Лев Кожевников - Смерть прокурора
Он вновь забрался под душ. Некоторое время спустя, уже заканчивая процедуру, услышал невнятный звук, похожий на щелчок дверного фиксатора и мгновенно насторожился. Затем разом перекрыл оба крана. В наступившей внезапно тишине почудилось короткое, тотчас оборвавшееся движение. Из прихожей...
Он снова пустил воду. Даже что-то пропел себе под нос, будто ничего не услышал. Однако его мозг уже стремительно отматывал назад события минувших дней и череду лиц, которые могли быть заинтересованы в подобном визите почти в полночь. То, что визитер (или визитеры?) пожаловали именно к нему, он уже не сомневался. Но кто? Каким образом?.. Открыли дверь ключом или попросту отжали язычок замка? В любом случае ничего доброго ждать от ночного визита не приходилось, хотя явных врагов как будто нажить он еще не успел. Кроме грузчика Карташова, пожалуй. Но этот мститель оправится от удара не раньше, чем через месяц.
Алексей толкнул дверь и бросил взгляд в прихожую... Никого. Однако среди казенных, устоявшихся запахов по квартире сильно тянуло сигаретным дымом. Кажется, курили в его комнате, в темноте. Ему даже почудился всхлип.
Он нащупал возле косяка выключатель.
-- Анна?! Вы...
Она обернула заплаканное лицо и уставилась на него недоумевающим, изумленным взглядом. Почему-то Алексею сделалось неловко, как будто это он пробрался ночью в чужую квартиру, а не наоборот. Он молча выжидал. Анна виновато опустила голову.
-- Простите, вы не заперли дверь, забыли, и я... вошла.
Это походило на правду, телефонные звонки в прихожей он услышал, еще стоя на лестничной площадке, открыл дверь и сразу взялся за телефон. Должно быть, дверь сама собой прикрылась, и он потам о ней забыл.
Алексей зажег настольную лампу и выключил верхний свет, чувствуя, что Анну это раздражает.
-- Вы звонили?
-- Да. Но я не знала, как объяснить и... у меня не повернулся язык. Оба раза.
Она говорила тихим, прерывающимся голосом, и Алексей, чтобы дать ей успокоиться, предложил:
-- Я приготовлю по чашке чаю. Посидите минуту.
-- Нет... не нужно! Спасибо,-- она почти вскрикнула, словно ей причинили боль. Алексей остановился.
-- Что-то случилось? С Хлыбовым?.. В прокуратуре мне сказали, у него отгул.
Анна брезгливо дернула плечом и сама пошатнулась от своего движения.
-- У Хлыбова запой. Он не-вы-но-сим!
Алексей только сейчас понял, что она пьяна, даже слишком. Он подвинул к ней кресло, подождал, пока сядет.
-- Я могу вам чем-то помочь?
-- Не знаю,-- она остановила на нем темный, малоподвижный взгляд, но, кажется, едва ли его видела.-- Не думаю.
"Хлыбов невыносим, у него запой,-- подумал Алексей.-- но это не причина, чтобы посреди ночи, без приглашения оказаться в квартире малознакомого мужчины, к тому же, Анна не похожа на взбалмошную девицу, чтобы так безрассудно рисковать своей репутацией и репутацией мужа. Или я, чего-то попросту не понимаю".
Алексей молча взял ее за руку. Она вдруг всхлипнула и отвернула лицо.
-- Ужасно тяжело. Я не знала, куда себя деть.
-- Разве у вас никого здесь нет?
Анна качнула головой.
-- Я приехала с мужем. С первым мужем. Он умер.
-- Давно?
-- Два года уже.
-- Он что болел?
-- Разбился на дороге.
-- А Хлыбов?
Анна невесело рассмеялась.
-- Я, кажется, из тех вдов, которые за гробом мужа и пары башмаков не износили.
-- Извините. Мне, наверное, не следовало бы совать нос...
Она дернула плечом.
-- Все равно расскажут... другие. Представляю, сколько гадостей вы обо мне услышите.
-- Да уж наверное.
-- Это почему? -- она вдруг повернула к нему лицо очень близко, глаза в глаза.-- Или вы тоже станете говорить обо мне гадости?
-- О женщинах гадостей я никогда не рассказываю.
-- О-о!
Она рассмеялась низким, грудным смехом и вдруг порывисто прильнула влажным ртом к его губам. Он ответил, но Анна так же внезапно отстранилась. С усмешкой произнесла:
-- Кажется, Алексей Иванович, вы собирались распорядиться насчет чаю?
-- Ну... если хотите?
-- Хочу.
Когда Алексей вернулся с кухни с двумя чашками дымящегося чаю, Анны Хлыбовой в квартире не было. Входная дверь оказалась слегка прикрытой. Запах табачного дыма и тонкий аромат дорогих духов остро подчеркивали внезапно образовавшуюся пустоту.
Он недоуменно пожал плечами. Цель столь позднего визита осталась не ясна, хотя он допускал, что "некуда себя деть" и "ужасно тяжело" -- достаточно серьезная причина для такого характера, как Анна.
