Саша Южный - Побег из Вечности
Последние два года у меня был плотный график: работа с ненормированным днем, тренировки у Луиса Доминиканца и, кроме этого, два раза в неделю посещение стрелкового тира. А помимо вышеперечисленного, время от времени мне приходилось выезжать вместе с Железо на различные деликатные дела. На отдых оставалась половина субботы и воскресенье: отлежаться, почитать книгу, посмотреть телевизор и вызвать девушку. Мои попытки найти в ночных клубах что-то стоящее кончились в тот момент, когда я столкнулся там с Виктором. Узнав, зачем я здесь, он с иронией посмотрел на меня и процитировал:
И вот над этой суетой
я говорю тебе: постой.
Постой, любимая,
По слухам, есть любовь!
Потом похлопал меня по плечу и произнес:
– Отто, стоит ли весь вечер кривляться перед какой-нибудь смазливой мордашкой, если в конце все равно все упрется в деньги. Розы на свалках не растут. Неужели ты веришь в сумасшедшее стечение обстоятельств?
Я пожал плечами. Сумасшедшее стечение обстоятельств случилось пять лет назад, на заправке, но я его упустил. Вряд ли подобное повторяется. Моя роза давно исчезла где-то в буднях дней и лет.
– Хорошо, но тогда что здесь делаешь ты? – спросил я.
– Иногда захожу послушать Джея Хоукинса. – Виктор поднял вверх палец. – Давай послушаем.
Зазвучало что-то похожее, насколько я разбирался, на блюзовую оранжировку. Певец пел хриплым голосом, напоминающим голос Луи Армстронга. Когда музыка смолкла, я посмотрел в сторону своего столика, где сидели две записных красотки, и мне расхотелось туда возвращаться.
– Отто, ты здесь как глупый нищий, который просит то, чего нет. Зачем стучаться в нарисованную дверь? Она не откроется, – произнес Виктор, когда мы вышли на улицу.
Когда в коридоре хлопнула дверь и раздался звук шагов, я выдвинул ящик стола…
Гости вошли толпой, восемь человек: Ишак, Братишка, Гарри и их ближайшее охвостье. Все молча уставились на меня тупыми оловянными взглядами. Чего они ждали? Что я со страха тут же наделаю в штаны? Начну их умолять? Но ящик моего стола был набит гранатами Ф‑2. Какой дурак с такими аргументами станет валяться у кого-то в ногах?
Так что я тоже молчал и спокойно наблюдал за ними. В основном это была старая гвардия. Замшелые крокодилы с тугими мозгами, в прошлом убийцы, налетчики и мошенники. Теперь эти господа пытались быть респектабельными, носили дорогие костюмы и рубашки от Армани. Но их лица… Рожи-то куда девать, как сказал Саня.
Я прекрасно знал – меня сразу не убьют, поскольку напичкан информацией, необходимой для своры. Фирмы, счета, сделки, махинации, деловые связи и номера телефонов нужных людей и партнеров – все хранилось в моей голове и еще в бумагах. Но их я вывез. Так что эти кретины остались без ничего.
– Ну что, щенок, страшно? – прервал молчание Братишка.
Я пожал плечами:
– За что страшно? Что ты можешь мне предъявить? Я честно работал на вас. Кто меня и в чем упрекнет? Может, ты о справочнике в два кило вспомнил, – напомнил я Братишке, – так это личное.
Братишка промолчал. О его позоре после смерти Сани знали только он и я.
– И вообще, господа, будьте повежливее, если хотите получить все, что имеется в этой голове, – я постучал пальцем себе по темечку, – иначе останетесь без штанов.
