Татьяна Лисицына - Помощь призрака
– Лежи-лежи, – Варька снова пересела на край кровати, словно, опасаясь, что я и на самом деле убегу. Эмиль говорит, что ты сумасшедшая. Зачем ты пошла с ними в подвал? Ведь он же тебе запретил.
– Хотела найти тебя, потому что считала себя виноватой, что втравила тебя в эту историю. К тому, что Андрея убили, я тоже причастна, – хмуро заявила я.
– Это из-за драгоценностей да?
– Ты уже знаешь?
– Знаю. Вытрясла подробности из Эмиля. Только не сердись на него, ладно? Я сейчас расскажу, что случилось, а ты хотя бы глаза закрой, чтобы не утомляться и слушай. – Её прохладная рука снова легла на мой лоб, и это оказалось так приятно, что у меня чуть не выступили слёзы. Ласка, забота. Если бы кто-то знал, как всего этого мне не хватало в Париже. Случись что-нибудь подобное со мной там, никто из моих респектабельных друзей – подруг не сидел бы возле меня часами, забывая о своей жизни и каждодневных делах.
– Варь, ты давно здесь, в больнице?
– С самого начала. Даже следователь сюда приезжал, чтобы я показания давала. Я сказала, что тебя не оставлю, потому что в наших больницах к людям относятся по-скотски. А я уж знаю, что такое сотрясение мозга и как важен покой. Мама, когда со мной такое случилось, от меня не отходила.
– Как же мама отпустила тебя одну в Москву?
Лицо Варьки помрачнело.
– Мама умерла от рака, когда я училась в десятом классе. Остался отчим, но у меня с ним не сложились отношения. Насилу дотерпела до окончания школы, подрабатывала, чтобы денег накопить на билет, на жильё на первое время. И всё равно не рассчитала. Если бы не Андрей, наверно, оказалась бы на улице. Но домой бы не вернулась.
Если бы не жуткая слабость, я бы погладила её по голове. Милая, настрадавшаяся девочка. Её жизнь не была устлана денежным ковром, по которому с гордостью во взгляде, спрятав в глубь своё одиночество, величаво ступала я. Наверно, я оказалась в Москве, чтобы во мне произошла переоценка ценностей. Сейчас мне жутко захотелось что-то сделать для этой девочки, тоже лишившейся матери, и я решила про себя, что как только всё наладится, я возьму её в Париж. Ей просто не может, не понравится в Париже. Да и, вообще, когда моё финансовое положение наладится, я могла бы позаботиться о ней. Варькин живой голос вернул меня в действительность.
– Когда ты так странно разговаривала по телефону, Эмиль уже понял, что ты попала в беду. Поэтому он сразу позвонил следователю, который ведёт дело Андрея, – она не сказала об убийстве Андрея, и я была ей за это благодарна, – и заставил их поехать на Цветной бульвар, где собирались готы. И ты знаешь, – Варька улыбнулась, – несмотря на то, что они базарят, что со смертью на «ты», всё это бредня. Этому Кирюхину, фамилия так следователя, вместе с его ребятами, удалось их так напугать, что они быстренько сдали своего главаря. Не помню, как его зовут. Коротышка такой с гребешком, который тебя по голове стукнул.
– Это не он, – вмешалась я. – Он шёл первым. А ударили сзади.
– Не важно, всё равно по его указке. Он же и ритуальное убийство Тимура организовал вместе с Ксюхой. Только не он нанёс эти двадцать шесть ножевых ранений, он руководил процессом. В тот вечер, когда Тимур должен был получить деньги за драгоценности, Ксюха напросилась к нему в гости и напоила его. На самом деле сбытом занималась она, поэтому оказалась в деле.
– Откуда ты всё знаешь? – я уже не могла лежать с закрытыми глазами.
– Так эти вампиры признались во всём сразу, как только их забрали. Более того, стали сваливать друг на друга.
– Выяснили, кто убил Андрея? – задала я главный мучивший меня вопрос.
Варька погрустнела.
– Неизвестно. Конечно, Ксюха и Тимур под подозрением, но вина их не доказана. Сама понимаешь, следователь не распространяется на эту тему. Правда, не смог устоять перед моим обаянием, – не удержалась Варька от лёгкого хвастовства, – и кое-что рассказал. Между прочим, пригласил меня на свидание. Несмотря на то, что я ему сказала, что люблю … любила, – запнулась Варька и опустила глаза.
– Тебе надо жить дальше, – тихо сказала я. – Если он тебе понравился, то почему бы тебе с ним не встретиться?
– Нет, не очень, – задумчиво сказала Варька. – Я кокетничала с ним только, чтобы побольше узнать.
– Наверно, скоро и ко мне пожалует господин Кирюхин, чтобы спросить меня кое о чём.
– Нет, – спохватилась Варька. – Какая же я дура, что сразу тебя не предупредила. Эмиль, когда рассказывал о драгоценностях, сказал, что Андрей нашёл тайник один. А ты знала о том, что он существует с его слов. Но о местонахождении тебе ничего не было известно. Так что не выдавай его.
