Евгений Сартинов - Пленники тайги
— Скорее понос прихватит, чем твой заворот, — сказал полковник обнюхивая свой кусок печени.
— Рано еще, не дожарил ведь, — подсказал ему как профессионал Василий.
— Сам вижу, — буркнул полковник, опуская самодельный шампур поближе к пышущим жаром углям. Затем он не удержался и поддел Андрея. — А ты, док, зачем печенку жаришь? Тебя же твой друг Семен научил ее сырую есть?
— Д-дурак, ты, С — степаныч, и уш-ши у тебя соленые, — отозвался врач.
Полковник на удивление не обиделся, а засмеялся. То, что он все таки провел своих подопечных через болото и так удачно подстрелил кабаргу, несколько повысили его авторитет в глазах Золотова, а самое главное, вернули былую уверенность в себе самому артиллеристу.
Спать они улеглись в неплохом настроении, сытые, к тому же ночь выдалась теплая, а постоянный сквозняк вдоль скал отгонял проклятых комаров.
В отличии от них Астахов вышел к горам уже поздно вечером, в густых сумерках. Он так же нашел скелет, но воспринял все это гораздо ближе к сердцу. Кроме всего прочего Семен обнаружил на костлявом запястье разбитый корпус компаса, точно такого же, что и у него самого. Именно по компасу, остаткам планшета и другим неуловимым приметам Астахов понял, что в проросшей сквозь него траве лежит свой брат геолог. Оставить его просто так он не мог. Целый час он потратил на то, что бы выкопать топором неглубокую могилу. Все это время он думал о том, что же могло случиться с погибшим коллегой. То, что тот сломал ногу Семен понял так же хорошо как и до него Андрей. Но куда девались два остальных его товарища?
Перед смертью геолог расстрелял все патроны, почему? Выстрелами звал на помощь? Может и так. Но почему дурит и его компас? Он засек это слабое колебание примерно в том же месте, где и Степаныч, но в отсутствии солнца пришлось проверять его показания по косвенным признакам: цвете коры на лиственницах, более длинных ветках, все таки тянущихся к редкому в этих местах солнцу. Похоронив геолога Астахов снял свою шляпу и сказал короткую эпитафию:
— Прощай, парень! Твой маршрут окончен!
В эту ночь Астахову пришлось ночевать не разжигая огня. Запастись дровами он не успел, а плутать в ночной темноте в поисках сушняка запрещал многовековой опыт. Слишком многие гибли в тайге падая в этой тьме в ямы и пропасти, попадая в лапы зверью и проваливаясь в трясины. У того же самого камня, где столь неудачно пыталась спрятаться кабарга, он свернул налево и заночевал у другого ключа, одного из многих в этом районе. Уже засыпая Астахов почувствовал горьковатый запах дыма. «Они где-то рядом», мелькнуло в голове у Семен последней ясной мыслью.
23. Слишком длинный сон
Ночью ему снова приснилось болото. Астахов с трудом пробирался по вязкой жиже чувствуя на плечах тяжелый груз рюкзака, а впереди него маячила еще одна фигура с не менее тяжелой ношей на плечах. Вскоре он разглядел, что его попутчик несет на своих плечах другого человека, постанывающего от боли. К ноге длинноволосого, чернявого парня были привязаны две свежеошкуренные палки. Вскоре они выбрались на остров, и без сил повалились на землю. Чуть отдышавшись высокий, мощного сложения парень с красивым, волевым лицом и сивыми, соломенного оттенка волосами глянул на часы и сказал: — Пора вставать на ночлег. Сегодня мы из этого болота не выберемся. Вторые сутки плутаем по нему, и конца края ему нет.
— Миш, тебе не кажется, что Харги водит нас за нос? — обратился Астахов к светловолосому гиганту. — Здесь не может быть такого большого болота, это же не Васюгань?
— Ты думаешь компас врет? — задумчиво спросил Михаил, глядя на Семена удивительно знакомыми голубыми глазами.
— Уверен.
— Эй, на корме! Богдан, — обратился светловолосый к лежащему лицом вниз третьему члену экспедиции. — Что скажешь?
Тот даже не приподнялся, просто повернул в сторону геологов худощавое, измученное лицо с глазами полными болью, и тихо ответил.
— Все может быть. На болотах раньше добывали рудное железо. Если залежь большая, то компас может реагировать, и показывать не север, а направление на ближайшую пивную.
С трудом перевернувшись на спину длинноволосый парень поглядел на свой ручной компас и сделал еще один вывод.
— Мы ведь это болото должны были пройти с краю, наискось. А судя по тому сколько мы уже в нем шляемся, мы ходим по кругу, и даже не по кругу, а по спирали.
— Почему по спирали? — удивился светловолосый.
— Если бы мы ходили по кругу, мы бы давно уже встретили свои собственные следы, — черноволосый слабо махнул рукой назад. — Пока наши следы еще не затянулись надо бы пройти по перпендикуляру к ним, поискать.
— Чего поискать? — не понял светловолосый.
— Свои вчерашние следы.
— Ну ты молодец, Богдан! Вот что значит геолог в третьем поколении, теоретик. Семен, ты оставайся тут, разбивай лагерь, а я пройдусь по окрестностям, посмотрю, может и в самом деле мы елозим тут как иголка на запиленной пластинке, и ни с места.
— Опасно, Миш! — в один голос сказали оба, и Семен и Богдан.
— Ничего, я осторожно, — беспечным голосом отозвался Михаил, вырубая из подлеска слегу покрепче. Вскоре его мощная фигура растаяла в проклятом тумане.
Несколько часов последующих событий как-то выпали из сна Астахова, он увидел себя уже около растянутой палатки, вбивающим рогатины для костра.
— А все таки как то странно тут, да ведь, Богдан? Ни птиц, ни зверей. Как оно вообще образовалось, это болото? Стока из него нету, по идее здесь должно быть озеро. А этот туман? Что скажешь?
— А ты не слыхал эвенкскую легенду про это место? — спросил лежавший около будущего костра Богдан.
— Нет.
— Они говорят, что сюда упала колесница бога Эскери. Такой огненный шар, оглушивший и сжегший все в округе. После этого возникло это болото, как уверяют эвенки люди здесь часто сходят с ума, даже собаки бросаются на хозяев. Они давно уже наложили табу на эти места, много лет здесь не бывал ни кто. Что-то Мишки давно нет? У него самомнения на целую роту, как бы не сдурил, а то попрется прямо через трясину.
Богдан, откинувшись на землю застонал, Семен с беспокойством спросил его: — Что, больно?
— Да больно. — Скривившись признался геолог. — подвел я вас, если б не я, вы бы сюда и не сунулись.
— Ладно тебе, с кем не бывает. Схожу-ка я воду поищу. Черт, костер бы надо развести, да Мишка последний коробок спичек с собой утащил.
Взяв котелок Астахов ушел на другую сторону острова, где нашел небольшой ключ с чистой водой. Осторожно, стараясь не расплескать драгоценную влагу возвращался он обратно. Перевалив через бугор Семен уже видел палатку, лежащего рядом с ней Богдана. Его удивило только то, что тот лежал в другом месте, на самом краю острова. Прислонившись спиной к дереву тот держал в руках ружье и напряженно вглядывался в приближающегося Семена.
— Ого-го! Богдан! Я нашел чистую воду! — крикнул Семен, но тот торопливым жестом повернул в его сторону ружье, и за черными зрачками ружейных стволов геолог разглядел расширенные, совершенно безумные глаза товарища.
— Богдан, ты что?.. — только и успел спросить Семен, но тут же грохнул выстрел и резкий удар в области живота откинули его тело назад. Скатившись с косогора вбок, к болоту он снова услышал два выстрела, свинец картечи свистел где то на головой, сбивая хвою с лиственниц. Немного погодя выстрелы прогремели снова, потом еще, и еще. Безумная боль пронзила все тело, Семен еще попытался встать, но ноги не держали его, он скатился еще ниже, в холодную жижу болота, приподнялся, и увидел как из тумана появилась высокая фигура Мишки. Тот шел спокойно, не спеша, он явно думал, что этими выстрелами его зовут в лагерь. Мерно опускался и поднимался шест, геолог шел не рискуя, пробуя почву перед собой, а Семен уже видел как в его сторону повернулись ружейные стволы.
— Мишка!.. Уходи!.. — Сквозь боль хрипло прокричал Астахов, Соломин!..
И тут же выстрелы разрезали мертвящую тишину…
Астахов вскочил со своего скромного ложа весь в поту, сердце билось как загнанный зверь, в ушах звучал собственный крик. Несколько секунд он приходил в себя, потом вытер рукавом холодный пот со лба.
«Это ж надо такому присниться?! Как наяву! Словно сам там был. Что же это такое? Сон? Но ведь… Да! Начальника экспедиции действительно звали Соломин, Михаил Соломин, Мишка!»
Астахов сразу вспомнил этого высокого, мощного, на редкость красивого парня с белоснежной, обезоруживающей улыбкой. Семен тогда только поступил в институт, а Соломин уже кончал его. Этот парень был любимцем всего института, на него возлагали большие надежды. Именно поэтому бесследное исчезновение троих геологов вызвало столь большой резонанс в стенах родной «Альма Матер». Да, и еще ведь с ним был сын декана кафедры пентографии Бутенко. Редкое у парня было такое имя… Богдан!
