Сьюзан Конант - Пес, который взломал дверь
Ассоциация родителей и учителей?
— Вот как! — сказала я. — Она ничего не сказала мне о своей деятельности. В основном мы говорили о ее вязании и обсуждали будущий шарф. Уходя от них, я встретила Зика. Он сказал мне, что ходил в садик при школе Кейс. Роз была его воспитательницей.
— Почти что все детишки побывали у Роз, — вступила в разговор Тамара, — все, кто потом учились в Кейс. Там только один детский садик. Ты знаешь, что она оставила после себя стипендию?
— Неужели? — удивилась Лайза.
— Она предназначается для выпускников Северного ньютонского университета, которые учились в Кейс, — продолжала Тамара. — Это университетская стипендия. Разве ты не читала об этом? Об этом писали в «Табе» и в «Графике».
— Джек мне ничего не говорил, — заметила я. — Я видела его на днях. Думаю, это его инициатива. Забавно, что он ничего не сказал.
Тамара покачала головой:
— Нет, это была инициатива Роз. В этот фонд можно вносить свои вклады, скорее всего, Джек так и сделает, но идея принадлежит Роз. У них ведь не было детей… — Затем она заговорила тише: — А деньги у них водились. Они достались Роз от родителей. Она была единственным ребенком, и, когда родители умерли, ей перешла изрядная сумма. А что еще она могла сделать с этим наследством? Джеку оно не нужно — он брокер. Большая часть должна достаться ему, но раз у него и так есть деньги, почему бы и нет?
— Откуда ты узнала об этом? — спросила Лайза.
— От сестры. У нее муж брокер. Он знает Джека.
— Это ни для кого не секрет.
Я была так поглощена разговором, что совсем забыла следить за событиями на площадках. Затем я заметила нарукавную повязку на одном из вожатых предподготовительной группы.
— Лия, ты следующая, — сказала я. — Иди к площадке и дожидайся своей очереди. — Ты наблюдала, как они выполняют команду «к ноге!»?
— Да, да и еще раз да, — ответила Лия. — Не надо нервничать. И не надо идти со мной. Оставайся здесь.
— Тебе известно, что ты имеешь право на дополнительную команду? — провозгласила Хедер из своего кресла. Солнце пекло настолько сильно, что даже Эбби с Хедер, обычно восседающие чуть ли не на самой площадке, сегодня расположились вместе со всеми нами в тени. Хедер сняла туфли на серебряных, цвета шерсти Султана, каблуках, на которых виднелись следы от засохшей грязи.
— Если она замешкается, скомандуй «к ноге!». Ты знаешь, как это сделать. Очки при этом вы потеряете, но своего добьетесь.
Лия вежливо кивнула, приказала Кими следовать за собой, и они со знанием дела потрусили к площадке. Руки у Лии не тряслись, колени тоже, и лицо ее не было характерного для подготовишек землистого цвета. Как только она стала спускаться к площадкам, на дальнем конце поля в тени кленовой аллеи я заметила одного вожатого, который разогревал свою собаку, приказывая ей то стоять рядом с собой, то крутиться на месте. Этой собакой был Райтус, а вожатым — Вилли Джонсон. Я надеялась, что ему хватит здравого смысла держать Райтуса подальше от площадки, пока на ней работает Кими. Внезапное появление какой-нибудь собаки вблизи площадки может серьезно отвлечь выступающих. Вилли не стал бы умышленно подводить свою овчарку к площадке, лишь бы помешать выступлению Кими, но он был новичком и мог сделать это нечаянно.
— Тебе не кажется, что она страшно похожа на твою маму? — крикнула мне Хедер.
Как я уже наверняка говорила, Марису здесь знали все.
— Ты заметила? Она очень похожа на твою маму, и голос у нее такой же. Может, ты уже забыла?
— Я не забыла, — ответила я. — Я все прекрасно помню.
Затем я замолчала. Мне не хотелось отвлекать Кими звуком своего голоса.
Когда Лия и Кими наконец были готовы к выступлению, я сосредоточила все свое внимание на площадке, где солнце беспощадно припекало собак и их вожатых и уже всерьез принялось поджаривать судей с их помощниками. Вблизи огражденной веревками площадки не было ни одного зрителя, а обычный для этого мероприятия набор из раскладных кресел, собак и ожидающих своей очереди собачников как ветром сдуло, солнечная духовка готова была нещадно запечь всех в невидимом тесте.
Будут ли мысли, передаваемые на расстоянии, расцениваться как двойное вождение? Если так, то я принялась мошенничать. «Не подведи ее — скомандовала я Кими. — Внимание, Лия. Сидеть. Сидеть ровно. К ноге! Сидеть! Спокойно, черт побери! Не двигаться! Не вздумай чего-нибудь выкинуть! Умница! Прекрасно сработано!»