– Зря он это сделал, – забеспокоилась я. – Ксюха легко может нас выдать. Потому что они видели запись и слышали наш разговор с Андреем. Ладно, я скажу, что это моя версия для Эмиля.
Варька озадаченно посмотрела на меня:
– Ну зачем тебе лишние неприятности? Может, ещё всё и обойдётся? Ты теперь, – она дотронулась до моей головы, – у нас пострадавшая.
– Может, – согласилась я. – Но если Кирюхин спросит, я скажу правду. Глупо скрывать то, что легко можно выяснить.
– Но…
– Никаких «но», Варенька, – я накрыла её руку своей. – Я не буду ничего скрывать.
Когда мне удалось убедить Варьку в том, что я в полном порядке и отправить её домой, пришёл Эмиль. В одной руке он держал букет лиловых астр, а в другой пакет с фруктами для меня. Мы проболтали с ним целый час, рассуждая о том, что произошло, и когда я случайно вспоминала о том, что в моём списке подозреваемых под номером два записана его фамилия, мне становилось противно. Словно я предала его. Своими мыслями. Думаю, Андрею, если бы он мог узнать, это бы очень не понравилось.
Глава 25
Кирюхин Анатолий Валентинович, видимо, устав дожидаться, пока меня выпишут, появился в больнице. Глядя на его бегающие глазки, перебегающие с предмета на предмет, я вспомнила, как Эмиль назвал его «мутным». Как я и предупредила Варьку, я рассказала всю правду и какое-то время, признаюсь со страхом, ожидала услышать, что за сокрытие клада меня по возвращении из больницы ожидает наказание. Но он ничего не сказал. Можно сказать даже не отреагировал на моё заявление. Более того, когда я, не выдержав, поинтересовалась сама, он как-то криво ухмыльнулся и сказал:
– Возможно, вам придётся заплатить какой-то штраф. Но я не думаю, что это окажется для вас большой суммой. Вы же единственная наследница империи Петушинских.
Конечно, я не стала говорить ему о том, что в данный момент пытаюсь жить на деньги, которые зарабатываю преподаванием французского языка. То, что отец поставил меня в такие условия, были лишь наши с ним отношения, которые никого не касались.
Я обратила внимание, что Кирюхин вёл себя как-то излишне подобострастно, словно от меня зависела его дальнейшая судьба. И ещё мне показалось, что он, Эмиль тоже говорил об этом, что Анатолию Валентиновичу очень хотелось закрыть это дело, повесив убийство Андрея на покойного Тимура или готессу Ксюху. Во всяком случае, когда я спросила, почему он не вызывал меня на допрос раньше, он промямлил, что получил на счёт меня специальные указания. Какие и от кого узнать не удалось, и я подумала об отце. Возможно ли, чтобы, сидя в своём уютном офисе в Париже, он не терял из вида расследование. Зная то, как долго он наводил справки, чтобы накопать информацию на Андрея, я могла это допустить. К тому же он смертельно боялся огласки и мог даже заплатить, задействовав определённых людей, чтобы дело пылилось на полке долгие годы. Конечно, второе убийство с признанием Эмиля спутало карты, но и дало им хорошую возможность закрыть дело. В конце разговора я спросила о моей догадке на счёт камеры. Здесь я получила на удивление исчерпывающий ответ.
Конечно, у Тимура не было привычки просматривать видеозаписи музея, просто на следующий же день после того, как мы нашли драгоценности, он дежурил ночью. Но на этот раз к нему заявилась Ксюха. Напившись водки, они занялись сексом на кожаном диване в гостиной, принадлежавшем писателю Конькову. Протрезвевший с утра Тимур вспомнил о видеокамере и во избежание неприятностей решил стереть запись. И к своему удивлению обнаружил наш разговор с Андреем. Это оказалось его звёздным часом. Кирюхин даже повторил: «Представляете, занимались этим прямо на диване Конькова». Он противно захихикал, но мне было не до смеха.
Через две недели я выписалась из больницы. Голова продолжала болеть. Особенно по утрам. Или не прекращала с того самого момента, как меня ударили. Покрутив в руках пачку Нурофена, я отложила его в сторону. Сколько можно жить на таблетках? Может, эта головная боль на всю жизнь? Не переставая морщиться, взяла турку и сварила кофе. Поможет ли кофе? К сожалению, я знала ответ. От тупой головной боли – нет, но поможет проснуться и тогда, может, мыслительный процесс пойдёт лучше.
Я налила кофе в большую чашку и вышла на маленький балкончик. Зачем я здесь, если я до сих пор не могу найти убийцу? Почему вдруг неожиданно я перестала думать, что убийца – это Тимур. Подозреваемый номер один. Совсем недавно я была настолько убеждена в этом, что заставила рисковать жизнью молоденькую девчонку. Вспомнив, что я пережила, когда Варька пропала, мне стало нехорошо, а головная боль усилилась.
