Евгений Сухов - Бандитская губерния
— А что это — «кое-что»? — с интересом спросил Иван Федорович. — Ты раскопал что-то интересное о дворнике Ефимке?
— Да, — ответил Песков. — Представляешь, этот дворник проучился четыре года в Городском училище, самом старом и самом лучшем училище города, причем успевал по всем предметам на «отлично». Так мне сказал его классный учитель. Он вообще думал, что Ефимка в настоящее время уже оканчивает гимназию…
— Вот как? — удивленно поднял брови Воловцов. — Интересные сведения ты добыл. Выходит, он все время перед нами «ваньку валял», изображая из себя полудурка?
— Может, так, а может, и не так, — произнес Песков. — Понимаешь, два года назад на его глазах погиб отец. Его задавило лесами, которые не успели убрать рабочие, чинившие на Николо-Ямской церкви крышу и купола. После смерти отца он и сделался таким, как сейчас. Вполне возможно, что от увиденного несчастья парень слегка тронулся умом. Сам знаешь, какая неустойчивая психика у подростков.
— Что ж, и это возможно, — констатировал Иван Федорович. — Так или иначе, но нам следует все проверить.
— Ты говорил, что выудил что-то полезное у постоялицы дома Перелесковой, — напомнил ему Песков. — Что тебе такого рассказала эта злобная мадам?
— Ну, не такая она и злобная, как кажется на первый взгляд, — заметил Иван Федорович. — Просто несчастная женщина, избравшая злобу и ненависть своим защитным щитом.
— От всего мира?
— От всего недружелюбного ей мира, я бы так сказал, — ответил судебный следователь по наиважнейшим делам. — Надо просто проявить к ней искреннее расположение и найти правильный подход.
— И ты его нашел? — слегка усмехнулся Виталий Викторович.
— Да, — кивнул Иван Федорович. — Нашел.
— И что она сказала такого важного?
— Она описала, причем в деталях, ту «настоящую» барышню, что иногда захаживает к нашему дворнику в его каморку.
— И к чему нам это? — поинтересовался титулярный советник. — Может, этот дворник хорош как любовник? Для этого большого ума не надо, надо нечто другое…
— Да, я тоже думал об этом, — сказал Воловцов. — И именно так, как сейчас подумал ты. Но она приходила еще за одним, кроме постельных с ним утех.
— За чем же? — непонимающе посмотрел на него Песков.
— Она просила у него денег, забыл? — выразил некоторое недоумение Иван Федорович.
— Ах да, — спохватился Песков. — Точно.
— А что это значит?
— То, что она имела какие-то основания просить у него денег, — ответил Виталий Викторович.
— Верно. А это, в свою очередь, означает, что она знает нашего дворника куда лучше, нежели мы. И может многое нам о нем рассказать…
— Придется снова побеседовать с этим двуличным Ефимкой, — предложил Песков.
— Пока мы не знаем, двуличен он или непроходимо глуп, — осадил младшего коллегу Иван Федорович. — Ты же сам говорил, что основание тронуться умом у Ефимки имелось весьма значительное. Смерть отца на его глазах — это не шутка…
— Да, не шутка, — согласно кивнул титулярный советник.
— Ну, вот, — серьезно посмотрел на Пескова Иван Федорович. — Ничего не зная о нем: чем он живет, чего хочет, о чем думает, новый разговор с ним ничего нам не даст. Напротив, мы только можем спугнуть его, если он и правда перед нами ваньку валяет. К тому же, если это и так, и он попросту разыгрывает перед нами представление, то это вовсе не доказывает, что Калмыков той ночью шел именно к нему и что наш дворник — соучастник убийства Кокошиной…
— И что нам теперь делать? — растерянно спросил Виталий Викторович.
— Надо искать эту его барышню, — резонно ответил Воловцов.
— А не проще спросить самого Ефимку о ней?
— Нет, не проще. Если он действительно столь глуп, как кажется, то мы от него ничего путного не добьемся. А если он двуличен и играет с нами, мы тем более ничего от него не добьемся. Кроме того, он запретит ей приходить к нему, и мы, возможно, никогда ее не найдем.
— Так что ты предлагаешь теперь делать?
— Искать эту барышню, не привлекая ничьего внимания. Если я сейчас дам тебе ее приметы, ты сможешь сделать так, чтобы ее поисками занялся лучший тайный агент полиции?
— Думаю, смогу, — подумав, ответил Виталий Викторович. — Это дело получило очень большой резонанс в городе…
— Хорошо, — кивнул Воловцов. — Записывай ее приметы…
— Давай. — Песков достал памятную книжку и карандаш.
— Итак, — начал судебный следователь по наиважнейшим делам. — Рост — ниже среднего. Миловидная, на вид лет двадцати…
— Не части, я же записываю, — буркнул Песков.
