Михаил Серегин - Если женщина просит
– Ты что? – вскинулась она.
Он молча указал ей в окно.
Там, на пустом черном пространстве Крестовского пустыря, светились, как глаза чудовища, автомобильные фары. Но это были фары не легкового автомобиля.
– «КамАЗ» или «МАЗ», – прошептал Алексей. – Интересно, что они там полный кузов наркоты привезли, что ли?
Тем временем машина на пустыре остановилась и потушила дальний свет. Алексей вспрыгнул на подоконник и подал руку Ане:
– Ну что, пойдем посмотрим, что это за кириковская братва, которая работала на Кислова.
Через пять минут они бесшумно приблизились к машине на такое расстояние, что стали слышны голоса. Что говорили, разобрать еще не удавалось, но, по крайней мере, можно было сделать вывод, что там больше одного человека. Если, конечно, не считать, что шофер – шизофреник, любящий поговорить с самым умным человеком, то есть с самим собой.
– Сядь вот тут, – прошептал Алексей. – В случае чего дам тебе знать. Все, замри!
И он направился к машине бесшумными шагами человека, умеющего не обнаруживать себя. Подошел к грузовику сзади и буквально прильнул лицом к номеру.
«Шесть, шесть, шесть. Все верно, число зверя, как в той записке, – подумал он. – Сейчас посмотрим, что там за зверьки сидят… хищные или, может быть, козлы отпущения. Или зайцы, которых убивать любят сразу по двое. Да, влез ты в нечистое дело, брат Алешка. Но ничего, рано или поздно я должен был влезть в нечистое дело. Должен… Или я в самом деле не мужчина, а девка с яйцами, как сказал Андроник. Рэмбо на Крестовском пустыре, мать твою».
Он обошел машину справа и замер, прислушиваясь.
В машине оказалось двое шоферов. В тот момент, когда Алексей стал вслушиваться в их разговор, сидящий за рулем произнес глуховатым, тихим голосом, в котором слышались нотки легкой обеспокоенности:
– Че-то менжуюсь я, Коля. Нету никого. Никогда такого не было. Можно, конечно, самим выйти на связь, так ведь скажут: да как ты, сука, смел с таким грузом на рожон лезть, в фирму соваться напрямую?
– Ничего, – громко и уверенно отвечал второй. – Сейчас прикатят. Все-таки там несколько кило. Не слабо.
– Кислый тут всегда загодя тусовался. Он Кириллову не доверяет. И правильно, с такой образиной, как у этого Кирика, нельзя на доверие ставить.
– Наше дело маленькое, Борисыч, – еще громче отозвался второй. – Привезти, отгрузить. Ну что… будем ждать до победного. Да приедут они, что ты волнуешься.
– И правильно, – сказал Алексей, стуча в стекло. – Открывай, чего ты там.
– Я же говорил, что приедут! – возликовал громкоголосый Коля. – А ты, Борисыч, мутил, парился не по делу.
И с этими словами Коля выпрыгнул из кабины и спросил у стоящего в метре от него Каледина:
– Кислый с тобой?
– Кислый не приехал. И Кирик тоже, – добавил Алексей, предупреждая возможный вопрос водилы.
– А что такое? – уже встревожился Коля. – Ты кто сам-то будешь?
– А сам я буду оттуда, куда тебе груз надо сдать. Приемка! – хитро подмигнул водиле Алексей.
В этот момент из кабины вышел водитель, которого именовали Борисычем. Этот второй воззрился на Алексея с максимальным подозрением, которое Каледин только мог разглядеть на его тощей физиономии с обвисшими усами при свете габаритных огней.
– Ты кто такой? – отрывисто спросил он у Алексея. – Где Кирик и Юрий Андреевич?
– У них неотложные дела. Поэтому и прислали меня, – отрывисто ответил Каледин, нутром почуяв, что с Борисычем не обойдется так просто, как с Колей.
– А-а, – каким-то странным тоном протянул водила, приближаясь к Алексею и рассматривая его чуть сбоку, а потом Борисыч вдруг сделал неуловимо быстрое движение, и из-за его спины выпорхнула монтировка, которая, без сомнения, размозжила бы Алексею череп, если бы Каледин инстинктивно не нажал на курок заведенного под куртку пистолета-автомата.
Прострекотала короткая очередь. Пули распороли калединскую куртку навылет и вошли в грудь Борисыча. Тот выронил монтировку и прохрипел ругательство, потом сложился пополам и упал на холодную землю пустыря.
Изо рта его хлынула кровь, пачкая пожелтевшую траву, тело несколько раз дернулось в конвульсиях – и замерло.
Коля разодрал рот в диком беззвучном вопле – все звуки застряли в глотке, – и уже в следующую секунду молодой водила лежал на земле, сбитый с ног и притиснутый поставленным на его грудь коленом Каледина. Он раскрывал и закрывал рот, как ополоумевшая рыбешка, вытащенная из аквариума, и в углах его рта пузырилась кровавая слюна: вероятно, при падении он прикусил себе губу или язык.
