Валерия Вербинина - Леди и одинокий стрелок
Кот сверкнул на нее глазами из темноты, едва не доведя до обморока. Амалия прижала руку к груди. Сердце прыгало, как удирающий от ястреба заяц.
– Сти-ив!
В лавке на полу лежала куча досок, а в углу стоял простой продолговатый стол. Больше в комнате не было никакой мебели. Поддерживая Ричардсона, Амалия повела его к двери во внутренние помещения.
– Стив! – прямо-таки заверещала Амалия, чувствуя, что готова сойти с ума.
Они оказались в комнате, где не было ничего, кроме стоящего на возвышении гроба, в котором лежали охапки стружек, да расшатанного стула, занятого лоханкой с водой. За неимением лучшего Амалия посадила Ричардсона на гроб.
– Что такое? – недовольно спросил гробовщик, входя в другую дверь, очевидно, выводящую на задний двор, и с неудовольствием оглядывая Амалию и ее спутника.
– Стив, – выпалила Амалия, – Роберта ранили!
– Когда?
– Только что, на улице.
– Кто в него стрелял?
– Не знаю. Он прятался за углом дома.
– Ясно, – сказал Стив и вдруг встрепенулся. – Эй, не пачкайте мою постель!
– Какую постель? – озадаченно переспросила Амалия.
– Вот эту. – Гробовщик указал на гроб. – Я в нем сплю.
Амалия почувствовала, как в голове у нее завертелась совершенно неописуемая карусель. Да, на такое у мистера Шекспира фантазии бы точно не хватило…
– Он ранен, – сказала она. – Ему к доктору надо…
– Я лучше любого доктора, – фыркнул Стив. – Ну-ка, посмотрим, что у него там…
А там была пуля из «винчестера».
Стив перевязал раненого, и Амалия, которой в голову пришла совершенно неожиданная мысль, бегом бросилась обратно в салун.
Шериф сидел на прежнем месте. За стойкой Пирс Грант считал на счетах.
– Простите, Пирс, шериф Гамильтон сейчас выходил? – спросила Амалия, подойдя к нему и поспешно вернув на уста обаятельную улыбку. – Примерно в последние четверть часа?
– Нет, – ответил Пирс важно. – Я ему относил новую бутылку, он никуда не отлучался.
– А его люди?
– Да они так и сидят, как сидели, – сказал Пирс, пожимая плечами. – А что случилось-то?
– Ничего, – сказала Амалия. – Спасибо.
Значит, там, на улице, был не Бандит Пит. И Амалия бросилась на поиски Донованов. Их она знала немного лучше, чем остальных, а между тем надо было сообщить полковнику, что Роберт ранен.
Джек был в почтамте – болтал по-испански с почтмейстером Хуаресом. За столом Рассел сочинял письмо, от усердия заодно с пером глубоко макая пальцы в чернильницу.
– Джек, – выпалила Амалия, – у нас несчастье! Роберт ранен!
Джек разинул рот. Рассел посадил кляксу на текст и чертыхнулся.
– Роберт? Когда?
– Только что. Кто-то хотел его убить! В него стреляли!
– Это шериф, – заявил Рассел мрачно.
– Нет, он не выходил из салуна, я проверила. Надо сообщить полковнику на ранчо, надо перевезти Роберта, и… я не знаю, что делать!
Братья всполошились, забегали, загремели шпорами. Рассел помчался на ранчо, Джек занял пост часового возле лавки гробовщика, куда вернулась Амалия. Роберт был без сознания, и она подумала, что дела его совсем плохи. По ее настоянию все-таки послали за доктором Хейли, и он, взглянув на больного, заявил, что тот протянет дня два, не больше.
Полковник прибыл с экипажем, Роберта осторожно погрузили в него и отвезли на ранчо «Эсмеральда». Приехал шериф, заверил убитого горем старшего Ричардсона и Амалию, что постарается отыскать и наказать виновных, и отбыл восвояси.
Сумерки окутали дом. Амалия сидела в гостиной, кусая пальцы. Вошел дядя Чарли и сел на диван.
– Вы, кажется, уезжаете завтра? – нарушил он молчание. – Простите, со всеми этими событиями у меня совсем вылетело из головы, что вы должны покинуть нас.
– Нет, – сказала Амалия странным голосом. – Я никуда не еду. Я должна сначала во всем разобраться.
Полковник удивленно поглядел на нее.
– Я очень признателен вам, – сказал он, – но что вы можете сделать? – Он промолчал. – В здешних местах иногда творятся такие дела, в которые постороннему лучше не мешаться.
– Роберта хорошо охраняют? – спросила Амалия.
– Я расставил наших людей возле дома. Тот же номер, что с Перси, не пройдет. Сам я сплю в соседней комнате. На всякий случай.
– Знаете, – сказала Амалия, – меня не оставляет чувство, что все, что произошло, как-то связано с Перси.
– Меня тоже, – коротко ответил полковник.
