие же бичи заступят на дежурство в противоположном конце двора, и, подъев остатки колбаски, аккуратно нарезанной, двинуть в сторону метро, предварительно избавившись от жалкого маскарада.
Жильцы дома с неприязнью поглядывали на алкашей, но вытуривать не решались. Вроде бы лиха от них никакого – сидят себе чинно, словно на каком-то представительском приеме, и без особой жадности попивают водочку.
Никто и не подозревал, что в затертой сумке одного из них, годной разве что для сбора пустых бутылок, лежит рация, настроенная на милицейскую волну.
В соседнем доме Шевцов также установил наблюдательный пункт. За окнами шестого этажа, в маленькой уютной светелке затаились два опера, они контролировали вход в здание с противоположной стороны. Хозяйка квартиры, грудастая барышня лет тридцати пяти, с интересом посматривала на молодых розовощеких оперов, и в зеленовато-серых ее глазах, чуть вытянутых по-степному, прочитывалось откровенное желание. Она расположилась в соседней комнате и как бы случайно появлялась в прозрачной ночной сорочке поочередно перед каждым из них, демонстрируя свои прелести. Нетрудно было догадаться, что еще пара дней подобного соседства, и она без обиняков предложит им разделить с ней не только вечернюю трапезу, но и широченную постель.
Ольга Крачковская из дома выходила редко, но когда появлялась, вела себя как добродетельная дама: ни с кем не общалась, а если и открывала рот, то лишь для того, чтобы произнести «здравствуйте». Трудно было угадать в ней подружку одного из самых влиятельных авторитетов Москвы. Такая целомудренная внешность под стать только воспитанницам женских монастырей со строгим уставом. Шевцова всегда удивляла способность девушек выглядеть невинно даже после самой страстной ночи. Взгляд, преисполненный праведной скорби и целомудрия, он встречал даже у самых падших женщин; глядя на такую, с трудом верилось, что эта особа за одну ночь сумела обслужить с десяток клиентов.
Ольга Крачковская была именно из этой породы барышень.
Как бы там ни было, у Стася Куликова вкус был недурной, и охотно верилось, что он принадлежал к узкой прослойке людей, считавших, будто им должно принадлежать все самое лучшее.
Несколько раз Шевцов подъезжал к дому Крачковской и, остановив машину в отдалении, терпеливо наблюдал за подъездом. Интуиция подсказывала ему, что именно он первым заметит Куликова. Но томительное ожидание складывалось в минуты, затем в часы, но, кроме стариков, стремящихся продлить жизнь вечерними моционами, он никого не замечал.
Шел четвертый день наблюдения. Возможно, последний. Полковник Крылов заметно нервничал и грозил объявить выговор, если подозреваемый не появится в ближайшие сутки. Полковника понять можно, у него такие дела поставлены на поток, он ведь отвечает за весь отдел, и его мало интересуют детали, в первую очередь он бьет на результат. А если его не будет, генерал ему холку натрет!
Опустив стекло, Шевцов с видимой ленцой наблюдал за прохожими, старательно изображая беспечного бездельника, у которого впереди предостаточно дней, во всяком случае, больше того, что прожито. А потому можно остановиться, не торопясь поглазеть по сторонам.
Мужчину в темно-коричневом плаще он заметил не сразу. Тот вышел из-под кирпичной арки соседнего дома, по диагонали пересек дорогу и, двигаясь по краю тротуара, направился прямо к подъезду Ольги Крачковской. Эту походку Вадим помнил наизусть. Закрывая глаза, он без особого труда воспроизводил ее в памяти. Прохожий двигался по-хозяйски неторопливо, слегка вразвалочку, чуть расставив стопы. Точно такой человек был заснят на видеокассету на кладбище, для общей картины недоставало только вороватого взгляда через плечо.
И чудо произошло! Секунды две тот смотрел назад, очевидно, проверяя, не увязался ли за ним кто-нибудь. После чего уверенно затопал дальше.
Майор Шевцов видел перед собой одинокого волка Стася Куликова.
Еще несколько секунд Вадим Шевцов рассматривал его спину, все еще не веря в удачу, после чего с торжеством, которого никак от себя не ожидал, проговорил:
– Он приближается. Готовность номер один.