— Извини… Готов? — выждав паузу, спросил Иван Федорович и тут же продолжил: — Глаза большие, немного близко посаженные к носу, что не умаляет ее привлекательности, а, скорее, наоборот. Цвет глаз — карий… Успеваешь?
— Да, — коротко ответил Виталий Викторович.
— Пошли далее… Нос немного вздернут, — на память цитировал слова мадам Перелесковой Воловцов. — Лицо круглое, чистое. Из косметики — только губная помада. В меру. Губы припухлые, возле губ — две жесткие складочки, что указывает, как правильно заметила уважаемая мной Апполинария Карловна, на наличие характера… Далее — одежда… На ней было платье малинового цвета с корсетом, тальма без рукавов, черная, шелковая, с розовою подкладкою, лаковые черные ботинки на шнуровке, шелковые перчатки коричневого и шелковая же коричневая шляпка с этим… ну… ленточками-завязками…
— Мантоньерками? — подсказал Песков.
— Да, с ними, — кивнул Иван Федорович.
— Все? — посмотрел на него титулярный советник.
— Вроде все. Да, все.
— Что ж, — произнес, рассуждая сам с собой, Песков. — Это уже немало.
— Надо ее найти, не привлекая внимания дворника, — повторил Воловцов. — А пока… — Он задумался и добавил: — Есть ведь еще женщина, с которой Ефимка имел любовную связь и которая тоже может знать кое-что такое про нашего дворника.
— Точно! — спрятал памятную книжку в карман Песков. — Елена Шилохвостова. Идем сейчас к ней?
— Идем, — согласился Иван Федорович.
Глава 11
У каждого свой крест, или Первое серьезное задание Титана
Молодка Елена Шилохвостова встретила следователей весьма настороженно.
— Чего вы хотели?
— Мы бы хотели поговорить с вами, — сказал Песков. — А где ваш муж?
— На службе, — негромко ответила Елена.
— Он так поздно возвращается? — спросил Воловцов.
— Да, поздно. А что вам от меня надо?
— Мы хотим поговорить с вами о ваших отношениях с дворником Ефимкой, — мягко произнес Виталий Викторович.
— Нет никаких отношений, — отрезала Шилохвостова.
— Но ведь были?
— Нет и не было, — стояла на своем Елена. — Это все наветы…
— Простите, как вас по батюшке? — перебил ее Воловцов.
— Васильевна, — ответила Елена.
— Елена Васильевна, — осторожно начал Иван Федорович. — Нас не столько интересуют ваши отношения с Ефимом Афанасьевичем, сколько ваше мнение о нем. Что-то мы никак не можем его понять…
— А что его понимать, — усмехнулась Шилохвостова. — Молодой кобель, каковых пруд пруди.
— Но что-то все же привлекало вас в нем? — ласково посмотрел на Шилохвостову Воловцов.
— Ну… да… Одно время он мне даже нравился. Но у нас с ним ничего такого не было! — заявила Елена, пряча при этом взор от следователей. — Я женщина замужняя, и честь мужа и свою блюду неукоснительно.
— Понимаете, Елена Васильевна, — Иван Федорович просто лучился доброжелательностью и участием, — мы, следователи, как врачи, нам говорить все можно и даже нужно, поскольку об этом будем знать только мы и никто более. Тайна следствия — это как врачебная тайна, и даже больше. Ее разглашать нельзя никому…
— Но… я не знаю, чего вам от меня нужно, — уже нерешительно промолвила Шилохвостова.
— Знаете, Елена Васильевна, — улыбнулся Воловцов. — Нам нужна правда… Ну, неужели вы хотите, чтобы господин судебный следователь Песков, — указал он поворотом головы на своего младшего товарища, — приехал за вами с нарядом полиции и повез в участок для снятия показаний? Нам кажется, что все это лишнее по отношению к вам…
Шилохвостова помолчала, глядя то на Воловцова, то на Пескова. Их лица источали такую благожелательность и доброту, что она решилась и слегка охрипшим голосом произнесла:
— Затмение на меня нашло. Бес попутал…
Воловцову очень хотелось спросить, что, может, ее и с пожарным Колькой попутал бес, но он промолчал. Спросил только:
— А как вас попутал этот бес? С чего все началось?
— Муж у меня все время на службе. А у меня — дети… Ефимка на соседнем огороде картошку копал, и я его спросила, наполовину шутя, не может ли он и на моем огороде картошку выкопать? Он ответил: могу, мол. Назавтра он пришел, стал копать. Я его обедом покормила. А потом он… заговорил меня, что ли, и я… прониклась к нему. Он снова пришел: картошки-то у нас много, за день не управиться. Шоколадку мне принес. Он вообще обходительный такой, совсем не как наши мужики. И слова красивые умеет говорить, заслушаешься…