– У вас есть какие-нибудь догадки?
– Никаких. Скажу вам честно, Эмили: я ничего не понимаю. У Роберта вообще не было с Перси ничего общего.
Амалия решилась.
– У Перси Белла были какие-нибудь друзья? Кто-то был в курсе его дел?
– Он называл только одно имя, – наморщил лоб полковник. – Джимми Роулинз, владелец ранчо. Но мне оно ни о чем не говорит.
– Может быть, кто-то из ковбоев знает этого человека? – предположила Амалия. – Если у него ранчо… Вы бы не могли спросить у них?
Полковник кинул на нее задумчивый взгляд.
– Попробую. – Он тяжело поднялся и шагнул к дверям. – А что вы хотите предпринять?
– Пока не знаю, но, мне кажется, неплохо было бы Роулинза разыскать.
Наутро перед Амалией стоял маленький вакеро, улыбчивый и вежливый. Его звали Эрнесто Салазар, и он сообщил, что знает, где находится ранчо сеньора Роулинза – на юго-восток от Сан-Антонио.
– Ты можешь меня проводить туда? – спросила Амалия.
Салазар улыбнулся и поклонился. Он был горд тем, что ему выпала честь сопровождать такую красивую сеньориту.
Амалия переоделась в мужской костюм для верховой езды, влезла в высокие сапоги, прихватила с собой оружие и пожала руку полковнику. Она пообещала ему вернуться не позднее, чем через неделю.
– Может, мне удастся разузнать, в чем тут дело, – сказала она. – Во всяком случае, попробовать стоит. Чем больше я думаю о том, что случилось, тем больше во мне уверенности: Перси занимался какими-то темными делами, и из-за них его и убили.
Полковник коротко кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Я буду вам благодарен, если вы что-то выясните. Только не задерживайтесь.
Амалия села в седло и двинулась за Салазаром.
Они миновали Арчер и поднялись по крутой, пыльной дороге. Солнце ярко сияло в небе. Когда они пересекали русло высохшего ручья примерно на скорости тридцать километров в час, их нагнали пули, летящие со скоростью триста метров в секунду, что составляет более тысячи километров в час, и ясное дело, что всадники никак не могли убежать от них. Салазар завертелся в седле и рухнул на землю. Нога его застряла в стремени, и испуганная лошадь поволокла его по камням.
Это было последнее, что помнила Амалия, когда вторая пуля настигла ее.
Две тени склонились над окровавленной белокурой девушкой, лежавшей на земле.
– А она еще живая… – заметила первая тень.
– Было же сказано: в живых не оставлять, – буркнула вторая тень.
– Красивая девушка-то, – вздохнула первая тень. – А ты видел, как я тому малому угодил? Прямо между глаз.
– Треп все это, – холодно возразила вторая тень. – Прикончи ее, и поехали отсюда.
Амалия слышала все, что они говорили, но не могла пошевельнуться. Собственное тело внезапно стало неповоротливым, тяжелым, налитым болью и в то же время чужим и далеким. Ей показалось, что она была близка к тому, чтобы превратиться в бесплотный дух, но, странное дело, это ее почти не трогало. Первая тень вскинула ружье и… опустила.
– Блондинка… – мечтательно протянула тень. – Я впервые вижу такие волосы. А ты?
– Тебе-то какое дело? – огрызнулась вторая.
– Да я так… – сказала первая тень. – Как ты думаешь, сколько бы нам за нее дали в борделе?
– Ты это о чем? – насторожилась тень вторая.
– Да все о том же. По десятке на брата, где тут справедливость? А если ее продать, то мы долларов сто огребем, а то и больше.
– Им это не понравится, Педро. Ведь нас не для этого наняли.
– Ну и что? Кто вообще узнает об этом? Продадим и…
– Прямо в Арчере? – ухмыльнулась вторая тень. – Ну, ты даешь!
– Зачем нам этот Арчер? – рассудительно возразила тень Педро. – У Санчеса в Ларедо первоклассный бордель. Оттуда она ни в жизнь не убежит, а мы за нее деньги возьмем. Всем известно – Санчес хорошо платит.
– Да она же дохлая, Педро. Куда мы ее потащим?
– А я позову свою жену, Розу. Она ее живо на ноги поставит. Ты подумай: вдруг мы за нее двести долларов получим? Это же какие деньжищи!
– Доход пополам, – потребовала вторая тень хрипло.
– На троих, – упрямо возразила первая. – А то Роза не захочет ничего делать. Ты ее знаешь, она ревнива, как черт. А тем и знать про наши дела ни к чему. Так как?
– Ладно, пусть будет на троих, – вздохнула вторая тень. – Зови свою Розу.
12
Хотспер тосковал. Два дня тому назад он уничтожил последнюю мышь в лавке гробовщика, и теперь ему решительно нечего было делать. Он зевнул, улегся на боку и, щурясь, уставился на пыльный солнечный луч, по косой рассекавший лавку надвое.