На следующий день с утра следователь Валяев произвел опознание найденного трупа родственниками потерпевшего. Затем отправился в центральную сберкассу, изъял фальшивые ордера, по которым были выданы деньги со сберкнижки Суходеева-старшего, копии лицевых счетов, выписки из служебных документов, отобрал объяснения у бухгалтера-ревизора сберкассы, подтверждающие подделку подписи и изъятие денег, допросил работников сберкассы. В оставшееся до обеда время он подготовил несколько письменных предписаний для прокурора -- по мясокомбинату, училищу и сберкассе,-- пусть Хлыбов решает сам дать им ход или нет,-- отправил отдельные поручения в ГАИ и райотдел милиции по розыску мотоцикла "Восход" красного цвета без номеров. Наконец, докончив с бумагами, зашел в приемную.
-- Людмила Васильевна, сколько в городе кладбищ?
-- Было два до последнего времени. Но на старом долгое время захоронений не производили. Сейчас, я слышала, там отрыли котлован и бьют сваи. Кажется, под будущую школу.
-- А новое?
-- Туда ходит автобус, по четвертому маршруту. Алексей Иванович, вы завтракали сегодня?
-- Как обычно, кофе с трюфелями.
-- На обед у вас тоже -- кофе с трюфелями?
-- Вообще-то, я стараюсь меню разнообразить,-- он улыбнулся и вышел из приемной.
...Новое городское кладбище имело вид неухоженный, с чахлыми, редкими березками и топольками, которые чуть возвышались над бесконечным лесом крестов и звездочек. Из-за отсутствия забора среди могил кое-где греблись куры и даже бродили козы, обгладывая кору на молодых деревцах, объедали поросшие майской зеленью, ископыченные холмики. Оградки вокруг некоторых могил были в основном сварные, из того же прокатного профиля, что заборы СПТУ и лечебного профилактория. Нередко догадливые родственники усопших оформляли дорогие сердцу могилы, выкладывая их по периметру стеклоблоками. В последнее время это, по-видимому, стало модой, и самая новая, "свежая" часть кладбища синела и блестела на солнце обильной стеклянной кладкой. Но попадались могилы, выложенные паркетной дощечкой, силикатным кирпичом, чугунными чушками и даже пластинами из нержавейки -- кто как расстарается.
Кладбищенского смотрителя по фамилии Тутынин, инвалида войны без руки, Алексей отыскал в одном из примыкаюпих к кладбищу, деревянных, перекошенных домишек. Здесь он жил, здесь же и была городская похоронная контора.
Алексей представился, предъявил документ, который был тщательным образом изучен. И постановление.
-- Эсхумация, стало быть? Опять? -- пробормотал смотритель, возвращая бумаги.
-- Почему опять?
Но смотритель, погрузившись в изучение книги регистрации умерших, вопроса не услышал. Толстым, корявым пальцем, предварительно послюнив его, он листал страницу за страницей, долго водил по графам.
-- Как, говоришь, фамилие? Повтори?
-- Калетина И... Гэ.
Инвалид воткнул палец.
-- Нумер девяносто восемь. Ее нумер, гляди.
-- Ее,-- согласился Алексей.
-- Сейчас узнаем, кто тут у нас занаряжен?
Инвалид порылся в столе и вытащил на свет "журнал выдачи нарядов". Минут через пять он нашел нужную строчку. Вслух по слогам прочитал:
-- Ко-ма-ров!
-- Это кто комаров?
-- Если не напился, то там... копать должон.
Алексей понял, что Комаров -- это землекоп, который по выписанному наряду обслужил в прошлом году заказчика, то есть кого-то из родственников Калетиной. Вслед за смотрителем Тутыниным он отправился на кладбище. Ветер дул им в лицо и наносил ощутимо запах тления и нечистот. Тутынин, кажется, этого не замечал, но Алексей вскоре не выдержал.
-- Вы покойников закапываете? Или так... присыпаете только?
-- Это ты насчет запаху, что ли? Свалка у нас тут, по соседству. Рядом, считай, могилок пять вовсе засыпали паразиты. Только расчистим, через неделю, глянь -- того больше.-- Тутынин помолчал.-- Я вот, погоди, узнаю, кто за умник свалку скщы распорядился устроить, завтра весь мусор с дрянью к нему на могилы велю перетащить, пусть придет помянуть родителей, недоносок.
Они пересекли новую часть кладбища, расцвеченную стеклоблоками, и остановились у крайних могил.
-- Здесь она. девяносто восемь.
Неприметный холмик земли, без памятника, с деревянной табличкой из крашенной фанеры, на которой написаны фамилия умершей с датами рождения и смерти, и регистрационный номер -девяносто восемь.
-- Был у ней памятник,-- словно извиняясь за могилу, пробормотал Тутынин.-- Спалили кто-то. Родню проведали, видать, а когда напились, на костре спалили у ней памятник. За дрова.
![Олег Кожевников - Жажда жизни[СИ]](/uploads/posts/books/23926/23926.jpg)
