Михаил Палев - Древняя книга Агриппы
– Извините. Ну прям боевик американский вы мне рассказываете! Впрочем, продолжайте.
– Дело в том, что незадолго до поездки на курорт молодой человек был у некой гадалки. Та предсказала ему существенный поворот в жизни в самое ближайшее время. У них установились доверительные отношения, и молодой человек решил, что доказательства идентификации личности Салукова лучше передать на хранение гадалке. Что он и сделал. И отправился шантажировать Салукова.
– И как, успешно? – поинтересовался Троф.
– Больше его никто не видел. Салукову, видимо, удалось получить от молодого человека сведения, где он оставил на хранение компромат. Салуков записался на прием к гадалке под вымышленным именем и застрелил ее. Затем нашел сейф, в котором та хранила важные документы, и вместе с помощником вынес его через черный ход. Вот такая история.
– Да! Печальный, но закономерный конец шантажиста, – с нескрываемой иронией заметил Троф.
– И что вы по этому поводу скажете? – поинтересовался Тавров.
– Ну что я могу сказать… – задумчиво протянул Троф. Он взял со столика коробочку, похожую на сотовый телефон, и спросил: – Кстати, Валерий Иванович, а вы знаете, что это такое?
– Телефон?
Троф усмехнулся и вдруг твердым голосом сказал:
– Валерий Иванович, будьте любезны, встаньте!
– Зачем? – спокойно спросил Тавров. Он весь напрягся, но виду не подал.
– Этот приборчик позволит определить, нет ли у вас с собой диктофона или, не дай бог, радиомикрофона. Давайте, давайте!
Тавров пожал плечами, встал, поднял руки. Троф провел коробочкой по одежде Таврова. Немного подумал и провел по креслу, в котором сидел Тавров. Потом удовлетворенно констатировал:
– Ну что же, Валерий Иванович! Рад отметить, что вы действительно пришли ко мне с открытым забралом! И поэтому заслужили правду. Садитесь, пожалуйста!
Тавров снова уселся в кресло и сказал:
– Теперь я вас слушаю, Вячеслав Игоревич.
Глава 18
– Да, я действительно Вячеслав Игоревич Салуков, – признался Троф. – Что касается моего превращения в Николая Трофимчука, вы вычислили все абсолютно верно. Этот козел Жигарев сам работал за гроши и мне передавал крохи. А тут Рафик вручил мне такую сумму за партию препарата, которую я не получил бы от хозяев Жигарева и за десять! Вот только «сделать ноги» вовремя не успел: я думал, что они придут ко мне домой, а подлец Жигарев провел их прямо в институт! Впрочем, за эту ошибку я заплатил дорогой ценой.
Троф провел по своему пергаментному лицу ладонью и на миг задумался.
– С этим Трофимчуком, конечно, фантастически повезло! Но ведь доктор будет насмерть стоять, вам его не расколоть, а больше никаких доказательств нет. Так что мое личное признание ничего не дает. А вот то, что касается Андрея… это все полная чушь! Он меня не узнал и уж тем более не мог получить никаких доказательств того, что я и есть Салуков. Какие доказательства? Из жизни Салукова я прихватил только воспоминания. И то редко о чем. Так что и гадалку мне убивать ни к чему. Кстати, о ее существовании я впервые услышал от вас.
Тавров недоверчиво поднял бровь. Троф заметил это движение и пожал плечами.
– Не верите – и хрен с вами! Лучше скажите, почему вы так убеждены, что я убил Андрея?
– Приглашение, – ответил Тавров. – Вы заказали в типографии минимальную партию приглашений на открытие выставки. В списке приглашенных значилось восемьдесят шесть человек. Приглашения вы рассылали лично. У вас должно было остаться не более четырнадцати конвертов. Осталось пятнадцать, я лично их пересчитал, когда они упали на пол и я их поднимал. Вывод: вы не послали приглашение Андрею, потому что знали, что он не придет. Верно?
– Верно! – неожиданно согласился Троф. – Но верно лишь то, что я точно знал: он не придет на вернисаж. Отсюда отнюдь не следует, что я его убивал.
– Так вы утверждаете, что Андрей жив? – уточнил Тавров. Троф отрицательно покачал головой:
– Я ясно вам сказал: я не убивал Андрея Семенова.
– И вы сможете это доказать?
– Валерий Иванович! – укоризненно произнес Троф. – Не мне вам, работнику милиции с большим стажем, объяснять, что это вы должны доказать мою вину. Честно говоря, вы не можете даже доказать, что я на самом деле не Трофимчук, а Салуков! Но, с другой стороны, мне надоело, что вы возбуждаете вокруг моей персоны столь нездоровый ажиотаж. Поэтому я хочу развеять все ваши подозрения. А для того я предлагаю вам проехать в мою загородную мастерскую, где в обстановке уединения и секретности я творю. Там вы получите наконец ответы на все ваши вопросы. У меня лишь будет единственная просьба: сохраните в глубокой тайне то, что вы там увидите. Договорились?
