Уильям Айриш - Женщина-призрак
— Я не знаю его и боюсь, что не знаю вас тоже. — Это «тоже» прозвучало весьма иронично.
— Он сейчас ожидает смерти в государственной тюрьме. — Ломбар через плечо покосился на швейцара. — Я бы не хотел обсуждать это здесь.
— Простите, но сейчас уже четверть второго ночи, и определенные… Ну, давайте поговорим там. — Она по диагонали пересекла вестибюль, направляясь к маленькой комнатке, где стоял диван. Эта комната напоминала обычную курительную. Она подождала его, и они сели.
— Вы купили шляпу у одной из работниц Кеттиша, у девушки по имени Медж Пейтон. Вы заплатили ей пятьдесят долларов.
— Может быть. — Она заметила, что швейцар старается занять удобное для подслушивания место. — Джерри, — сухо сказала она, и тот неохотно ушел.
— В этой шляпке вы были однажды с неким человеком в театре.
— Возможно, — снова согласилась она. — Я бываю с джентльменами в разных местах. Может быть, вы перейдете к делу?
— Перехожу. Этот человек виделся с вами всего один раз. Вы пошли с ним, не зная его имени, а он не знал вашего.
— Ну, нет! — В ее голосе не было негодования, лишь холодная уверенность. — Теперь можете считать, что ошиблись. Я свободна в своем выборе, и вы должны это понять. Но я не общаюсь с людьми, с которыми формально не знакома. Вы ошиблись, вам явно нужен другой человек.
— Пожалуйста, не надо говорить о формальностях! Этот человек находится под угрозой смерти. Через неделю его должны казнить! Вы должны сделать для него…
— Давайте разберемся. Поможет ли ему фальшивое утверждение, что я провела с ним определенный вечер?
— Нет, нет, нет, — торопливо сказал он. — Только если вы действительно его видели.
— Тогда я не смогу вам помочь, потому что я его не видела. — Она пристально смотрела на Ломбара.
— Давайте вернемся к шляпке, — пробормотал он. — Вы купили особой модели шляпку, которую делали по заказу для кого-то…
— Но при чем тут это? Я должна признаться, что сопровождала в театр какого-то мужчину… Эти два факта никак не связаны между собой, они не имеют ничего общего!
— Расскажите мне немного об этой экскурсии, — продолжала она. — Есть у вас доказательства, что я сопровождала того человека в театр?
Главным образом, это — шляпа, — признался Ломбар. — В тот вечер в театре их было две. Одна из них — у актрисы Мендозы. Шляпа, сделанная специально для нее. Вы признаете, что дубликат этой шляпы был у вас. Женщина, которая носила копию шляпы, была в театре вместе со Скоттом Гендерсоном.
— Из этого вовсе не следует, что той женщиной была я. Ваша логика не безупречна, как вам самому кажется? — Она говорила, просто чтобы что-то сказать. Он видел — ее мысли заняты чем-то другим.
Неожиданно что-то изменилось. Она явно заинтересовалась разговором. Глаза заблестели.
— Значит, это было во время выступления Мендозы? Вы не могли бы назвать примерную дату?
— Я могу, назвать вам дату совершенно точно. Они были в театре двадцатого мая с девяти часов до начала двенадцатого.
— В мае, — громко произнесла она. — Это интересно. — Она дотронулась до его рукава. — Вы были правы. Вам лучше подняться ко мне.
Пока лифт поднимался, она произнесла всего одну фразу:
— Я очень рада, что вы пришли с этим ко мне.
Они вышли примерно на двенадцатом этаже. Она открыла дверь и включила свет, он следовал за ней. Девушка сняла рыжую лису и швырнула ее в кресло.
— Значит, вы говорите, что это было двадцатого мая. Это точно? — бросила она через плечо. — Я сейчас вернусь. Подождите.
Он видел лишь свет, падающий из открытой двери. Сидел и ждал. Вернулась она с ворохом бумаг и стала их сортировать. Очевидно, она нашла то, что искала, потому что остальные бумаги положила на стол.
— Думаю, прежде всего надо установить сам факт: была ли я в театре, — сказала она. — Давайте так и договоримся, а затем пойдем дальше.
В руках у нее был счет за пребывание в больнице в течение четырех недель, начиная с тридцатого апреля.
— С тридцатого апреля по двадцать седьмое мая я была в больнице, где мне удалили аппендикс. Если вам этого недостаточно, то врачи, сестры и сиделки…
— Вполне достаточно, — пробормотал Ломбар. Она села рядом с ним.
— Но это вы купили шляпку? — спросил он наконец.
— Да, это я купила шляпку. — И что с ней стало?
Она ответила не сразу. Казалось, она погрузилась в задумчивость. Он изучал ее и обстановку комнаты. А она была занята своими мыслями.
