Дерек Картун - Падение Иерусалима
- Иди за мной до следующего угла.
Когда Юсеф свернул за угол, он предложил:
- Времени у нас больше часа, но лучше давай подождем поближе к месту.
Они взгромоздились вдвоем на мопед и двинулись в сторону западных окраин. Остался позади центр - огни неоновых реклам, доносящаяся из-за всех дверей музыка, теперь они ехали по обсаженным деревьями богатым и спокойным улицам и остановились, наконец, возле пустого участка, где на месте снесенного дома стояла деревянная времянка в ожидании нового строительства, - она была пуста. Эссат завел мопед на участок, поставил позади хибары, чтобы не видно было с улицы, поманил за собой Юсефа и толкнул дверь. Ржавые петли заскрипели. Он вынул из кармана фонарик и чуть посветил:
- Садись вот сюда, на ящик, побудем в темноте, риску меньше. Время надо скоротать, я пока опишу тебе тот дом. С сигнализацией справлюсь сам, а ты поможешь открыть замки. Двое охранников дежурят в холле со стороны улицы по идее снотворное уже подействовало, но кто его знает, ко всему будь готов. В случае чего пристрелим. Но вообще-то задача в том, чтобы прийти и уйти, не оставив следов. Тогда добытым сведениям цены больше.
- Сейф где находится?
- На втором этаже.
Они посидели некоторое время в молчании, наконец, Эссат поднялся:
- Пора. Пошли.
Вышли в кромешную тьму - ночь была безлунная. Оставшееся до цели расстояние проехали за несколько минут. Мопед оставили на пустыре рядом с виллой. Эссат прихватил велосипедную сумку:
- Не отставай!
Виллу профессора окружала низкая стена, поверх нее тянулась чугунная решетка, а еще выше, на высоте двух метров - колючая проволока. Обойдя участок так, чтобы дом оказался между ними и улицей, Эссат достал из сумки кусачки и моток провода. При слабом свете фонарика, который держал Юсеф, он прикрепил один конец к основанию решетки, а второй - на метр выше. Потом кусачками перерезал колючую проволоку, образовался проход.
- Будем уходить - заделаем как было. Тогда хоть сто лет пройдет - никто ничего не заметит.
Возле двери, ведущей в дом, Юсеф провозился минут десять. Замков оказалось два. Очутившись в доме, ночные гости прикрыли за собой дверь, и Эссат осторожно пошел вперед, освещая путь фонариком. Из холла доносилось тяжкое дыхание и храп - стража спала.
- Поглядим на всякий случай.
На низком столике - две пустые пивные бутылки и остатки ужина.
- Если твое снотворное надежное, то эти нам хлопот не доставят. Пошли. Надо обыскать две комнаты.
- Слуг в доме нет?
- Есть, но тут не ночуют. Приходят к шести утра.
Замок на двери, ведущей в кабинет профессора на первом этаже, оказался крепким орешком. Юсеф копался долго, сыпля сквозь зубы проклятиями и поминая оставшийся дома свой инструмент:
- Вот зараза, я бы его за три секунды...
Он пытался подобрать ключ, замок не поддавался, но вдруг что-то в нем щелкнуло, и упрямец сдался.
- Я тут пока пошарю, - обрадовался Эссат. - А ты попробуй еще один, похожий с виду на этот, той же системы. Второй этаж, дверь справа. Без фонарика обойдешься?
- Обойдусь.
Оставшись один в кабинете профессора, Эссат занялся письменным столом. Выдвинул один за другим все ящики - они оказались незапертыми, и в них не нашлось ничего, что стоило бы внимания. Только в самом нижнем профессор хранил две книги о движении Нетуореи Карта и Сатмарера. Эссата это удивило с чего бы профессору интересоваться еврейскими экстремистами? Под книгами лежал план Иерусалима и карта Израиля. Поднявшись на второй этаж, он застал Юсефа уже в комнате - той, в которой работала Расмия. У стены стоял сейф.
- Давай ключ. Интересно, как это его раздобыли.
- Понятия не имею - самому интересно. Старик сунул его мне перед самым вылетом.
Ключ подходил идеально - он легко повернулся, и дверца услужливо распахнулась.
- Надо доставать бумаги одну за другой и в том же порядке складывать обратно. Чтобы никто не заметил, что тут чужие побывали.
Эссат вынул из сейфа пухлый конверт, в нем оказались расшифровки - шифр состоял из пяти цифр.
- Это надо сфотографировать.
Юсеф разложил листки на столе и открыл футляр фотоаппарата.
