Ирина Мельникова - Ярость валькирии
— Ты сам этих правил не придерживался, а теперь виноватых ищешь! — парировала Женя и, отстранив его с дороги, прошла на кухню. — Кто тебя за язык дергал? Или предупредил бы заранее, что это секрет! Я бы не болтала. Поэтому твой начальник где-то прав. Не подумай только, что я тебя осуждаю… Будешь чай пить?
— Не буду, пил уже! — раздраженно сказал Кирилл и добавил: — Если честно, зря ты крутишь амуры с Никитосом! Не твоего поля он ягода!
Женя округлила глаза:
— Не моего? Чего?
— Ой, не прикидывайся дурой! — поморщился Кирилл и ткнул пальцем в желтые носочки, в которых Женька щеголяла с утра. — У тебя дырка на левой пятке, маленькая, но заметная. Хотел еще утром сказать, да забыл. А сейчас дырка — на правой.
Женя уставилась на свои ноги и залилась краской от стыда и гнева.
— Ты пойми, он же — балбес! — продолжал Кирилл. — Я Шмелева сто лет знаю. Он легкомысленный, несерьезный, девиц меняет, как ты платья. У него и сейчас есть девушка, умная, красивая. Но и с ней ничего серьезного. Конечно, это не мое дело, но пойми, он тебе голову задурит и бросит, как ветошь, о которую ноги вытирают.
Женя вскинула голову, прищурилась.
— Ну что тебе сказать? — произнесла она холодно и бухнула полный чайник на плиту с такой силой, что выплеснулась вода и залила газовую горелку. — Ты прав! Это действительно не твое дело!
Голос ее дрожал и вибрировал, и Кирилл понял, что Женька едва сдерживает то ли злость, то ли слезы.
Он шагнул к ней, тронул за плечо. Девушка дернулась и сбросила его руку.
— Отстань! — выкрикнула она и схватила коробок спичек.
Руки у нее тряслись, спички ломались. Кирилл молча наблюдал за напрасными попытками зажечь газ и наконец мягко сказал:
— Я как лучше хочу, Женя. Не хватало нам перед твоей семьей оправдываться.
— Не надо за меня оправдываться! — выкрикнула она. — Я не маленькая, как ты верно заметил.
Она швырнула коробок на стол, опрометью бросилась из кухни, стремглав пролетела гостиную и скрылась в детской, где стояла ее раскладушка. Бросившись на нее, уткнулась лицом в подушку. Кирилл по большому счету был прав, и она на самом деле чувствовала себя мошенницей…
Нагрянув к родственникам, Женя умолчала, что покупка автомобиля была лишь поводом для того, чтобы уехать из дома. К счастью, никто и не подумал проверять, чего это она потащилась черт знает куда, хотя могла свободно купить любую машину в своем городе.
Довод, что Женя соскучилась по тетке, тоже был неправдой. Общались они редко, в основном по скайпу. Кирилла Женя видела всего два раза в жизни: на свадьбе и когда родился Васька. Да мало ли таких родственников, с которыми не видишься годами и даже десятилетиями, но не очень от этого страдаешь? Не будь у Жени резона сбежать из дома хотя бы на несколько дней, Ольга не увидела бы племянницу еще несколько лет.
Истинную цель своего приезда Женя озвучивать не собиралась, однако поняла сразу: надежды оправдались, как только попала в автосалон. И покупка машины была тут совершенно ни при чем. Появился очень убедительный повод остаться в городе до конца отпуска, отчего она чувствовала себя совершенно счастливой и абсолютно несчастной одновременно. А повод недавно шлепал босыми ногами по кухне и варил ей кофе…
В воскресенье днем она и Никита встретились. Пообедали в кафе, затем катались по городу на новой машине. Никита показывал местные достопримечательности, которые Женю совершенно не интересовали. Иногда он помогал ей произвести сложный маневр на дороге. Его горячие ладони ложились поверх ее ладоней, и она ощущала исходившую от него дрожь нетерпения и вспыхивала сама.
Смотрел Никита чертовски откровенно, без всякого стеснения, словно давно все решил, и за нее, и за себя. Поэтому она совсем не удивилась, когда прогулка по городу завершилась возле его дома. Конечно, Женя могла бы уехать, но почему-то не уехала…
В детской, с приоткрытой створкой окна, было прохладно. Женя всхлипнула, размазала слезы по лицу, поежилась, натянула одеяло, и мысли потекли в прежнем направлении…
Никита — лохматый, веселый, был человеком, будто из другого мира. В салоне, а затем в кафе он много шутил и рассказал ей массу забавных историй. Женя искренне хохотала, чувствуя, как душа ее пустила росток, вернее, усик, как на лиане, и этим усиком она уже зацепилась за Никиту и готова обнять, обвить, превратиться с ним в единое целое. Поэтому, наверное, разоткровенничалась, рассказала почти все о своей унылой, ничем не интересной жизни, но умолчала об одном факте, опасном, как гремучая змея.