Комната говорила о многом. Роскоши было мало, но чувствовалось, что у хозяйки хороший вкус. Пол был отполирован до зеркального блеска. Вещи были неновыми.
Ее туфли стоили долларов сорок, но носила она их уже давно. Платье тоже было довольно дорогим, но и оно поизносилось.
Он сидел не шевелясь, боясь помешать ей, стараясь услышать ее мысли. Да, услышать их. Он увидел, что она посмотрела на свою руку. Он понял это так: она думает о драгоценном кольце, которое недавно украшало ее руку. Где оно сейчас? Заложено. Он увидел, как она посмотрела на свою ногу. Какие мысли пришли ей в голову? Видимо, она подумала о шелковых чулках. Может быть, она мечтает о новых чулках, о дюжине пар, о сотнях пар, о многочисленных парах, которыми даже не сумеет воспользоваться? Ломбар понимал: она думает о деньгах.
Она прервала молчание. Заговорила:
— История со шляпой проста. Вспомнила. Я отдала шляпу одной девушке. Я — человек импульсивный и поступаю в зависимости от настроения. Думаю, я надела ее всего один раз и… — она пожала плечами, — она перестала существовать для меня. Это еще не все. В этом есть что-то странное. Перед тем, как я легла в больницу, здесь была одна моя подруга. Она случайно померила шляпу. Если бы вы были женщиной, вам было бы легче понять. Мы хвастались последними приобретениями, и она померила шляпку. Шляпка ей понравилась, и я отдала ее ей.
Она замолчала и пожала плечами. Конец ее рассказа был началом для него.
— Кто она? — спокойно спросил Ломбар.
— Вы думаете, что это будет честно с моей стороны?
— От этого зависит жизнь человека. Он должен умереть в пятницу, — тихо сказал он.
— Но разве это случится из-за нее? Разве она замешана в этом деле? Ответьте мне.
— Нет, — вздохнул он.
— Тогда какое вы имеете право вмешивать ее в это дело? Это может послужить причиной смерти женщины. Социальной смерти. Потеря репутации всегда губит женщину. И происходит это медленно. Я не знаю, какая из двух смертей хуже.
Он побледнел.
— Должно же быть в вас какое-то чувство, к которому я мог бы апеллировать! Вас не заботит, что умрет человек? Понимаете, если вы не скажете мне…
— Прежде всего, учтите, что я знаю женщину и не знаю мужчину. Она — моя подруга, он — никто. Вы хотите, чтобы я подвергла ее опасности ради его спасения?
— В чем вы видите опасность? — Она не ответила. — Тогда почему вы отказываетесь сказать мне?
— Я еще вам не отказала и не дала согласия.
Ломбар задыхался от чувства беспомощности.
— Вы не хотите мне сказать! Для меня это конец! Вы это знаете и не говорите мне! — Оба встали. — Вы думаете, что можете остаться в стороне? Я вытащу из вас все! Вы не…
— Посмотрите сюда, — холодно кивнула она через плечо.
Он обернулся.
— Позвонить, чтобы вас выбросили отсюда?
— Пожалуйста, если хотите увидеть небольшую драку.
— Вы не сможете заставить меня говорить. Все зависит от меня.
Это правда, и он знал это.
— Ну, что вы сделаете со мной?
— Вот.
На мгновение лицо ее исказилось при виде пистолета, но она хорошо владела собой. Она спокойно села. Он никогда не встречал подобных женщин. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
— Вы не боитесь умереть?
— Очень боюсь. — Она смотрела ему прямо в глаза. — Я всегда этого боялась. Но сейчас мне опасность не грозит. Люди убивают других людей, чтобы заставить их молчать. Но я не знаю, убивали ли когда-либо человека, чтобы заставить его говорить? Как же тогда узнаешь то, что тебе нужно? Пистолет оставляет право выбора за мной, а не за вами! Я могу многое сделать. Например, позвонить в полицию. Но я не стану звонить. Я буду сидеть и ждать, пока вы не уйдете.
Ломбар был у нее в руках.
Он убрал пистолет и вытер лоб.
— Хорошо. Она засмеялась.
— На кого из нас подействовал больше ваш пистолет? Вы вспотели, а я — нет. У меня цвет лица не изменился, а вы побледнели.
— Вы выиграли. — Это все, что он смог выдавить из себя.
— Вот видите, вам не стоило угрожать мне. — Она помолчала. — Но вы можете меня заинтересовать.
Он кивнул. Нет, не ей, он кивнул собственным мыслям.
— Можно мне минуту посидеть? — попросил он и подошел к небольшому столику. Затем достал из кармана какой-то продолговатый листок, развернул его, снова убрал. Потом достал авторучку и стал что-то писать.
