Дэвид Хьюсон - Земля обетованная
Или — я возненавидел сам себя за новое подозрение — либо когда тайно встречаются с боссом.
— Она не такая плохая. Вырастила меня, когда всем остальным не было до меня дела.
— Как же это случилось? Ты умна, красива.
— Бирс…
— Я в самом деле так считаю.
На Элис была свежая белая полотняная рубашка и бежевые слаксы. Почти деловая одежда. Со стороны ее можно было принять за гида или за администратора. При разговоре вы повысили бы ее статус до аспирантки. Волосы были чистыми и блестящими, продолговатое лицо интриговало восточной изюминкой. Такой интересной женщины я давно не видел. Что-то случилось с Элис Лун, и мне хотелось узнать, что именно.
— Откуда приехал твой отец? — спросил я.
— На корабле.
Непреклонный взгляд сказал мне, что ничего другого она мне не скажет.
Я указал на маленький шрам над ее левым глазом.
— А это?
— Что «это»?
— Шрам.
— А… шрам. Подралась. С мужчиной, естественно. Я не опущусь до драки с женщиной.
Я ждал подробностей. Когда она увидела, что эту тему я не оставлю, то развернулась и пошла наверх, в спальню, и вернулась с еще одной фотографией. Она была сделана не так давно. Я повернул снимок и увидел на обороте дату: пять лет назад. Снимок запечатлел подростка на берегу. Похоже, в Гринпойнте. Океанская вода прекрасного синего цвета. Такими же синими были ее полосы, хотя не сказал бы, что это красиво. Я узнал Элис Лун, другую Элис, хотя, возможно, в ней до сих пор жил этот подросток.
Она была страшно худой: из-под потрепанной футболки выступали ребра, джинсы висели на костлявых бедрах. Жесткость была везде — в бровях, ушах, носу. Хуже всего то, что она смотрела в камеру с выражением лютой ненависти. К самой себе, естественно, ни к чему другому.
Я положил фотографию на стол лицом вниз.
— С прошлым покончено. Удивляюсь, что ты не наделала тогда себе больше татуировок.
— Ненавидела иголки, — сказала она. — Поэтому сделала только одну.
— Знаю, — заметил я.
— Ох!
Похоже, она забыла, что разделась передо мной в спальне на Оул-Крик в ту первую ночь. Да мне и самому казалось, что это было давно.
— Так что изменилось?
— Повзрослела. Надоело просыпаться больной, холодной и бедной. Что до бедности, то здесь мало что изменилось. Но, по крайней мере, могу работать, хотя это всего лишь работа за стойкой бара в мини-юбке.
— За последнее время ты сделала немного больше.
Она улыбнулась и ловко подцепила палочками лапшу. Лао Лао предусмотрительно положила мне вилку и ложку.
— Да, Бирс. Мне помогла бабушка. Пришла ко мне под конец. Наплевала и на то, что дело зашло далеко, и на плохую компанию, и на мое глупое, эгоистичное и агрессивное поведение. Забрала меня из больницы и взяла на поруки.
— Значит, теперь она твоя семья, а ты — ее. Выбора у нее нет.
— Почему же? У нее был выбор! В том-то и дело. Она могла меня бросить.
Зеленые глаза гневно сверкнули.
— Она не то, что ты.
— Нет, — сказал я мягко. — Я тебя оставил. Думал, что это в твоих интересах.
— Ты по-прежнему так думаешь?
— Не знаю, — ответил я честно. — Не думаю, что у меня теперь есть выбор. Ты должна понять, что случилось с твоей мамой. И я должен узнать, что пошло не так между мной и Мириам.
— Спасибо.
— На здоровье. К тому же я знаю: если у нас не получится, то пять лет спустя я буду бродить по улицам Чайнатауна, а ты — стоять, привалившись к стене. У тебя снова будут синие волосы и железное лицо. Этого я не хочу.
Она кивнула.
— Я постараюсь. Что будем делать сейчас?
Большой вопрос.
— Мне бы хотелось поговорить со своим старым другом Стэплтоном. Человеком, который тебя во все это втравил. Однако он не сообщил мне ни номера телефона, ни адреса.
Она покачала головой.
— Как ты собиралась получить остальные деньги?
— Он сказал, что оставит их в баре, где работают мои друзья. Я должна была поверить ему на слово.
Ответила она без задержки, не задумываясь.
— И ты говорила с ним в баре? Ни в каком другом месте?
— Да. Он не был похож на копа. Обычно полицейских я сразу узнаю. В наших местах это всякий умеет. Он совсем не был похож на копа.
Мы перестали работать как партнеры за полтора года до убийства Мириам и Рики. Он уволился из отделения. Должно быть, переехал в другой район, а может, вступил в организованную преступную группу с быстрыми автомобилями и солнцезащитными очками фирмы «Рэй-Бэн». На некоторых полицейских так действует «Полиция Майами».