Возможно, моя помощь им и не пригодилась. Помимо награждения, когда победителям вручают ленточки, аплодисменты после выступлений срывают лишь самые молодые вожатые, совсем еще дети, не чета Лие, а также команды вожатых и их собак, которым удалось продемонстрировать чудеса дрессировочного искусства. По мне, всякий человек, у которого хватило духу выйти на площадку с маламутом, достоин наивысшей похвалы — такой выход подобен полету на старинном биплане с непредсказуемым мотором, акту безрассудной отваги, — но вместо этого после выступления зачастую встречаешь лишь сочувственное молчание, красноречиво говорящее о том, что все равно никто на вас не смотрел. Однако в тот изнуряюще жаркий день люди смотрели: волосы Лии полыхали как сигнальный огонь, и мало кому удалось преодолеть соблазн и не посмотреть, сколь искусно маламут срежется при квалификации. После удачно исполненного подзыва, последней команды на индивидуальных выступлениях в подготовительной группе, Кими выдала безупречную концовку, Лия отпустила ее и в ответ раздались громкие аплодисменты, громкие даже для такого большого поля. После этого Лия с Кими гоголем прошлись к нашим креслам. Не знаю, у кого из них ухмылка была шире и кого из них я обняла крепче.
— Лия, это было просто здорово, — сказала я. — И на такой жаре! Здорово! Слушай, я пойду выгуляю Рауди и немного разогрею его перед выступлением. А ты поухаживай за ней и не позволяй ей пить слишком много, воду давай ей по чуть-чуть и с интервалами, а перед посадкой и укладкой немного остуди ее. Оботри ее влажным полотенцем. Для псов такая жара непереносима, даже самая идеальная собака может выкинуть Бог знает что.
В любом случае, групповые упражнения, в которых участвовали Лия и Кими, мне удалось наблюдать лишь краешком глаза — мы с Рауди работали на другой площадке, где жара в девяносто пять градусов расплавила обыкновенно изобретательные мозги моего пса. Он послушно взмыл в воздух, когда я приказала ему прыгать в высоту, но я буквально почувствовала, как он обдумывает возможность неторопливо обойти барьер и вернуться на исходное место. «Прыжок!» — неслышно завопила я, и он чудненько перепрыгнул через барьер, даже оставил под собой свободное пространство, затем вернулся ко мне и сел, недостаточно скрючившись, чтобы походить на гантель.
За время коротенького перерыва, который был у нас с Рауди между индивидуальными выступлениями и групповыми, мы успели влить воду в него, на него и под него, а также узнать, что Кими квалифицирована. Вернувшись на площадку в конце длительной укладки, я заприметила под сенью судейского стола темную кляксу, но эта клякса оказалась чужой: чей-то черный пудель вполне резонно решил, что уж лучше сидеть в тени, чем жариться в лентах. Рауди нетерпеливо вилял белым мохнатым хвостом, но не сходил с того места, где я его оставила, и если его не угораздило прогуляться в мое отсутствие, то свою квалификацию он наверняка получит.
Когда мы вернулись к своим в тень, Лия наливала воду в миску Кими.
— Ну как? — спросила я.
— Мы квалифицированы, — сообщила мне Лия голосом, не допускающим возможности обратного, но лицо ее при этом сияло.
— Прекрасно!
Я подняла бутыль с водой над головой, вылила часть воды себе на спину, сделала большой глоток и остатком жидкости наполнила миску Рауди. Затем я принялась рыться в сумке в поисках вознаграждения для собак — огромных собачьих бисквитов, которые всегда прихватываю с собой на соревнования. Собаки принялись водить носами и ронять слюни, но стоило мне вытащить бисквиты, как Кими исчезла, а Рауди рванул поводок. Когда я подняла глаза, то увидела, что Эбби сидит вытянув вперед два сжатых кулака. Рауди топтался на месте и глаз не сводил с ее рук, а лохматая пиранья Кими была готова к нападению.
— Можно им дать? — спросила Эбби. — Это печенка, приготовленная в микроволновке.
Хедер и Султана поблизости нигде не было.
— Конечно, — ответила я, — они ее заслужили. Спасибо.
Собаки выхватили печенку из ее рук и вылизали до последней крошки ладони Эбби, но она все же после этого вытерла руки полотенцем.
— Извините, ребята, — обратилась я к собакам, угощая их бисквитами, — это, конечно, не высший класс, но другого у меня нет. Микроволновка, говоришь?
— Работает на все сто, — кивнула Эбби.
