Уилл Адамс - Тайна исхода
— Но я считала, что Саккара находится недалеко от Каира.
— Это так, но название происходит от имени бога мертвых — Сокара, которому поклонялись во всем Египте. Захоронения часто…
Сзади послышался скрип песка от шагов. Она захлопнула книгу и обернулась: к ним приближался Стаффорд, обвешанный камерами.
— Невозможно оторваться? — самодовольно поинтересовался он.
— Невозможно, — призналась Гейл. — Она просто поразительна.
— Вот поэтому я ее и написал. — Он посмотрел на часы и кивнул в сторону машины. — Скажите, когда будете готовы, — сказал он, укладывая аппаратуру на заднем сиденье. — Мы вообще-то работаем по графику.
III
Петерсон находился на прежнем посту, когда на шестом этаже неожиданно распахнулись двери на балкон, и появился испуганный Нокс, выглядевший так, будто только что узнал неприятную новость. Через мгновение в дверях подъезда показался человек, одетый в джинсы и кожаную куртку. Паскаль. Больше некому. Тот глубоко затянулся сигаретой, выбросил окурок на тротуар, взобрался на черный с хромом мотоцикл и уехал, махнув Ноксу рукой на прощание. Нокс перегнулся через перила и приветственно помахал рукой вслед. Наблюдая за ним, Петерсону ярко представилось, как тот, перегнувшись, теряет равновесие, тщетно пытается удержаться и летит навстречу смерти. К таким видениям Петерсон относился очень серьезно. Люди без веры и слабые духом считали молитву способом упросить Бога дать им то, чего они жаждали. Но истинный смысл молитвы заключался не в этом. Истинный смысл заключался в том, чтобы верующие могли узнать, чего именно от них хотел Господь.
Человек, доведенный до отчаяния гибелью близкого друга, в которой он винил себя. Да! Люди поймут, почему он решил покончить с собой и выбросился с балкона вниз.
Он дождался, пока Нокс не вернется в квартиру, вылез из «тойоты» и не спеша направился к подъезду.
Он всегда чувствовал спокойствие, когда выполнял волю Господа.
IV
— А я уже решил, что никакой спешки нет, — заметил патологоанатом, шагая с Нагибом по мрачным коридорам в свой кабинет.
— Ходят такие разговоры?
— Да. И я их слышал.
Нагиб пожал плечами:
— Мой босс считает, что сейчас не самое лучшее время для этого расследования.
— А вы с ним не согласны?
— У меня есть дочь.
Патологоанатом согласно кивнул с серьезным видом:
— У меня тоже.
— Вы… еще не начинали?
— По плану она стоит после обеда. Но если хотите, я могу передвинуть на пораньше.
— Я был бы признателен.
— И еще одно, — сказал патологоанатом. — Это не связано с причиной смерти, но может вас заинтересовать.
— И что это?
— Мой ассистент, когда осматривал, нашел мешочек на шнурке вокруг шеи.
— Мешочек? — нахмурился Нагиб. — И в нем что-то было?
— Осколок старой статуэтки, — подтвердил патологоанатом. — Можете его забрать, если хотите.
ГЛАВА 20
I
Возвращаясь в квартиру, Нокс заметил свое отражение в балконной двери. Не очень приятная картина. Он прошел в ванную и разделся. Бинты выглядели потрепанными и серыми — совсем как он. Он намылил губку и тщательно протер ею вокруг повязок, смыв потом пену чистой водой и часто морщась, но не столько от боли, сколько от мыслей об ужасной новости про Омара.
Он вышел в комнату. Он спал в этой квартире сотни раз после затянувшихся до поздней ночи бесед, и его ничуть не смущало занять чистую рубашку. Но дверь в спальню Огюстэна была закрыта. И теперь он вдруг вспомнил, как перед самым уходом Огюстэн вернулся в спальню и пробыл там с минуту, а потом тщательно затворил за собой дверь. Не исключено, что там кто-то находился. Такое случалось и раньше. И хотя Огюстэн не особо пытался это скрывать, но, возможно, у того, кто был за дверью, имелись другие соображения.