Хорошо, я попытаюсь отыскать его другим способом. Но все равно, нам нужно с кем-то поговорить.
— С кем? — пожала плечами Элис.
На это я знал только один ответ.
— Пора встретиться с моим адвокатом.
Когда я в последний раз видел Пеликан-Бэй, это была маленькая защищенная бухта, втиснутая между южной оконечностью Гринпойнта (там проживала элита) и пустынным каменистым берегом, подступавшим к мосту Де Сото. Мы часто брали туда с собой Рики. Он играл и смотрел на птиц и тюленей. Думаю, с той поры и появилась у него тяга к пингвинам. Там была единственная стоянка, рассчитанная на сто пятьдесят автомобилей, сторожка охранника, где можно было бесплатно взять брошюры с описанием дикой природы. Там же находилось кафе, работавшее только летом по выходным. Можно было выпить кофе и съесть мороженое.
Сюзанна Аурелио жила здесь с мужем номер пять. Место вроде бы называлось «Оушн-виста гарденс». Смеркалось, когда Элис, сидя за рулем «вольво», съехала с холма на новенькую частную автостраду, идущую к берегу. Я видел сверху, что место переменилось. На улицах горели фонари, окна домов светились в произвольном порядке, и это говорило о деньгах. Когда строят для бедных, улицы идут строго по прямой, и дома похожи один на другой, как близнецы. Богачи желают убедить себя в том, что отличаются от других. Даже от таких же преуспевающих соседей. Я понятия не имел, откуда начать, где живет Сюзанна. Ее адрес Элис нашла с помощью компьютера в каком-то юридическом справочнике.
— Сначала спустись к берегу, ладно? — попросил я. — Я сто лет не ходил по песку.
— Как романтично. К сожалению, это невозможно. Пляж в частной собственности. Я же тебе говорила.
Она повела рукой. Мы приблизились к большой полукруглой сторожке. Она была похожа на будку тюремного охранника. Со всех сторон торчали камеры слежения. Человек в темной форме внимательно смотрел на нас и готовился выйти из будки. За решеткой я видел лунный свет, бегущий по темным океанским волнам, и блеск отличного песка, на котором мы так часто сидели, вдыхая соленый морской воздух.
— Что за чертовщина? — спросил я, рассердившись.
— Это территория квартала. Сейчас здесь живут богатые люди. Так может жить любой, были бы деньги.
— За решеткой?
— Похоже, что так.
— Пляж! Я хочу походить по пляжу.
— Не можешь. Это территория принадлежит жителям квартала. Их собственность.
«Никто не может владеть пляжем, — подумал я. — Это неприлично».
А я-то думал, что пройдусь пешком по улице Сюзанны, посмотрю названия домов — ее дом назывался «Белладжио», — нажму кнопку звонка и подожду, когда служанка ответит. Зря надеялся. К нам шел человек в униформе. У него были дубинка и пистолет. Его легко можно было принять за полицейского.
— Это что, частная охрана?
Она кивнула.
— Они повсюду могут расхаживать с оружием?
— Они могут делать все, что им заблагорассудится. Это у простых людей нет оружия. Богатые нуждаются в защите.
— А мы не нуждаемся? — спросил я. — Можешь не отвечать: это риторический вопрос. Я все улажу. Лучше, чтобы тебя никто не видел. Поезжай, кино посмотри. Я позвоню, когда закончу.
Она улыбнулась мне немного снисходительно.
— И как ты это сделаешь?
— Э…
Элис сунула руку в сумку и вытащила маленькую пластмассовую коробочку, похоже, что телефон. Дамская модель, того же противного розового цвета, что и тот, которым она пользовалась раньше, только чуть больше.
— Положи это в карман, — приказала она. — Если через два часа не позвонишь, позвоню тебе сама. Если понадоблюсь, просто нажми на кнопку, пока не зазвонит. Это мой номер.
Я поблагодарил и быстро вышел из машины. Фальшивый полицейский был уже близко, и я не хотел, чтобы он увидел Элис. Она уехала не слишком быстро, но и не слишком медленно.
Я улыбнулся охраннику и сказал:
— Мне бы хотелось увидеть Сюзанну Аурелио, сэр. Может, знаете, дома ли она сейчас?
Это был самоуверенный парень лет двадцати пяти, явно довольный тем, что ему выдали и форму, и оружие. Телосложение у него было такое же, как у Маккендрика: жир переходил в мускулатуру.
— Она вас ожидает?
— Нет. Хочу устроить сюрприз. Я ее кузен, с восточного побережья. В школе вместе учились. Пять лет друг друга не видели. Мой рейс задержали, вот я и подумал… — Я улыбнулся. Оказалось — напрасно. — А ее муж? Тоже дома? — спросил я.
