Екатерина Гринева - Адвокат ангела, или Дважды не воскресают
И вдруг, когда я уже была близка к полному отчаянию, меня осенило: наверняка педант Берн где-то записал пароль компьютера. Он любил всю информацию записывать, расcортировывать, раскладывать по полочкам. И первым делом мне требовалось просмотреть его записную книжку!
Я вернулась в гостиную. Берн по-прежнему спал, откинув голову на спинку дивана, пиджак его был расстегнут. Но я боялась подойти ближе, опасаясь, что в любой момент он может проснуться. Я стояла и смотрела на него: из его рта вырвался храп, похоже, он крепко спал, и бояться его внезапного пробуждения мне было нечего. Тогда я решилась: подошла к Берну почти вплотную и склонилась над ним. Из внутреннего кармана его пиджака торчала коричневая записная книжка. Я аккуратно выудила ее оттуда под громогласные рулады Берна.
С книжкой в руках я метнулась обратно в кабинет и принялась лихорадочно пролистывать ее. На последней странице был записан пароль компьютера. Странная аббревиатура, которая, на мой взгляд, ничего не обозначала. Я ввела пароль и уставилась на «рабочий стол» монитора. Возникла картинка: бегающие человечки. Ура!
Я вставила флэшку и принялась копировать файлы. Я понимала, что Берн валяется в полной отключке, но все равно тряслась как осиновый лист, поминутно прислушиваясь к звукам в доме. Внезапно зазвонил сотовый. Я вздрогнула, не сразу сообразив, что звук идет из моей сумки. Я поспешно выхватила сотовый и cпросила, прикрывая трубку рукой.
– Алло!
– Вы скопировали файлы? – раздался знакомый голос.
Я машинально посмотрела в окно. Неужели за мной следят?!
– Нет.
– А когда?
Я перевела дух. Мне не хотелось признаваться, что именно этим я занимаюсь в сию минуту.
– Думаю, в ближайшее время.
– Хорошо, звоните на днях. Надеюсь, задержек не будет?
– Не будет, – пообещала я.
Когда я клала сотовый обратно в сумку, то обратила внимание, что у меня дрожат руки. Странный звонок, и как-то уж очень вовремя! Может, моя первоначальная догадка верна и за мной следят?
После этого звонка мне стало как-то не по себе, я постоянно прислушивалась и сидела как на иголках. Мне мерещились разные звуки; казалось, что внизу открывают дверь или где-то хлопнула оконная рама…
Закончив копировать файлы, я еще какое-то время сидела и тупо смотрела на экран компьютера. У меня возникло искушение удрать из дома сию же минуту, не дожидаясь утра. Но сделать это, по понятным причинам, я не могла. Во-первых, у Берна возникли бы ненужные подозрения. А во-вторых, мне очень хотелось увидеть Лизу.
Я убрала флэшку в сумку, выключила компьютер и аккуратно закрыла за собой дверь. Затем спустилась, положила записную книжку обратно в карман пиджака Берна и снова поднялась на второй этаж. Я решила лечь спать в гостевой – самой дальней комнате на втором этаже. В свое время мы обставили ее наспех, не особенно заботясь об интерьере и дизайне. Когда я вошла туда, то в глаза мне бросились перемены: диван был передвинут ближе к окну, а на окнах появились симпатичные, сине-желтые, веселенькие шторы. К числу новоприобретений относилась и большая картина с морским пейзажем на стене, и белая тумбочка, стоявшая посреди комнаты. Я чуть не споткнулась об нее, и, чтобы она мне не мешала, мне пришлось сдвинуть ее к стене.
Я подошла к окну. На улице стояла непроглядная темень; Берн погасил фонарь, освещавший крыльцо дома, и теперь не было видно ни зги. Я подумала, что вряд ли засну в такой «веселенькой» обстановке. Узкий шкаф я пододвинула к двери, чтобы никто не мог войти в комнату, пока я буду спать, сумку положила под подушку и легла на кровать, не раздеваясь.
Сон не шел ко мне, я без конца прокручивала в голове то телефонный разговор с незнакомцем, то нашу беседу с Берном, то завтрашнее свидание с Лизой…
Я уснула, предварительно поставив будильник сотового на шесть утра. Раньше восьми в выходной день Берн не просыпался. А уж тем более после дозы снотворного…
Будильник я с трудом услышала сквозь сон. Я перевернулась на другой бок и собиралась спать дальше, как что-то вдруг словно толкнуло меня в грудь, и я села на кровати, ошалело озираясь по сторонам. Я не сразу вспомнила, где нахожусь, а когда до меня это дошло, я поспешно встала и подошла к двери, прислушиваясь к звукам снизу. Но, судя по раскатистому храпу, Берн все еще крепко спал…
Я отодвинула шкаф от двери, cтараясь при этом производить как можно меньше шума, достала из-под подушки сумку и cпустилась в гостиную. Берн спал в том же положении, в каком я его оставила: в кресле, на боку, подогнув ноги. Я подстраховалась на добрых два-три часа, и теперь мне надо было как-то убить оставшееся время. Я приткнулась на стуле в углу и незаметно задремала: сказалась бессонница последних дней и сегодняшняя нервная ночка.