- Занавески задерни, а то вспышку видно будет с улицы, - напомнил Эссат. Он тем временем аккуратно выкладывал из сейфа его содержимое: несколько пачек ассигнаций - деньги разных стран, большой пакет, в котором лежат чистые паспорта и куча фотографий. В глубине обнаружились два пистолета и коробочка с какими-то пилюлями - Эссату было известно, что это за пилюли: цианистый калий, чтобы воспользоваться in extremis.* Под пакетом с паспортами он нашел вчетверо сложенный лист бумаги и, развернув, увидел нарисованный от руки план каких-то улиц, сверху небрежно, будто в спешке, написано: "третий слева". И никаких названий, только набросок дома с башенкой наверху.
______________
* В крайнем случае (лат.).
- Это тоже сними.
Листок лег на пол, коротко вспыхнуло, щелкнуло - готово! Теперь сейф был пуст, в нем осталась только связка ключей.
- Все сложим обратно...
Они вышли из комнаты, заперли за собой дверь. Внизу закрыли замок и дверь, ведущую в кабинет. Прислушались: охранники спят - по-прежнему слышен храп. Эссат и Юсеф незаметно выскользнули из дома.
К тому времени как Эссат восстановил сигнализацию и устранил все следы их пребывания, небо на востоке начало светлеть.
- Славно поработали, - сказал он по пути к месту, где оставил мопед. Давай сюда ключи, я их выброшу. Не надо тебе снова в аэропорту рисковать.
- С фотоаппаратом не знаю как быть...
- По инструкции от него тоже избавиться надо. А пленку я спрячу.
Юсеф осторожно вынул кассету, и миниатюрный фотоаппарат полетел в придорожную канаву.
- У меня заказан обратный билет на завтрашнее утро, - сказал он.
Эссат подвез его до перекрестка, и они расстались неподалеку от отеля, в котором остановился гость.
В десять утра Юсеф приехал в аэропорт на такси и забрал в кассе зарезервированный билет: из Дамаска он собирался в Рим, самолет компании "Алиталия" отправлялся в одиннадцать.
Перед кассиршей, выдавшей ему билет, лежал, недоступный взглядам пассажиров, список с несколькими фамилиями - и среди них та, на которую Юсеф заказывал билет. Девушка незаметно нажала специальную кнопку.
- Выход номер четыре, - сказала она, протягивая в окошечко билет и сияя дежурной улыбкой. - Посадка начинается в десять сорок пять. Счастливого пути!
Юсеф направился к стойке паспортного контроля, а за ним уже шли двое. Перед стойкой была небольшая очередь - один из сопровождавших встал впереди Юсефа, второй позади. В тот момент как он подал свой паспорт, его сильно толкнули, он оказался зажатым между двумя преследователями, руки ему тут же заломили назад - он попытался было вырваться, но его втащили в помещение позади барьера.
Он почувствовал, как за спиной на запястьях клацнул замок наручников, ощутил холодок металла. Потом незнакомцы вывернули его карманы, а самого грубо толкнули в кресло. В помещении был еще стол, за ним с усталым видом восседал толстый полицейский, мундир на нем был грязный. Он наблюдал всю эту сцену без всякого интереса, потом вдруг будто только что заметил непорядок, спросил:
- Ты кто?
- Шахид Осман. Алжирец. В паспорте все написано.
Один из тех, кто притащил его сюда, подал полицейскому паспорт, и тот с безразличным видом принялся его листать.
- А ты, похоже, все врешь.
- Ничего я не вру. Выпустите меня немедленно, я опоздаю на самолет.
- Это уж точно, на самолет ты опоздаешь. Сейчас признаешься, кто ты такой и зачем сюда явился, или попозже? Все равно ведь придется...
- Я требую, чтобы мне объяснили причину ареста!
- На это у меня полномочий нет. Я уполномочен только передать тебя сотрудникам госбезопасности для допроса.
Полицейский кивнул, спутники Юсефа рывком подняли его на ноги и поволокли к выходу.
На шоссе стояла машина, пленника запихали на заднее сиденье, с обеих сторон уселись сопровождающие - он заметил на месте рядом с водителем свой рюкзак.
Машина рванула с места и понеслась по направлению к городу.
- Моя бы воля, - сказал сосед справа, - я бы всех этих сионистов перерезал к черту. Баб просто так, а мужикам сначала бы яйца повырывал.
- Неплохая идея, - согласился его напарник.
Первый повернул к Юсефу тяжелое небритое лицо:
- А ты что скажешь по этому поводу, дружище Осман из Алжира?
- Правильный ход, - произнес Юсеф, стараясь придать голосу оттенок одобрения.
- Слыхал? Наш приятель Осман считает, что ход правильный. Так я тебя понял? - последовал болезненный удар кулаком под ребра.
- Если бы ты мог, ты бы резал их, а, Осман?
- Без всякого сомнения.
- Он одобряет насчет кастрации евреев, - хохотнул второй. - Ты свидетель, он сказал: без сомнения.
Удар под ребра с другой стороны.
- Скоро увидим, правду ты говоришь или врешь, - подытожил первый.