Во дворе встрепенулись два бича, а к ним, усмотрев теплую дружескую компанию, двинулись еще трое бродяг, трогательно сжимая в руке по бутылке дешевого красного вина. По их довольным лицам было заметно, что пьянка надвигалась нешуточная.
В окнах третьего этажа призывно горел свет, и Куликов шел прямо на него, как фрегат на огни маяка.
У самого входа он что-то почувствовал и замедлил шаг. Как бы случайно посмотрел на жизнерадостную пятерку бомжей, которые, чуток придвинувшись друг к другу, уже лихорадочно отвинчивали пробку. Быстрый пронизывающий взгляд настиг Шевцова, когда тот выходил из салона и хлопнул дверцей, после чего нажатием кнопки поставил машину на сигнализацию.
Шевцов не сдержал вздоха облегчения, когда наконец, малость помявшись, Куликов вошел в подъезд. Клетка захлопнулась. Именно сейчас на пятом этаже неслышно отворилась дверь, и на лестничную площадку, сжимая табельный «макаров», вышел еще один сотрудник, отрезая Куликову последний путь к отступлению – через крышу во двор соседнего здания.
Куликова можно было бы попытаться задержать во дворе. Но трудно представить, как он поведет себя во время ареста. Не исключено, что под полами его плаща спрятан целый арсенал. А эти догонялки по городу с пистолетами в руках малопривлекательны. И велик риск зацепить шальной пулей какого-нибудь случайно прогуливающегося бедолагу.
Бомжи, мгновенно потеряв аппетит, метнулись к подъезду, извлекая из прокопченных штанин пистолеты. На всякого, кто наблюдал за этим превращением со стороны, сцена произвела сильнейшее впечатление.
Раздался первый выстрел. Ему в ответ жахнул второй, выколотив стекло в пролете третьего этажа. На серый асфальт брызнули мелкие осколки, Шевцов почувствовал, как что-то колючее царапнуло по щеке и угодило за шиворот. Он рванул на себя дверь подъезда и, преодолевая зараз по три ступени, взбежал на второй этаж. На темном кафельном полу, беспомощно хватая полными губами порции живительного воздуха, лежал человек в плаще. Скрючившись, словно младенец в утробе, он уныло поглядывал на обступивших его людей. Один из «бомжей», придавив его грудь коленом, яростно матерился, другой успел оседлать его ноги, а третий, тот, что еще пару минут назад нетерпеливо откручивал пробку бутылки, теперь поспешно связывал капроновой веревкой запястья поверженному.
Где-то на верхнем этаже раздался скрип отворяемой двери, а затем послышался отважный старушечий голос:
– Это что вы там делаете, безобразники! Я сейчас милицию вызову. Управы на них нет! Как только напьются, так обязательно шуметь начинают!
– Закрой дверь, бабуся, – жизнерадостно отозвался тот, что сидел на ногах задержанного. – Мы сами из милиции.
– Сейчас я посмотрю, из какой вы милиции, – не унималась старушка.
На лестнице послышались шаркающие шаги, а затем сверху раздался грозный голос:
– Это что же вы делаете, окаянные! За что же вы Пашку-то скрутили?!
Человек в плаще повернул голову, и Шевцов увидел незнакомое лицо.
– Где он? – ухватил майор за шиворот Пашку. – Ты с кем был? Где он?
– Что вам надо? – плаксиво пропел Паша. – Я за хлебом пошел, а эти как налетели на меня на лестнице и избивать начали. Не знаю, о ком спрашиваете.
Действительно, в самом углу площадки сиротливо валялась матерчатая сумка, из которой на мозаичный пол высыпалась горстка мелочи.
Еще один призрак? Так не бывает, но Паша был одет точно так же, как Куликов, и напоминал его даже коротко стриженным затылком.
На верхних этажах прогремел выстрел, рваное эхо докатилось до площадки первого этажа и хлипким отзвуком выпало наружу.
– Наверх! Он там! – прыгнул вперед Шевцов и, едва не сбив старушку, рассерженной птицей вцепившуюся в перила лестницы, побежал выше.
Капитан Васильчиков, нелепо лежа на полу, прикрывал ладонями живот. Через толстые пальцы просачивалась кровь.