Очнулась я от громкого возгласа. Я резко тряхнула головой и cтукнулась ею о стенку.
– Черт! – пробормотала я, потирая ушибленное место.
– Привет! – Берн стоял напротив, засунув руки в карманы, и cмотрел на меня. На его лице было написано озадаченное выражение.
– Ты проснулась?
– Ага, как видишь.
– А почему я – там? А ты – здесь?
– Ты что, забыл, как мы резвились на твоем диванчике? А когда мы уже засыпали, ты стал все время спихивать меня, – протянула я капризным тоном. – Я решила не мешать тебе и поспала сначала наверху, в гостевой комнате, а потом, проснувшись, пришла в кухню. Ты все еще спал – здесь. Я не хотела тебя будить, села на стул и незаметно задремала. Притомилась ночью…
– А… – Берн не сходил с места. – Голова болит. Ничего не помню! Перепил, наверное.
– Мы же вместе перепили в ресторане, – напомнила я ему. – Это хоть ты помнишь? Наш визит в ресторан «Лесной тролль»?
– Это я помню. А дальше – обрыв, – пожаловался Берн. – До головы страшно дотронуться. Трещит со страшной силой…
– Может, я тебе кофе приготовлю?
– Не помешает.
Берн сел на высокий барный стул и крутанулся на нем. При этом он чуть не свалился на пол и, чтобы сохранить равновесие, нелепо взмахнул руками.
– Наверное, уже скоро приедут Герда с Лизой. Во сколько они должны вернуться? – спросила я.
– Совсем забыл, – выпучил на меня глаза Берн. – Чисто из головы все вылетело! Кажется, в одиннадцать. Или раньше…
– А ты им позвони.
Берн достал из кармана брюк сотовый и набрал номер.
Выяснилось, что Герда с Лизой уже едут.
– Я не буду показываться при твоей матери. Лучше пока не ставить ее в известность о моем приезде.
– Да, так будет лучше, – согласился Берн. – Спрячься на втором этаже, мама долго здесь не пробудет, привезет Лизу и уедет к себе.
Выпив кофе, я ликвидировала следы своего пребывания в кухне – вымыла чашки, поставила на место стул и проветрила комнату. У Герды была аллергия на духи и дезодоранты, и она могла «учуять» присутствие женщины, так что я отправилась наверх на второй этаж и заняла диспозицию у окна, спрятавшись за занавеской.
Машина Герды, белая «Вольво», подъехала к дому через полчаса. Она вышла из машины – высокая, грузная, в бесформенном сером балахоне. Герда любила серые и бежевые цвета и вещи свободного покроя, в которых она была похожа на летучую мышь. Герда обошла машину и распахнула дверцу, чтобы могла выйти Лиза. Мой маленький родной лапусик, в белой курточке и серых брючках, с медведем в руке, выпрыгнула из машины и побежала к дому.
Резкий окрик Герды вернул девочку на место. Герда не любила шума, беготни, детского смеха. Это была суровая шведка, с лицом, cловно высеченным из камня. Мне она представлялась потомком древних викингов, из тех, кто безжалостно скальпировал своих врагов или всаживал в них остро заточенное копье.
Лиза шла рядом с Гердой, смешно подпрыгивая на ходу. Стукнула дверь, и они вошли в дом.
Снизу раздались голоса: Герда за что-то выговаривала сыну. Потом все стихло. Раздался топот Лизиных ног: девочка поднималась по лестнице. Я запаниковала: вдруг Лиза войдет в комнату, бросится ко мне с радостным восклицанием, и меня обнаружат раньше времени? Трудно сказать, как отреагирует на это Герда. Но одно я могла сказать наверняка: ничего хорошего ждать от нее мне не приходится.
Я закрылась в шкафу, спрятавшись между костюмами Берна, в которых он уже почти не ходил. Они обычно висели в шкафу в гостевой. Когда же в ней кто-то ночевал, костюмы временно перекочевывали в гардероб Берна.
Я стояла там, задыхаясь от спертого воздуха, когда услышал крик Берна:
– Натали! Выходи! Мама уехала.
И тут же – звонкий, радостный вопль дочки:
– Мама! Мама!
Я чуть не вывалилась из шкафа, когда распахнулась дверца.
Лиза стояла и смотрела на меня, раскрыв рот.
– Мама! А что ты там делаешь?
Я подхватила ее на руки и закружила:
– Прячусь от разбойников.
– Осторожней! – сказал Берн. – А то у нее закружится голова.
– Не закружится, – сказала я, кружа Лизу по второму разу. Дочка визжала от восторга.