– Если это не подпадает под статьи Уголовного кодекса, – подумав, уточнил Тавров.
– Ну разумеется! – воскликнул Троф. – Вы можете поехать со мной прямо сейчас? Это около часа езды – если, конечно, не воткнемся в пробку.
– Хорошо, я согласен.
Они вышли в прихожую, оделись и вышли на улицу. Троф аккуратно очистил от налипшего мокрого снега кузов и стекла старенького «БМВ» и распахнул дверь:
– Прошу!
* * *Мастерская Трофа размещалась в небольшом двухэтажном доме на территории охраняемого коттеджного поселка недалеко от Подольска. Упакованный в черную униформу охранник, вооруженный «Сайгой», сразу узнал Трофа и открыл ворота.
Троф припарковал машину перед домом. Открыл металлическую дверь, запертую на два замка, и сказал:
– Добро пожаловать в обитель мастера!
Он провел Таврова в просторный холл, помог ему снять куртку и выдал теплые меховые тапочки – радушный хозяин, одним словом.
– Чайку с дороги?
– Нет, – отказался Тавров.
– Ну как хотите!
Троф провел Таврова на второй этаж в большую комнату, представлявшую собой странную смесь мастерской скульптора, библиотеки и кабинета. Вдоль стен тянулись полированные шкафы с глухими дверцами. Кое-где дверцы были стеклянные: сквозь стекло виднелись книги и папки с бумагами. Между шкафов был вмонтирован большой телевизор, а напротив него стояло большое кресло авангардного вида: мягкие сиденье и спинка с валиком, широкие пластиковые подлокотники. Рядом с креслом стояла большая тумба со стеклянной стенкой, сквозь которую виднелись шеренги бутылок и бокалов. Немного в стороне – стол с компьютером. Половину комнаты занимал широкий и длинный стол с гипсовыми слепками рук и ног.
– Для начала я вам кое-что покажу, – сказал Троф, включая телевизор. – Садитесь в кресло, можете налить себе что-нибудь выпить.
Тавров не стал изучать содержимое бара, но в кресло сел. Оно оказалось комфортным: спинка приняла форму спины, подголовник удобно прилег к шее и затылку, а руки комфортно расположились на подлокотниках.
– Удобная штука, – заметил Тавров.
– Оно еще лучше, чем кажется на первый взгляд, – ответил Троф. Он взял в руки пульт и нажал на кнопку. Тавров думал, что сейчас пойдет видеозапись, но случилось то, что случилось…
Из подлокотников внезапно выскочили мягкие упругие скобы и плотно обхватили руки Таврова. Точно таким же образом оказались прихвачены к основанию кресла ноги. Мягкий ошейник плотно подкатился к подбородку, не давая пошевелить головой.
– Что это значит? – спросил Тавров. – Вы отдаете себе отчет в том, что делаете?
– Разумеется, – заверил Троф. – Я просто не хочу, чтобы вы упали с кресла, когда увидите то, что я хочу вам показать. Кстати, кресло уникальное, существует в единственном экземпляре. Оно обошлось мне в сто тысяч долларов. Если хотите заказать такое же, то опоздали: отечественный умелец теперь проживает в Австралии. Он владеет там авторемонтной мастерской, и пока два механика-австралийца зарабатывают для него деньги, строит летающую тарелку для полета вокруг земного шара. Впрочем, это так, к слову. Вернемся к нашим проблемам.
Троф запустил видеозапись. Тавров увидел на экране то же самое кресло.
В нем сидел Андрей. Детектива поразило выражение лица Семенова: отрешенное и безразличное. Троф остановил видеозапись и важно произнес:
– Я вынужден прервать показ, чтобы рассказать предысторию событий, иначе вам будет многое непонятно. Все началось пятнадцать лет назад, когда я, научный сотрудник одного из НИИ, заинтересовался интересной научной проблемой. Видите ли, человек плохо приспособлен к окружающей среде. Диапазон комфортных температур лежит в пределах от шестнадцати до двадцати пяти градусов Цельсия. И если человек при помощи различных ухищрений выживает при температурах ниже минус восьмидесяти, то длительное нахождение при температуре выше плюс сорока пяти приводит к тепловому удару. При плюс восьмидесяти уже сворачивается белок, из которого мы состоим. Ужасно, не правда ли? Я провел серию экспериментов и обнаружил, что белок вполне можно заменить кремнийорганическими соединениями. Вам понятно, что это означает? Человек сможет жить в кипятке! Естественно, что моими опытами заинтересовались представители Советской армии. Еще бы: создать спецназ, мало чем уступающий шварценеггеровскому Терминатору!