– Ну что, Коля… в темпе отвечай на вопросы, – проговорил Алексей. – Где товар?
– В… в кузове.
– Я не про тот. Чай, кофе для фирмочки покойного Юрия Андреича Кислова меня не интересуют.
Коля вытаращил глаза: вероятно, во всей фразе его впечатлило только слово «покойный». В этот момент за спиной Алексея появилась Аня.
– Да, покойный, – повторил Каледин, – как твой напарник Борисыч. И ты будешь таким же, если будешь нести чушь. Так где товар?
– В… в бензобаке. Я правду говорю, – поспешно добавил он, видя, что Алексей угрожающе поднимает руку с «каштаном». – Там он разгорожен, бензобак… в одной части бензин, в другой – наркота.
– На кого работаешь?
– Ты же сам назвал. Кислов. Этот… Кириллов с нами работал.
– А на кого работает Кислов? Ведь он же «шестерка», посредник! Говори! На Вайсберга? На Вайсберга, да?
Коля выпучил глаза от избытка льющейся из него правдивости. Наконец ему удалось справиться с слюнным наводнением, и он выдавил:
– Вайсберг? Я слышал, Кислов говорил эту фамилию. Это у него жена – Вайсберг.
– Ну да, а банкир Вайсберг, который носит погоняло Ледяной, – это ее папаша! Значит, на него?
Коля замотал головой:
– Не-е-ет, не на него. Я про Вайсберга много чего слышал, но не на него. Я знаю, что Кислов сдавал товар в какую-то татарскую контору. Он как-то раз ругался на них и материл на чем свет стоит этого… как его…
Каледин ткнул дулом в подбородок Коли и почти нежно произнес:
– И как же, Коля?
– Его звали… его звали… вспомнил! Его зовут Дамир. Дамир – точно!
Тихо стоявшая за спиной Алексея Аня вздрогнула и, шагнув вперед и сев на корточки возле распростертого водилы, произнесла:
– Как ты сказал? Дамир?
– Да, Дамир. Да, я точно помню! – вдруг залопотал Коля. – Кислый его так материл, что сложно не запомнить! Он там его и по батюшке, и по матушке. И еще какую-то Аню трахнуть во все дыры обещал. В отместку Дамиру. Говорил, что этот татарский выхвостень не посмеет скосорезить зятю Ледяного насчет этой Ани, чтобы, значит, ее отпендюрить.
Аня откинулась назад и села на мертвую октябрьскую траву. Пошевелила губами, коснулась рукой лба.
– Значит, Аню?
– Аню, – машинально повторил Коля. – Это такая телка дамировская. Я, правда, ее никогда не видел, да и Дамира этого тоже.
Аня взглянула на Алексея и тихо произнесла:
– Выходит, Кислый и Дамир были партнерами? Выходит, что Дамир в самом деле мог убить Юрку, у него были мотивы? И… и подставил меня. Так, да? Так? Но зачем он подставлял меня? Я же так мало значу…
– Ты хотела узнать что-то новое, вот и узнала, – жестко произнес Алексей. – Выходит, «дурь» предназначена Дамиру. А ты что, не знала, что у вас в клубе продают наркоту? Нет?
– Знала, но я думала, что это инициатива Кирика. Он же с Дамиром в близких… вот. А чтобы в таких масштабах – нет, не знала. И еще, – она взглянула на Алексея и часто-часто заморгала ресницами, – еще… ты понял, Алешка, каким именно товаром собирался отдавать долг Дамир? Ведь все сходится… все сходится.
– Я давно это понял, – сказал Каледин. – Точнее, заподозрил. Потому… то есть в том числе из-за этого и поехал. Ну, ничего. Теперь тебе есть чем надавить на Дамира. Если ты, конечно, захочешь.
И Алексей, встав с Кольки, произнес:
– Доставай товар!
– А ты обещаешь… ты обещаешь, что не убьешь меня? – пролепетал тот.
– Доставай! – Алексей повернулся к Ане и, положив руку на ее плечо, тихо спросил – точно так же, как тогда, восемь лет назад, на текстильщицкой дороге:
– Ты как?
– Плохо, – ответила Аня, уставив неподвижный взгляд на лихорадочно копошащегося у бензобака Колю. – Плохо. Что ты решил сделать с этим уродом?
– А что с ним делать? Что с ним еще делать, кроме как… Ему же лучше будет, если я его кончу, а не дамировские волки. Хоть мучиться не будет.
– Какая цена, – пробормотала Аня. – Какая цена! Два человека… две человеческие жизни. И то ли еще будет…
Коля, кажется, преуспел в своем копошении в бензобаке. Последний, судя по всему, был какой-то особенной конструкции, если из него него можно было вытаскивать такие объемные свертки, как тот, что извлек Коля. Сверток был весь в бензине, Коля – тоже. Он начал разворачивать его, сдавленно бормоча:
