Андрей Акулинин - История одного преступления. Потомок Остапа
– Васильевич, положи карандаш на место, а то ты мне все имущество подразделения испоганишь.
На реплику друга Полевин не обратил внимания, продолжая сосать и грызть карандаш. Его взгляд остекленел, что свидетельствовало о проходящем в его голове мыслительном процессе.
– Васильевич, может тебе соску лучше дать или… – Калинин сначала хотел выдать какую-нибудь пошлость, но вовремя передумал, не дай бог, Полевин обидится, беды не оберешься.
Неведомо, что подействовало на подполковника, то ли навязчивость Калинина, пекущегося о казенном инвентаре, то ли карандаш не пришелся по вкусу, но он прекратил беличью забаву и, бросив вдрызг разгрызенную деревянную палку на стол, наконец-то выдавил из себя сомнения:
– Юрьевич, а ты как думаешь, у нас что-то получится?
– Не-а, – радостно сказал Калинин и добавил: – Я как посмотрю, ты тоже засомневался?
– Ну не то что засомневался, просто…
– Засомневался, Васильевич, засомневался. Ты на себя посмотри в зеркало. Честно признайся, с бутылкой расставаться жалко?
– Это тебе будет жалко. Я все равно выиграю. Давай, знаешь что, вызывай своего спецназовца. Инструктировать будем. Заодно и посмотрю на него. У меня глаз на людей наметан. Сразу распознаю, что у него в голове творится.
– Не рановато, Васильевич? Технари только-только начали работать.
– Пусть они работают там, а мы будем здесь, – твердо сказал он и кивнул на телефон.
– Как знаешь. Хозяин – барин, – ответил Калинин и стал набирать номер Петрова.
Гудки не заставили себя ждать. Трубка почти сразу ответила.
– Добрый день, Андрей Юрьевич. Калинин беспокоит, – представился подполковник. Петров сразу взял быка за рога.
– Вы прослушали разговор? Завтра должны привезти оружие.
– Нам надо срочно встретиться.
– Хорошо. Вы за мной машину пришлите.
– Машины у меня пока нет. Вам все равно недалеко. Прогуляйтесь, а я вас в отделении подожду. Разговор есть.
– Слушаюсь, товарищ подполковник. Предупрежу супругу и выдвигаюсь.
Калинин положил трубку и, озабоченно посмотрев на Полевина, сказал:
– Понтуется, Васильевич, перед Ириной понтуется.
– Да хрен с ним, пусть выделывается. Главное, чтобы действовал в наших интересах. У меня был один такой кадр. Помнится, работал я по делу о контрабанде наркотиков. Заряжаю я техникой своего агента. Инструктирую, как себя вести. Технику передаю с секретом: включай, не включай, а она постоянно работает в прямом эфире. Пошел он на встречу с объектами, а по пути забежал к своей подруге. Раздевается у нее дома и демонстрирует диктофон. Она ему говорит, ты же, говорит, бандит. А он ей, никакой я не бандит, а внедренный в наркомафию сотрудник ФСБ.
– Ну и что. Получается, он все расшифровал?
– Перед бабой своей – да, но когда состыковался с иностранцами, действовал правильно и грамотно. Дело у нас выгорело. Наркотрафик из Грузии мы тогда перекрыли и четверых фигурантов привлекли к уголовной ответственности. Так что, подобные твоему Петрову люди частенько встречаются. Люди они своеобразные, но практика показывает, в настоящем деле они незаменимы. Понял?
– Понял, Васильевич, но…
– Никаких «но». Ты же дипломированный психолог и должен знать, что основная потребность у человека – это признание его как незаурядной личности. Вот он, по его словам, все время совершал подвиги. Рисковал, ходил под пулями. Неоднократно награждался, а тут неожиданный дембель. Человек не у дел. Никто его не хвалит, никто не награждает и не восхищается им. И он начинает искать свое признание. И через нас его находит. Поэтому и говорит, что является сотрудником ФСБ. Сам знаешь, спецслужбы пока еще в почете.
– Да, – задумался Калинин. – Оказывается не я, а ты настоящий психолог. Молодец, Васильевич. Здесь я с тобой не могу не согласиться. Может ты и прав, а я зря сомневаюсь.
– Конечно, зря. Мой тебе совет, беги за коньяком.
– Нет, Васильевич, завтра.
– И что мы после праведного дня, ни-ни? Сегодня же выходной день. Грех не выпить. Я же в гостях. Гостей надо уважать. Вот если бы я был здесь хозяином, то обязательно бы тебя угостил чем-нибудь. У меня бы всегда, что-то стояло про запас.
– А где бы ты хранил это что-то? – Калинин хитро улыбнулся.
– Да, например, вон в том шкафчике, – Полевин пальцем показал на секретер.
– Ну тогда посмотри, есть ли там что-нибудь, – рассмеялся Калинин.
