Юлия Шилова - Цена за ее свободу, или Во имя денег
– Давайте я вам помогу, – сказала я и, накинув галстук на Пашкину шею, ловко соорудила аккуратный узел.
– Откуда у вас такой опыт? – удивленно спросил он.
– Так ведь я же замужем была, – засмеялась я и поставила кастрюлю с водой на плиту.
– И чем же вы хотите нас сегодня порадовать?
– На первое борщ, а на второе куриные котлетки с картофельным пюре. Устроит?
Пашка сглотнул слюну и дурашливо облизнулся:
– Давно уже не ел такой вкуснятины!
– Вот как? – кокетливо спросила я, поигрывая бедрами. (Пашка наяривал борщ в день своего отъезда, перед тем как забросить нас с Санькой к Лютому. Съел он тогда три тарелки, словно предчувствовал, что больше ему моего борща не видать.) – Танечка, вы просто клад! – с чувством воскликнул Пашка. – Раньше я думал, что девушке достаточно быть красивой, но теперь-то я твердо знаю, что она должна быть не только красивой, но и хозяйственной. Она должна многое знать и уметь, она… должна заменить мужчине мать.
«И что ж тебе, кобелю такому, не жилось, – подумала я, поправляя рыжую прядь. – Когда твоя мать умерла, ты говорил, что я очень на нее похожа… Вы, мужики, сами не знаете, что вам надо. Ведь я и красивая, и хозяйственная, а ты меня на молоденькую променял. Вот и получил что хотел. Такая борщ не сварит и галстук не завяжет…»
– Таня, вы уж, пожалуйста, не обращайте внимания на мою жену и не слушайте, что она говорит. Она немного не в себе. У нее психика нарушена. Я очень рад, что в нашем доме появились вы… – Пашка попытался меня обнять и поцеловать в шею, но я отстранилась и отошла к плите.
– Вы, кажется, куда-то собирались? Я жду вас к обеду.
– Я постараюсь не задерживаться, – ухмыльнулся мой муж и вышел из кухни.
Женя пришла, когда я шинковала капусту. В руках ее был наполненный чем-то стакан. По запаху я догадалась, что это виски.
– Таня, давай на «ты», – сев на подоконник сказала она. – Борис взял тебя на работу!? Я здесь с ума схожу от одиночества… Я так устала, Таня…
Мы редко выходим из дома, мой муж постоянно чего-то боится, не живется ему тут… В России я была на виду. Там у меня остались подруги, поклонник, а здесь я совсем одна… За все это время мы только один раз выбрались погулять на Елисейские поля… Знаешь, я хотела заняться модельным бизнесом. Но мой муж сказал, чтобы я даже думать забыла об этом… Когда я начинаю плакать, он просит меня потерпеть, говорит, что потом все будет по-другому. А когда – потом? Я не могу и не хочу ждать! А еще он кормит меня таблетками, от которых у меня кружится голова и до жути хочется спать. Ты не знаешь, что это за таблетки?
– Дай посмотрю, сказала я и взяла протянутый Женей пузырек. То, что я увидела, привело меня в замешательство. Это был наркотический препарат, обычно назначаемый в психиатрических больницах. Моя мать – химик-фармацевт, я не могла ошибиться…
– Маша, ты их лучше не пей… Ты же сама сказала, что муж не возил тебя к врачу.
– Но он меня заставляет…
– А ты схитри. Положи таблетку за щеку, а сама сделай вид, что запиваешь ее водой. Как только он отвернется, выплюнь ее – и все. Если тебе от них плохо, то лучше не пей.
Женя послушно кивнула и приложилась к виски. Я слышала, как она глотала. Опустошив стакан, она обхватила коленки руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, продолжила свой монолог:
– Знаешь, я очень хотела выйти замуж за нового русского. Вот тебе и вышла… А в Москве… В Москве у меня было много поклонников. Но по-настоящему богатого не было. Я нормально зарабатывала в своем агентстве. Могла позволить себе красивую одежду, косметику из бутика, но это такая мелочь, Таня! Мне хотелось ездить в большом лимузине, носить норковое манто, сиять драгоценностями… Когда я познакомилась с Борисом… у него был шикарный джип… О, я обожала на нем кататься! Борька сорил деньгами направо и налево. Денег у него было так много, что я не сомневалась в том, что со временем он обязательно купит собственный лимузин… Деньги, деньги…
Проклятые деньги… Наверное, потому, что мы с мамой жили очень бедно, я была помешана на деньгах. Однажды в Шереметьево я наблюдала за молоденькой девушкой, разговаривающей по сотовому телефону. Она говорила очень долго, я даже засекла время, – целый час. Представляешь, час? А в заключение она произнесла такую фразу:
«Ну ладно, следующую серию ты мне расскажешь в следующий раз, а то тут регистрацию объявили…» Когда я это услышала, я почувствовала себя ущербной. Ну, думаю, выйду замуж, стану богатой и тоже буду с подругами сериалы по сотовому обсуждать… А как мне моя комната в коммунальной квартире надоела, ты даже не представляешь! Общий туалет, общая ванна – фу! Нет, Борька очень вовремя подвернулся. А познакомились мы с ним так: я шла по проспекту, подул сильный ветер и сорвал с моей головы красивую летнюю шляпку с большими полями. В этот момент у бровки тротуара остановился джип, из него выскочил… мой будущий муж. Подняв шляпу он спросил, как меня зовут. Через несколько минут я уже сидела в его джипе и болтала без умолку. Борька довез меня до модельного агентства, а вечером пригласил в ресторан. Через неделю он подарил мне норковый полушубок, правда, не совсем такой, как мне хотелось, но вполне симпатичный…
– Он подарил тебе норковый полушубок? – не выдержав вскрикнула я и выронила нож из рук.
Вот это да! Всю зиму я умоляла мужа купить мне новую шубу, но он постоянно отнекивался. Мол, как появятся свободные деньги, так и купим. А свободных денег все не было и не было… Ну и подонок, этого я ему не прощу!
– Ой, ты знаешь, я его об этом даже не просила, – безразлично сказала Женя, дотянулась до шкафчика, достала оттуда бутылку виски и начала пить сразу из горлышка. – Боря при всех его недостатках щедрый мужик. Раньше мне вообще казалось, что он похож на нового русского.
– А как выглядят новые русские? – с интересом спросила я – У новых русских в сортире стоит золотой унитаз, – засмеялась заметно опьяневшая Женя.
– Короче, слушай, подруга: у нового русского пальцы веером, бритый затылок, золотая цепь, золотые зубы, вилла на Канарах, шестисотый «мерседес». О баксах я даже не говорю. Когда они умирают, в гроб им кладут банковские карточки и сотовый телефон. Из-под земли девять дней играет музыка. Мой муж тут явно не дотягивает.
– А что же тебя не устраивает? Пальцы веером складывать не умеет?
– На это-то он мастак, а вот остальное… Ну, купил дом в Париже, ну и что? Сидим тут, как кроты, и никуда не ходим… Я в Москве к другой жизни привыкла. Никогда ни в чем себе не отказывала, а как с этим придурком связалась, так все кувырком пошло… Меня уже от этого дома воротит.
– А вы уже давно вместе? – осторожно спросила я.
– Давно, – с легкостью соврала Женя и допила остатки виски.
Я выкинула пустую бутылку в мусорную корзину и укоризненно покачала головой.
– Ты всегда так много пьешь?
– Нет, раньше я почти не пила. Тань, представляешь, Борька на днях заявил, что в Россию мы больше никогда не вернемся, а это значит, что я теперь ни с родителями, ни с подругами…
– А у Бориса кто-нибудь в России остался?
– У него до меня была семья. Жена уродина и неполноценный ребенок.
– Как это неполноценный? – охнула я.
– Мне так муж сказал. Олигофрен, что ли?
Мол, весь в мать пошел.
Все, Пашка, все… Теперь я тебя убью собственными руками. Мой Санька – олигофрен! Я тебе такого олигофрена покажу – мало не покажется! Возьму нож и буду кромсать тебя по частям, пока ты не сдохнешь, говнюк поганый!
– А ты веришь тому, что говорит тебе твой муж? – глухо спросила я, подступая к Жене.
…; —.
– А мне все равно, – отмахнулась она. – Если бы ты только знала, как мне все это надоело!
Потянувшись за сигаретами, лежавшими на краю стола. Женя потеряла равновесие и упала на пол. Выглядела она такой жалкой, что даже злиться на нее не хотелось.
– Пить надо меньше, – буркнула я и помогла ей подняться.
– От такой жизни не только запьешь, но и головой тронешься. Я в Москву хочу. В гробу я видала этот Париж! Этот придурок посадил меня на цепь, кормит снотворными таблетками и не разрешает никому звонить.
Женя заплакала. Я взяла ее за руку и повела в спальню. Уложив ее в кровать, сняла с нее тапочки и села рядом.
– Ой, как голова кружится, – простонала она.
– Еще бы она у тебя не кружилась после того, как ты выдула бутылку виски.
– Ну и что? Я и больше могу. Тань, принеси мне еще стаканчик, и я буду спать.
– По-моему, тебе уже достаточно.
– Я очень тебя прошу.
Я вернулась на кухню, достала из бара непочатую бутылку виски, открыла ее и налила неполную рюмку. Затем отнесла рюмку Жене. Женя схватила ее трясущимися руками и выпила до дна.
– Ой, сопьешься, ты, девочка…
– Я уже спилась.
– Это в восемнадцать-то лет?
– Если этот придурок не прекратит надо мной издеваться и будет держать меня взаперти, я возьму нож и воткну ему в спину.