Нокс помедлил, не желая никого беспокоить, потом вспомнил, как пахнет от его рубашки. Поняв, что ни за что ее не наденет, Нокс решился осторожно постучать. Никакого ответа. Он постучал погромче и позвал. По-прежнему тишина. Он чуть приоткрыл дверь, заглянул в щелку и потом распахнул настежь, застыв от изумления. Квартира Огюстэна всегда была очень красноречивой. Как он сам говорил, место, куда можно приводить женщин, но где они не захотят остаться. От этого не осталось и следа. Лучи утреннего солнца струились сквозь ослепительно чистые стекла на толстый красно-коричневый ковер и новую огромную кровать, сверкающую желтой медью. Со стен исчезли старые облезлые обои, а сами стены были тщательно выровнены и покрашены в небесно-голубой цвет. Кругом висели литографии египетских достопримечательностей. Ослепительной белизны карнизы, плинтусы и сам потолок. Одного цвета с ковром тускло отсвечивающее красное дерево шкафа. Подобранные в тон туалетный столик и стул. Глядя на спальню, он только сейчас сообразил, что в гостиной тоже сделан ремонт и на полу там новое покрытие, хотя общая картина и не выглядела такой экстравагантной. Он просто был не в себе, чтобы сразу заметить.
Он открыл шкаф. Боже мой! Пиджаки и отутюженные накрахмаленные рубашки на деревянных вешалках. Целые полки аккуратно сложенного нижнего белья. Он бегло просмотрел стопку футболок и заметил край бордовой папки. Сердце сильно забилось. Он инстинктивно понял, что Огюстэн сюда приехал именно по этой причине, чтобы никто об этом не узнал. Нокс чувствовал, что смотреть содержимое папки не следует, и знал, что все равно посмотрит. Он подошел к окну и раскрыл папку. Внутри оказались фотографии. Он вынул их и просмотрел, ощущая, как начало колоть в животе при мысли о том, что это могло означать. Хотя сомнений никаких не осталось. Но делать с этим было нечего, во всяком случае, сейчас. Он сложил все обратно и вернул папку на место.
Но рубашка по-прежнему необходима, и, захватив одну с вешалки, он поспешно вышел. Он прошел на кухню, размышляя над тем, что только что обнаружил, и чувствуя, что больше не мог безоговорочно доверять своему самому близкому другу.
II
Фарук приехал на работу и увидел возле своего стола Салема с красными после бессонной ночи глазами.
— Да? — спросил Фарук.
— Он сбежал, босс, — промямлил Салем.
— Сбежал? — изумленно переспросил Фарук. — Что значит — сбежал?
— Он сбежал из палаты. Выпрыгнул в окно. Скрылся на такси.
— И ты ему позволил?
Салем скривился, будто вот-вот заплачет.
— Откуда мне было знать, что он прыгнет в окно?
Фарук в сердцах махнул рукой, отсылая его. Но в действительности он скорее обрадовался, чем огорчился. Он реабилитировал себя. Инстинкт не подвел. Жертвы автомобильных аварий не сбегали из больниц без веских на то причин, даже египтяне. Только человек, чьи руки запятнаны кровью, решился бы на побег.
Он опустился в кресло, жалобно скрипнувшее под тяжестью тела, и восстановил в памяти все, что знал. Археологические раскопки. Неожиданный визит ВСДД. Возвращение ночью. Авария джипа у моста. Один человек погиб. Причем не простой человек. Он задумчиво покусал сустав пальца. Возможно, это как-то связано с раскопками Петерсона? И там было что-то важное? Тогда многое становилось понятным, включая и его внутреннее ощущение, что в этом замешан не только Нокс — это очевидно, но и Петерсон.
Он поднялся и забрал ключи от машины. Надо взглянуть на эти раскопки самому. Но тут же остановился. Он понятия не имел, что надо искать. А если Петерсону было что скрывать, то он наверняка постарается все запутать нагромождением всяких жаргонных словечек. Фарук ненавидел эти словечки — они всегда напоминали ему о нехватке знаний.
Он посмотрел на часы. Сначала лучше съездить в ВСДД, сообщить об аварии и постараться разузнать побольше о Тофике и Ноксе, прежде всего, зачем они поехали в Борг-эль-Араб. А если все сделать по-умному, то там для поездки дадут ему в помощь археолога.
III
Высокие стены из песчаника царского вади мало трогали капитана Халеда Османа, когда Нассер вел машину по новой дороге к Царской усыпальнице Эхнатона. За последние несколько месяцев он десятки раз сопровождал туда туристов, но никогда еще так не нервничал. Возможно, потому, что эти люди были телевизионщиками, а он по собственному опыту знал, сколько неприятностей они могут доставить.
Они притормозили у здания с генератором. Полмиллиона египетских фунтов потратили на новый генератор. Полмиллиона! При мысли о таком количестве денег ему стало не по себе, а Нассер подъехал к отрогу горы, где находилась усыпальница, и остановился у «лендровера». Халед открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Солнце стояло все еще низко, и у входа в гробницу оставалось темно. Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки: в этом месте водились призраки. Он дотронулся до кобуры с «вальтером», и ему стало чуть легче.
