Иван Дмитриев - Все стороны злосчастной медали
Ба-бам!
— Но думаю, что мы можем посидеть где-нибудь в кафешке, — добавила она.
— Кто он? — спросил я.
— Спортсмен.
— Ну как же иначе, — скорчил рожу я.
— Он мотогонщик, сейчас уехал в Берлин подписывать рекламный контракт.
— Очень интересно. У гонщиков толпы поклонниц, тебе, наверно, тяжеловато приходится, — надавил я.
— Нет, всё в порядке, — крайне неестественно улыбнулась она.
Я до сих пор могу читать её эмоции.
— Ладно, — сказал я, переставая быть козлом, — Это я по старой памяти так подкалываю.
— Давай встретимся в восемь, — сказала Эрика.
— Хорошо, я заеду в семь пятьдесят.
— Запиши мой номер, а то снова потеряешься.
Теперь она решила добавить колкостей во фразу.
Я вышел из магазина с бутылкой йогурта и задумался, на чем же я её встречу. Ближайший прокат автомобилей оказался едва ли не за пределами города. Я люблю всё делать красиво. Не напоказ, а с чувством стиля, такта. Хотя кому не нравится красоваться. Поэтому я взял в прокат спортивный кабриолет "Мерседес".
Подъехав вечером к дому Эрики, я заметил припаркованную спортивную "БМВ" у гаража, и её вид, конечно, пообломал мои представления об эффектном появлении: я приехал на ведре.
Она вышла в коротком черном платье, дразня меня своими шикарными ногами и мило улыбаясь.
— Ты великолепна, — сказал я ей.
— А ты опять выпендриваешься, — было ответом.
Понятно, что при таком наряде везти её в кафе было смешно. Вспомнив единственный приличный ресторан, я направил серебристый спорткар туда.
— Он вообще знает обо мне? — спросил я, когда мы уже сидели за столиком.
— Что ты всё об этом… Нет, не знает. Зачем?
— Ну да, я же покруче буду, — дразнился я.
— Расскажи, как живешь. Как в Штатах?
— В Штатах хорошо. Думаю, еще лет пять такой же работы, и можно будет считать меня миллионером.
— И нужны тебе эти деньги?
— Деньги всем нужны.
Некоторое время мы молчали, потому что были заняты едой. А потом меня потянуло на душевные разговоры:
— Знаешь, приехав в США, — начал я, вытирая губы салфеткой, — я столкнулся с тем, что хорошие люди из моей жизни исчезли. Занимаешься чем-то, связанным с деньгами? Каждый второй захочет кусочек финансового торта.
— И что, прямо все?
— Ну-у, нет, редко, но метко, отличные ребята попадались мне на пути. С ними я сейчас работаю.
— Понятно, — она пальцами крутила уголок салфетки.
— Давно вы женаты? — не сдержался я.
— Чуть больше года.
— Ого. Ну это повесомее нашего…
— Я ждала тебя, Лео. А ты был свиньей.
— Прекрасно помню, — сказал я и выпил вина.
За исключением этого, остальные диалоги были скудны на интересные подробности и представляли собой рассказы о жизни в США и в Берлине, новости об общих друзьях и мысли о ситуации в стране.
Провожая её до дома, я спросил:
— Ты не жалеешь, что всё так вышло?
— Нет, Лео. Я счастлива.
Эти слова ударили по мне не хуже молота. Потому что не со мной.
Мы попрощались на пороге её дома. Она не предложила кофе, хотя раньше бы с радостью впустила к себе домой.
— Ну, приятно было увидеться, — сказала она, по-девичьи улыбаясь.
— Да, мне тоже, — ответил я, потирая пальцами правой руки лоб, — Прости, что спрашивал много…
Я не успел закончить фразу, потому что Эрика сделала шаг вперед и поцеловала меня в щёку. Мило и невинно.
— Доброй ночи, Лео, — сказала она и скрылась за дверью.
— Доброй, — ответил я.
Странно. Что-то боролось в ту минуту внутри меня. Одна часть меня советовала позвонить в дверь и остаться, другая давила тем, что скоро я вернусь в Штаты и снова оставлю Эрику одну.
Замужем! Черт подери.
Я вернулся домой и перед сном увидел сообщение от неё.
"Прости. Не сдержалась, " — писала она.
Я набрал текст: "Хочешь, я приеду?"
Посидел пару секунд, глядя в экран, и затем сказал себе, что хватит ломать ей жизнь. Она бы согласилась. Я бы приехал. Но что потом?
Я стёр сообщение и лёг на спину. Лучше бы мы не встречались.
Глава 5. Хороший характер
На следующее утро меня разбудил телефонный звонок.
— У Вас есть 24 часа, чтобы убраться, мистер Фишер. Всего доброго.
