Ольга Троицкая - Порочная королева
Карина, сузив глаза, дернула себя за локон.
Ей хотелось возразить: "Мальчик шел на встречу с тобой. Ведь не случайно же с такой отчаянной верой он звал на помощь именно тебя. Не дядю Гришу Коротких, которого, без сомнения, хорошо знал". Но девушка лишь плотнее сжала губы. Плохо, что Андрей предпочитает не анализировать, а размахивать пистолетом. Так можно ненароком и на курок нажать.
"Девятка" затормозила. Несколько секунд молодые люди внимательно смотрели по сторонам..
Наконец, Карина вышла и, низко наклонив голову, двинулась к телефону-автомату. Глубоко вдохнула и набрала номер Коротких.
— Слушаю, - сразу же ответил сочный мужской голос.
— Гриша? Это Лариса, — прошептала Карина.
— Хм. Не узнал. Наверное, сбудется твоя мечта и ты станешь баснословно богатой женщиной. Что хочешь?
— Нам надо встретиться. Очень прошу. — Карина попыталась передать густые интонации зеленоглазой женщины, но добилась лишь того, что Григорий спросил настороженно:
— Что там с тобою?
— Плачу. — Карина дала самое простое и лучшее объяснение своего дрожащего, западающего голоса.
— Понятно.
— Ты приедешь?
— А в чем все-таки дело?
— Мне надо посоветоваться с тобою, что ответить Смирнову на один… неприятный вопрос.
Гриша не спросил: "Смирнов? Это кто?" Видимо, с капитаном он уже познакомился лично.
Однако каких-либо особых признаков волнения Коротких не выявил. В голосе, буркнувшем:
"Раньше 11 не смогу", — явственно пробились только ноты недовольства.
— Хорошо. Но… У, меня сейчас… не очень удобно. Хотелось бы поговорить наедине. Приезжай на лодочную станцию.
— Прекрасно тебя понимаю. Ладно. Жди.
— Согласился? — быстро спросил Андрей вернувшуюся Карину.
— Ага.
— И на лодочную станцию?
— Представь себе, да.
— Это, кстати, меня не удивляет. Мужик не хочет напороться в особняке на свору ментов.
Кому в радость отвечать на их сволочные вопросы? А если ты к тому же виноват… Значит, так.
Ты ждешь в машине, а мы беседуем.
— Ну уж нет! Ты не умеешь… вести допрос.
Сразу начинаешь угрожать. Коротких пошлет тебя… Потом раздастся выстрел. Набегут менты.
В итоге окажется, что ты не того убил. А я буду сидеть в машине и чего-то ждать. Мне Григория легче разговорить.
— Хм. Но у нас уже имеется тут некоторый опыт. Причем паршивый.
На сердце Карины потеплело: заботится о ее сохранности. Однако девушка постаралась не выдать своей радости.
— Если ты об Осадчем… И с ним бы все прошло хорошо… — Карина запнулась. Не хотелось снова обвинять Андрея в нерасторопности. — Ну пойми! Выигрывают не сильные и умные, а изворотливые! А этот Гриша настоящий ужака.
— С чего ты взяла?
— Мне так показалось.
***Карина одиноко сидела в лодке с надписью «Чайка» на боку и пристально смотрела на рыбье серебристое тело реки. Распущенные волосы, как роскошная накидка, укрывали плечи и спину девушки. Легкий ветерок играл тонкими прядями, гнал по запятнанной желтыми листьями воде рябь. Струи тихонько пели, словно уговаривали утлое суденышко порвать ржавую цепь и уплыть.
По песку зашуршали быстрые шаги. Девушка оглянулась и встала. На берегу стоял крепкий мужчина лет сорока. С ленивым интересом он рассматривал черноволосую девушку.
— Наверное, ждете своего друга? Как ни странно, но мне тоже здесь назначено свидание.
— Не угадали, — Карина улыбалась насмешливо, — я жду здесь вас.
Мгновенно интересное лицо Григория утратило приветливое выражение. Взгляд налился холодом.
— Я — Корина Великоцкая.
— Понятно. Решили и меня тряхнуть, маленькая разбойница? А не боитесь, что я сейчас ментам звякну?
— Нет. А вы не боитесь, что мы вас тут пристрелим, а труп утопим подальше от берега?
Коротких довольно расхохотался, точно Карина удачно пошутила.
— Осадчему, я слышал, вы, искательница приключений, грозились яйца отстрелить. Но мне-то за что такая кара? Я вроде на ваши прелести не покушаюсь.
Карина покраснела от злости. Дурное предчувствие гаденько улыбнулось: неотстреленные осадчевские яйца будут преследовать тебя очень долго в виде поддевок и пошленьких анекдотиков.
— Где ты напакостил, это мы сейчас разберемся…
Коротких обернулся. Глядя на приближающегося Андрея, произнес:
— А вот и главное действующее лицо.
