Анна Данилова - Приговоренный к жизни
Инга побледнела, спина ее выпрямилась, она покачнулась, словно желая отодвинуться от мужа. Взгляд ее остановился на золотом цветке на обоях.
– Ты, я думаю, оценила, что все эти годы я ни разу не спросил тебя, куда ты тратишь деньги, полученные от жильцов… Я понимал, что ты имеешь полное право на них. Твои наряды, драгоценности, поездки – все это стоит денег… Но сейчас, я думаю, правильнее будет отказать жильцам, объяснить им, что у нас изменились планы, что мы хотим продать квартиру, что мы переезжаем, наконец, в Москву! Когда еще мы сможем заработать на хорошую квартиру в столице, а так купили бы небольшую квартирку поближе к «Останкино»… Инга, ау? Ты со мной? Считаешь, что это преждевременно? Так давай обсудим!
Она медленно повернула голову в его сторону. В эту минуту Нечаев показался ей совершенно чужим человеком. Больше того – врагом! Разве это муж, от которого в течение долгих лет она скрывала свою боль, перед которым не могла обнажить душу, рассказать о том, что мучает ее, что доставляет нестерпимые страдания?!
Нечаев. Почему она всегда боялась его? И все годы, пока они жили в браке, находилась в напряжении, стараясь ему угодить. Она много времени и денег тратила на то, чтобы всегда быть подтянутой, хорошо выглядеть, не стареть. Чтобы Нечаеву было не стыдно появиться с ней на людях. Чтобы он гордился своей женой. Она даже дома ходила в тщательно подобранной одежде и смывала макияж, только когда ложилась спать. Для мужа у нее всегда были припасены комплименты, слова утешения или поддержки. Она подбирала для общения с ним высказывания великих умов человечества, стараясь не выглядеть полной дурой. Страх, что он разочаруется в ней и заведет себе любовницу, заставлял ее ходить в тренажерный зал и на приемы к психотерапевту, единственной целью которого было помочь ей повысить самооценку. Она все эти годы жила как на пороховой бочке и каждый раз просыпалась с мыслью, что вот еще один день она прожила в браке с самим Нечаевым! Что она должна быть счастлива! Однако счастья не было. Она придумывала его себе сама.
А еще каждый день ждала звонка из Вязовки, ждала развязки этой затянувшейся драмы. Или даже трагедии.
Неужели этот день настал?
Она встала, скрестила руки на груди, нахмурилась:
– Саша… А ты обо мне вообще что-нибудь знаешь?
– В смысле? – Лицо его сразу же отразило недовольство и даже раздражение. За какую-то пару секунд! – Держишься за свое имущество, что ли?
– А почему бы и нет? Папина квартира – это все, что у меня есть!
– Да неужели? Помнится, папаша твой оставил тебе еще две квартиры в тогдашних новостройках, теперь, правда, это уже наверняка рухлядь. Но все равно… Заметь, я тебе первый раз об этом напоминаю. Это же ты у нас богатая наследница…
– Саша, прошу тебя, перестань…
Вот только бы не заплакать, только бы не расслабиться!!!
– Послушай, что твое – то твое. Я никогда ни на что и не претендовал. Но мы с тобой прожили почти четверть века вместе, думаю, что и я уже имею право на какую-то собственность…
– Мы достраиваем дом на Волге, у нас целый автопарк машин, гаражи, земля, акции, торговые площади на Центральном рынке… Это все – наше! Не мое, а именно наше, нажитое в браке. Мы могли бы купить и квартиру в новом доме, но ты же сам сказал, что тебя вполне устраивает эта, папина, извини… Почему бы тебе просто не забыть о папиных квартирах?
– Но денежка-то тебе капает… Я-то свое несу домой… А ты куда?
– Ты взял в кредит джип!!! Пижонский. Дорогущий!!!
– Все равно я все, что зарабатываю, несу домой, жене, а жена в это время ведет какую-то обособленную финансовую жизнь… Скажи, может, ты копишь деньги, чтобы бросить меня?
– Нечаев, ты что, сошел с ума?!
– Послушай, Инга, этот разговор назревал уже давно. Я тоже не вчера родился и многое понимаю и вижу. Нет у тебя никаких квартир. Ни тех, в Солнечном, как мы их называли, «новостроечные». Ни большой отцовской квартиры. Ты продала их, я проверил. Когда? Почему? Они же приносили тебе постоянный доход!
– Это не я их продала, Саша. – Она закрыла лицо руками. – Не я!
– Интересно, кто же тогда?
– Папа и продал. Незадолго до смерти. И если ты, как говоришь, проверил, то мог хотя бы обратить внимание на дату. Понимаешь, он очень хотел жить, очень… Мы с ним планировали отправиться в Израиль, где ему могли бы сделать операцию… Но он просто не дожил, не успел…
Нечаев какое-то время пытался осмыслить услышанное. Лицо его постоянно менялось, словно он упражнялся в гримасах.