Полевин резко встал и, как ни в чем не бывало, направился к шкафу, открыл его дверце и ахнул:
– Так у тебя же здесь стоит коньяк, шоколад и лимон. Что же ты мне все это время мозги компостировал? Признайся, издевался? С самого начала верил, что у нас получится?
– Во-первых, я до сих пор не верю, а во-вторых, у нормального начальника должна быть заначка. Вдруг кто-то из хороших людей к тебе заявится, а ты не готов к дружеской встрече. Бардак!
– Бардак – это то, что ты мне сразу не предложил. Я же для тебя не последний человек?
– Не последний, Васильевич, поэтому сразу и не предложил. Утром даже лошади не пьют. О здоровье твоем пекусь. Закончим дело – гуляем смело.
– Мы свои дела не закончим никогда. Это наш крест. Поэтому мы должны хоть иногда выкраивать для себя, любимых, время. Наливай, а то не прощу.
Калинин подошел к шкафу и налил две рюмки коньяку. Полевин взял одну из них и торжественно произнес:
– За удачу!
– За нее, родимую, – поддержал его Калинин и офицеры залпом выпили. Поставив свою рюмку на место, Калинин задумался.
– Что, Юрьевич, еще по одной?
– Нет, хватит. Ты знаешь, у меня возникла мысль.
– Какая? – закрывая дверцы шкафа, спросил Полевин, корча лицо от кислого вкуса ломтика лимона.
– А откуда звонили Петрову?
– Какая разница. Звонили и звонили.
– Нет, погоди, давай спросим у отошников.
– Спрашивай, если хочешь.
Калинин подошел к телефону засекреченной связи и набрал номер оперативно-технического отдела УФСБ. Женщина подняла трубку:
– Слушаю вас, – произнесла она.
– Это Калинин.
– Слушаю вас, Андрей Юрьевич.
– Скажите, пожалуйста, а с какого номера был произведен звонок.
– Одну минутку.
В телефоне возникла небольшая пауза, а потом раздался голос:
– Это телефон-автомат на железнодорожном вокзале города Л-ска.
– Спасибо, – Калинин положил трубку и сурово посмотрел на своего друга.
– И где?
– Не поверишь, Васильевич, телефон в двухстах метрах от нас. Звонили с нашего железнодорожного вокзала.
– Да? – удивился Полевин.
– Да, Васильевич, да.
– Это что, получается, объект приехал в Л-ск?
– Что он сегодня здесь делает, если встреча только на завтра намечена?
– Это легко можно объяснить. Разведку проводят. Военные люди падки на разведку. Выясняют, например, где лучше передавать оружие. Все логично.
– Логично. Однако позвони Плетневу, держит ли «наружка» прапора?
– Правильно. Сейчас позвоню, – теперь Полевин подошел к секретному телефону и набрал номер оперативнопоискового отдела.
– Полевин, – представился он. – Алексей Алексеевич, ты на работе?
– А где ж мне быть, Васильевич? С вами разве могут быть у нас выходные дни. Хотел съездить на рыбалку, но…
– Потом Юрьевич в Л-ске организует рыбалку. Ты лучше мне скажи, твои архаровцы держат прапора под наблюдением?
– А как же, держат. Минуту назад докладывали, он дома сидит. Мы его плотно обложили. Час назад из магазина с женой пришел и больше не выходил.
– Алексеевич, а что он делает в Л-ске? Его полчаса назад здесь видели.
– Не может быть.
– Я тебе говорю, и видели, и слышали. Ты своим скажи, если они его потеряли, то им не поздоровится. Взыскания получат все.
– Не может быть. Я сейчас уточню.
– Уточни, уточни и перезвони на телефон Калинина, – Полевин раздраженно бросил трубку.
– Ну что, где объект?
– Говорит, что дома.
– А кто тогда звонил?
– А я почем знаю. Может, прапор и не один работает?
– Конечно, не один. Петров говорил, что их трое или четверо в этом деле участвуют.
– Подожди, Юрьевич, у меня идея. На вокзале видеокамеры есть?
– Есть. Их совсем недавно установили по периметру. А-а-а, какой же я дурак, сам не мог догадаться. Мы же без труда сможем просмотреть записи и установить звонившего.
– Конечно, Юрьевич. У нас есть точное время выхода в эфир. При хорошем раскладе опознаем голубчика. Вытащим из компьютера его фотографию и дадим ее особистам,[3] чтобы они через свои позиции в воинских частях провели оперативное опознание. Понятно?
– Понятно, Васильевич.
– Ты тогда дай команду своему сотруднику, чтобы он нашел эти записи, просмотрел их и доложил результаты.
Калинин резво вышел из кабинета, разыскал своего подчиненного, готовившего на компьютере очередной документ, и поставил ему конкретную задачу, а когда тот ушел выполнять ее, он снова присоединился к Полевину, насвистывающему мотив шансона «Владимирский централ». Делал он это самозабвенно, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Мелодия так и лилась из его уст, заставляя Калинина остановиться у порога и предаться упоению от творчества своего товарища.