Сперва я не понял, что происходит, затем испугался, потом разозлился. Номер, с которого звонили, не был определен. Как будто могло быть иначе. Не самое лучшее начало дня. Я поднялся с кровати и увидел густой туман за окном. Это было знаком к продолжению сна. Я рухнул на подушку и поддался грёзам.
Второе пробуждение было тоже так себе: я проснулся на полу. Это стало интересным фактом в свете того, что я лет двадцать не падал с кровати. Старые условия — старые происшествия?
Дома никого не было. Я заварил чай и стал перекладывать газеты на столе. Ничего интересного в них не было. После завтрака меня посетила мысль о том, что неплохо было бы разобраться в том, что творится вокруг. Вместо этого я вернулся в комнату, которую мог бы звать своей. В старом шкафу стояло множество книг, к большей части которых я вообще никогда не притрагивался. Среди прочего виднелись два тонких фотоальбома. Я взял первый и открыл на середине. Меня встретил снимок, где мы с друзьями стояли у входа в кафе. Вот я, Марк, Ганс и Гэрри. Спустя много лет я уже ничего не знал об их судьбах. Слышал, что Марк устроился в сфере здравоохранения, Гэрри уехал в Нидерланды. О Гансе я не знал ничего. С этим бравым парнем мы познакомились на какой-то околонаучной конференции. Он был очень высок, и, когда я называл его рост двухметровым, он в опровержение указывал число сто восемьдесят шесть. Ганс был очень широк в плечах и при желании, наверно, мог двигать горы одной рукой. Такой мне виделась его сила, данная от природы. Вместе с тем, он всегда был очень добр и не стремился использовать её где попало. Кроме того, у него была интересная манера говорить. Любая фраза интонационно делилась на части и снабжалась некоторым количеством пауз, что придавало его речи обдуманную медлительность. Когда говорил Ганс, все молчали.
Я подумал, что он бы сейчас здорово помог во всём разобраться. Хотя бы потому, что никогда не отказывал в помощи.
Я вызвал такси и поехал по адресу, который еще помнил. Так я думал. На деле оказалось, что я проехал пару домов. В двухэтажном доме, отделанном в холодных тонах, когда-то жил Ганс с родителями. И пусть прошло уже около десяти лет, я надеялся, что хотя бы старики не съехали оттуда. Надежды не оправдались. Более того, у дома красовалась табличка "Продается" и был указан телефонный номер. В Штатах это был бы номер риэлтора, но я находился в Германии и стоял на газоне человека, который сам любил решать важные дела.
— Да, — раздался на другом конце голос Ганса.
— Добрый день, я по поводу дома, — сказал я, надеясь, что он не узнает меня спустя много лет.
— Да-да, слушаю, — ответил тот, не узнавая. Это дало возможность пошутить.
— Сколько вы хотите за него? — спросил я.
Ганс назвал приличную сумму.
— А если я разобью окно, насколько дешевле выйдет дом? — раззадоривал я его.
— Что? — его голос стал напряженнее.
— Ну и почтовый ящик мне не нравится.
— Вы смеетесь?
— Нет. Садовый гном тоже милый, но не по мне. Полетит в помойку. Хотите, опишу, чтобы вы поняли, что я не шучу? Красный колпак…
— Ну-ка, дружище, стой, где стоишь, — сказал Ганс, попавшийся на мою шутку, — Сейчас я приеду, и мы обсудим цену.
— Надень розовое платье, милый, я жду, — подлил я масла в огонь и бросил трубку.
Теперь главное, чтоб он меня узнал.
Ганс не заставил себя долго ждать. Уже через десять минут черный блестящий джип едва не перелетел дорожку, резко встав почти на ней. Дверь открылась, и вышел Ганс, в общем и целом всё такой же, но слегка постаревший.
— А ну иди сюда, умник, — спокойным тоном сказал он. Первый раз видел его злым.
— Да, Ганс, давай подеремся! — сказал я с веселой улыбкой.
— Откуда, — он замедлился и тут же продолжил идти, — ты знаешь мое имя?
— Ну, старик, — произнес я, отходя на всякий случай назад, — забывать друзей не хорошо. Как так? Это я, Лео.
— Лео Фишер? — спросил он и тут же встал.
— Лео Фишер, — передразнил я Ганса, изображая отсталого.
— Лео! — крикнул он и улыбнулся.
Мы пошли друг другу навстречу и обнялись.
— Как ты, блин… Сколько… Почему не звонил? — спросил Ганс.
— Неудобно признаваться, но я потерял все номера. А потом работа…
— Ну да, дела. Лео Фишер — занятой человек, — говорил Ганс ироничным тоном.
— Вроде того. Приехал ненадолго вот.
— Погостить? Не лучший сезон, слякоть, дождь, скоро вообще снег ударит.
— Да… — я помедлил, не зная, знает ли Ганс, — Я из-за Карла в общем-то.