– Постой, Инга… Хорошо, он не успел, значит, операцию ему не делали, в Израиль вы не ездили… Тогда где же деньги? Деньги на операцию, деньги, которые вы с ним выручили от продажи квартир… Где они? Или ты хочешь сказать, что они таинственным образом исчезли?
Он подошел к Инге совсем близко и жестом, не свойственным ему, приподнял указательным пальцем ее подбородок и заглянул ей в глаза, уже успевшие наполниться слезами, с чувством презрения и, как ей показалось, ненависти.
– Ну, давай, чего еще придумаешь? Папаша-то помер, теперь на него можно все свалить, да?
– Не смей разговаривать со мной таким тоном! – взвизгнула она, съежившись. – Мой папа много чего успел для нас с тобой сделать. И я не знаю, почему ты за все это время ни разу не спросил меня об этих квартирах…
– Да вы меня с вашим папашей и без того постоянно унижали, напоминая о том, кому я обязан своей карьерой и благополучием. Но я, честное слово, даже и представить не мог, что этих квартир уже нет, что они проданы! Ничего я не проверял, я не знал, что они проданы, и сказал это просто так… Я и молчал, надеясь, что ты собираешь за них деньги и складываешь, пусть даже и в свою кубышку! Твоя кубышка – моя кубышка. Разве не так? А сейчас я вдруг узнаю, что этих квартир давно нет, что твой папаша их продал! Может, он и продал, но денежки-то отдал тебе! И где они теперь?
– Я не знаю… – Она опустила голову и от стыда за свою ложь мысленно провалилась сквозь все этажи дома в преисподнюю. Как так могло случиться, что за все годы, что она скрывала все свои темные тайны, она так и не подготовилась к этому разговору, хотя знала, что наступит тот день, когда Саша захочет узнать, что стало с этими несчастными квартирами! – Правда, не знаю…
– Ну и сука же ты, Инга! – Нечаев схватил со стола стакан и с силой швырнул его в стену. – Ты подлая, лживая тварь!
– Нет, Саша, пожалуйста, не надо. Сейчас ты наговоришь такого, что я не смогу тебе простить, не смогу забыть. Не разрушай, прошу тебя, то, что есть между нами…
Нечаев, вероятно, вдруг вспомнив о недавней радости ожидания лучших времен, об открывающихся перед ним перспективах, где ему просто не обойтись без Инги, без ее поддержки, без ее шоу, наконец, отпрянул от нее, даже спрятав руки за спину, словно они помимо его воли могли бы ударить Ингу, сделать с ней что-то страшное, непоправимое! Он тяжело дышал, мысли его разлетались, не в силах оформиться в слова. У него был вид человека, который только что чуть не совершил убийство. Убийство своего будущего.
– Господи, Инга, ты прости меня… – Он привлек ее к себе, обнял. – Эта Москва… у меня просто крышу снесло… А эти квартиры… деньги… Там же должна была быть просто астрономическая сумма… А тебе самой не хотелось узнать, куда он их дел?
– Понимаешь… У него… у него, оказывается, была женщина… – Она придумывала уже на ходу, очерняя память отца и испытывая от этого чувство омерзения к себе. – Я и раньше подозревала, что у него кто-то есть… А у него, оказывается, была еще одна семья… Он скрывал их от меня, чтобы не травмировать, в память о маме… Кажется, там была дочь… Но я не знаю ни их фамилии, ничего… Думаю, что он все деньги им и отдал… Саша, дорогой, прошу тебя, давай забудем уже эту историю! У нас теперь все будет по-другому. Мы поедем в Москву, снимем там квартиру на первое время, а там – возьмем кредит, деньги-то у нас будут…
– Значит, ты простила меня? – Он обнял и прижал ее к себе, поцеловал в щеку, как девочку. – Все. Забыла, да?
– Проехали, Нечаев… Я тоже виновата, мне надо было рассказать тебе об этом раньше… Но у нас с тобой никогда не было финансовых проблем, никогда, и мой папа дал нам обоим хороший старт.
– Что-то нервы стали ни к черту…
– Когда мы едем? – она поспешила вернуться к теме, которая будет ему приятна и поможет забыть о пропавших деньгах.
– Через два дня. Завтра же закажу билеты на самолет. А ты давай собирайся.
Он снова обнял ее, потом принялся стряхивать с нее невидимые пылинки.
– Бог с ним, с твоим отцом, подумаешь, вторая семья… Многие мужчины так живут. Главное, чтобы у нас с тобой не было друг от друга никаких тайн. И чтобы у тебя не было второй семьи… Или, может, я чего-то не знаю?
Она улыбнулась ему в ответ, и улыбка вышла нехорошей, фальшивой, опасной.
19
Денис с Наташей Каленовой провели в Вязовке почти целый день. Ходили с видом туристов или потенциальных покупателей по селу, осматривали с умным видом дома, беседовали с местными жителями. Те, что помоложе, работали в городе или же занимались своими собственными фермерскими хозяйствами, старики же были рады поговорить, поделиться своими впечатлениями о Вязовке и о жизни в целом.