И сейчас, лежа на шаткой раскладушке, она терзалась мрачными предчувствиями, понимая, что не осмелится сказать Никите горькую правду. А вдруг не поймет? А если поймет, то что изменится? Ничего! Так зачем тогда рассказывать? Хотя кто его знает? Мужчины, они такие… Непредсказуемые!..
Ольга вышла из спальни, заглянула на кухню.
— Вроде Женя вернулась?
— Вернулась! — буркнул Миронов. — В детскую убежала!
— Вы что, поругались?
— Ничего мы не ругались! — досадливо отмахнулся Кирилл. — Больно нежная! Слова не скажи!
Он взял сигареты и вышел на балкон. Там приоткрыл окно и закурил. Студеный воздух мигом заполнил узкое пространство, заклубился туманом, лизнул холодом, осел инеем на стекла.
Ольга, к его удивлению, бросилась не вдогонку за мужем, а к племяннице в детскую.
— Женя? Женечка! Что случилось?
Что случилось? Ишь, закудахтала! Небось мужа не спросила, что у него случилось по вине этой болтливой пигалицы! Кирилл курил, не обращая внимания на холодный ветер, смотрел с балкона вниз на засыпанные снегом деревья, кусты, машины и думал, как сложно бывает поймать преступника с вывернутой психикой, который действует согласно своей вывернутой логике. Еще сложнее — убеждать юных женщин, что выбранный ими мужчина далеко не идеал.
* * *Женя, видно, постаралась от души и обрисовала их разговор в самых мрачных тонах. Но, спрашивается, чего обидного он сказал? Уличил, что она спит с Никитой? Посоветовал с ним не встречаться? Не оскорбил, не наорал! Знает кошка, чье сало съела, вот и пытается выставить себя паинькой, невинной овечкой перед теткой. А стрелки удачно перевела на него. Что ж, он к этому привык. И шкура у него дубленая, полицейская шкура, так что Женькины обиды для него, что о стенку горох.
Так думал Кирилл на следующее утро, прогревая во дворе машину. Морозы ударили нешуточные, и он пообещал Ольге довезти ее и Ваську до детского сада.
После разговора с племянницей жена надулась и в постели демонстративно отвернулась от Кирилла, а когда он попытался ее обнять, чувствительно ткнула в грудь локтем.
Всю дорогу до садика Ольга хмуро молчала. Сынишка чувствовал, что мать не в духе, и тоже помалкивал. Наконец Кирилл не выдержал:
— Ладно, скажи мне, что я был не прав. Только объясни, в чем именно?
— Хотя бы в том, что лезешь, куда не следует, — негромко ответила Ольга. — Сам во всем виноват. Не надо откровенничать, и тогда не придется кого-то обвинять в своих проблемах.
— Да при чем тут обвинения? — разозлился Кирилл. — Я со служебными делами как-нибудь сам разберусь. Мне не нравится, что она с Никитой встречается.
— Почему? — удивилась Ольга. — Что в нем скверного, кроме профессии? Он не алкаш, не наркоман. Я не слышала, чтобы он ударил женщину. Парень с квартирой, машиной, работой…
— Работы у него нет! — поправил Кирилл. — Юлька говорила, что его вот-вот уволят. А интернет-портал — временная хрень, чтобы перебиться, пока нет ничего стоящего.
— Все равно такие, как он, на дороге не валяются! — возразила жена. — Опять же, ему тридцать. Самый подходящий возраст для семейной жизни.
— Он с Сашкой Ковалевской живет.
— И где та Сашка сейчас? — ядовито поинтересовалась Ольга.
Кирилл разозлился не на шутку.
— Вот какое нам дело, где Сашка? Одно знаю, с Женькой он на безрыбье роман закрутил! От скуки, как ты этого не поймешь! Я Шмелева, наверное, лучше тебя знаю! Он — не принц на белом коне! Он никого, кроме Юльки Быстровой, не любит! Но он — шалопай! Юлька это вовремя поняла и отхватила себе реального принца! А что касается Женьки… Ты хочешь неприятностей от ее семьи? Нас же обвинят, мол, не присмотрели, не уберегли!
— Это мои родственники, а не твои! — холодно заметила Ольга. — Мне и решать проблемы. Не пойму, отчего ты бесишься? Или пугает перспектива оказаться вместе с журналистом за семейным столом?
Как раз такой перспективы Кирилл абсолютно не боялся. Но спорить с женой не стал. Он замолчал, а Ольга, совершенно неверно истолковав его молчание, язвительно хмыкнула и тоже не проронила ни слова до самого детского сада.
Кирилл попрощался с сыном, сухо кивнул жене: «Пока!» и направился в управление. Он понимал, что кругом прав, но противостоять женским капризам, упрямству, доказывать прописные истины, грозить, наконец, печальными последствиями — страсть как не хотелось. Более того, Миронова это несказанно раздражало, поскольку извечный мужской шовинизм кричал во весь голос: все бабы — дуры и сами не знают, чего хотят! Но одно дело осознание собственного превосходства, а другое — профессиональная, железная логика, выверенная годами, которую Ольга, как ни бейся, не собиралась воспринимать.