Григорий не испугался, не задергался, не спрятал усмешечку. И Карина пожалела, что отговорила Андрея появиться с пистолетом в руках.
— Вы что, ребята, в боевике сыграть решили?
— В фильме ужасов, — в тон ему ответил Андрей. — И у тебя там знаешь, какая роль? Покойника.
— Не пугай. Еще неизвестно, кому из нас первому венки будут заказывать, — ощерил зубы Коротких.
Андрей кивнул на лодку:
— Залазь.
Неохотно Григорий подчинился. Андрей засунул тонкую пластинку в замок, повернул туда-сюда, и тот, недовольно крякнув, открыл пасть.
Последовал новый приказ:
— Греби к вышке.
Коротких скривился. Однако, когда Андрей достал пушку, взялся за весла. Они, как живые, трепыхались в его холеных неумелых руках. Город медленно уплывал назад. По берегу тянулись дикие заросли желтушного ракитника. Время от времени кусты разбегались в стороны, и открывались малюсенькие пляжи, пустынные и печальные.
С каждым пройденным метром лицо Григория все больше темнело от усилий и ненависти.
Без сомнения, в душе он последними словами крыл парочку сумасшедших, собственную глупость и ползущую со скоростью улитки "Чайку".
Когда раздался приказ грести к берегу, Коротких уже изрядно взмок и запыхался. Опустив весла, Григорий быстро огляделся. По пожухлой травке бродили белые козы. Никто их не охранял.
— Хорошее местечко, правда? — кивнул Андрей на поднявшего хитрую морду козла. — Ты, конечно, прав: с Осадчим мы малость промахнулись. Зато с тобою славно получится. Никто ничего плохого и не заподозрит. Ну что? Имеет же человек право утопиться.
— Ты меня не пугай! — повторил Коротких и снова бросил загнанный взгляд на еле видную тропинку, бегущую от воды.
— Потому что после того, что ты сделал, можно только головой в воду.
— Да пошел ты!…
— И на одну мразь на земле станет меньше.
— Ха!
— Ты своего друга кинул.
Коротких подпрыгнул на сиденье и дернул полы темно-синего пиджака:
— Да хватит театральщины!
— Ты обычный мокрушник!
— Я?! Да я всегда говорил: дружба дружбой.
А деньги врозь. И Лорик это отлично знала!
Механически Карина отметила, что Коротких назвал зеленоглазую женщину так же, как рыжая стерва, подсказавшая им телефончик друга Григория.
— Я просто повторил ей то же самое: в долг не даю!
Андрей медленно произнес:
— Выходит, Лариса просила у тебя денег на выкуп, а ты отказал.
— Ну да. — Коротких выглядел несколько растерянно. Он-то решил, что Лорик натравила на него самодеятельных бандитов, а те просто брали его на понт. Сам продал себя.
Глаза у отморозка с пистолетом стали бешеные, и Григорий заспешил с оправдательной речью:
— Как у мадам Брошкиной хватило совести соваться ко мне?! Я просто дурею! Зря еще Миле не позвонила.
Ласкательная форма имени Мишиной резанула Карине слух, как грубое ругательство.
— Ты тоже станешь звать на помощь этих козлов, — Андрей выбросил руку в сторону берега, — когда я тебя топить начну. Завоешь: "Ну хоть кто-нибудь помогите…"
— Топить! Убивать! Стрелять! Из-за кого?
Из-за этой подержанной потаскушки?! Сама-то она неплохо устроилась, а муженьку…
— Закрой пасть! Ты друга…
— Не надо! Брызгаться… высокими чувствами!
Мужчины орали друг на друга. Гнев требовал от них движения, подбивал на драку, но утлое суденышко не давало развороту, и взаимная ненависть выходила полубессмысленными криками. Карина положила ладонь на руку Андрея и тихонько сжала ее. Он резко замолчал. После короткой паузы бросил Григорию:
— Вылазь.
— Что?
— Прогуляешься по свежему воздуху. Смотри только брючки не испачкай.
Матюкаясь, Коротких шагнул в воду. Оказавшись на берегу, крикнул насмешливо:
— Не снести ли мне весточку вашему отцу, госпожа Великоцкая? Уважаемый человек и вдруг вляпался в такое дерьмо.
— Не нужно, — сквозь зубы ответила Карина, — я сама ему позвоню.
С торжествующей ненавистью Григорий помахал "Чайке":
— Увидимся на суде. Если вам раньше бошки не поотрывают.
Андрей взялся за весла. Его мускулы перекатывались равномерно и сильно. Лоб мужчины прорезала глубокая морщина, глаза потемнели.
Допрос не получился. Причем в очередной раз.
Андрей опять все испортил излишней горячностью и неоправданным напором, А когда друг Гриша все-таки распустил язык, и вовсе выгнал свидетеля из лодки.