Я держался дерзко, тем самым разочаровывая эту шайку, наверняка ожидавшую увидеть Саниного фаворита, щенка и выскочку, ползающим у них в ногах. Но они заблуждались. Я был не фаворитом. Я четыре с половиной года служил адъютантом у натурального камикадзе, камикадзе даже на фоне их бандитской специфики. И из меня, желал я того или нет, вышло как раз то самое, чего добивался Железо. А еще я помнил его слова, что миром правят психи. И когда эта свора с угрожающим видом двинулись на меня, я выхватил из стола две гранаты и грохнул ими об стол:
– Ни шагу больше! У меня их полный ящик. Ни один не уйдет!
Они замерли в нескольких метрах от меня.
– Еще один псих! – произнес кто-то.
– Говорите по делу. Что нужно? – потребовал я.
– Для начала открыть сейф Железо, – сказал Гарри, длинный сухой тип.
– Шифр знал только он, – ответил я.
Гарри переглянулся с Ишаком:
– Придется резать.
– Да хоть взрывайте, – сказал я.
– Почему ты вчера не сказал, что Железо убили? – вмешался в разговор Братишка.
– Некогда было. Хлопоты на предмет похорон. Могилу, кстати, уже роют. Гроб сделают к вечеру. Катафалк заказан. Так что не извольте беспокоиться, господа. За все уплачено.
– Откуда деньги? – настороженно уставился на меня Ишак.
– Профсоюз выделил, – усмехнулся я.
– А оркестр? – спросил Гарри.
– Не будет, – отрезал я. – Железо просил, чтобы за гробом шел скрипач.
– Один? – Бандиты переглянулись.
– Можно и двоих, – сказал я. – Похороны завтра в десять. Тело привезут сюда. Уже в гробу.
Я ожидал, что бандиты станут возражать против скрипача, однако они молча, один за другим, двинулись на выход.
Я провожал их глазами и отчетливо понимал, что в этой ситуации моя смерть всего лишь вопрос времени. И неважно, выложил бы я им все, что знаю, и вернул бы бумаги, или нет. Для бандитов я не более чем чужеродный элемент, который слишком много знает об их делах и потому опасен. Они станут за мной охотиться. Они за мной, я за ними. Посмотрим, кто кого. Они будут пытаться взять меня живьем. Это внушало некоторый оптимизм. Живьем взять непросто, тем более когда у человека в руках пара гранат. Я положил гранаты обратно в стол и задумался.
Спустя час я вышел из офиса, прошел квартал пешком и сел в «гольф», который утром припарковал возле продуктового магазина. Машина была взята напрокат. Некоторое время я сидел, не заводя мотор, наблюдая за улицей. Ничего подозрительного не происходило. Но в том, что за мной приставлен хвост, сомневаться не приходилось. По-другому они бы меня не отпустили. Я завел машину и поехал на старую квартиру, время от времени посматривая в зеркало заднего вида. В глаза ничего подозрительного не бросалось. То ли из меня был никудышный разведчик, то ли за мной следили не штатные дуболомы, а специалисты со стороны.
Мне удалось припарковать машину прямо у подъезда. Спустя несколько минут я вошел в квартиру, где осталась лишь мебель. Оказаться здесь в середине рабочего дня – такое произошло со мной впервые и потому казалось непривычным, как и внезапно возникшее ощущение свободы. Работа, тренировки, посещение тира и подсознательное ожидание того, что в любой момент может зазвонить телефон, и тебе придется прыгать в машину, и мчаться едва не на другой конец города, – все это ушло со вчерашним днем. Я остался один, без Патрона. У меня больше не было обязательств и его защиты. В первый раз за все время можно было ничего не делать и ни о чем не думать. Впрочем, думать надо было, и очень хорошо, чтобы не только остаться в живых, но и суметь в этой заварухе сберечь доходы.
Я задремал под невнятное бормотание телевизора, а когда открыл глаза, за окном стояли сумерки.
День похорон Саши Железнова был таким же ясным и безоблачным, как и день его смерти. «Бывают дни, в которые невозможно умереть» – опять вспомнились мне его слова. Однако же ты умудрился, подумал я и бросил взгляд на толпу, окружившую офис, затем сошел с крыльца и сказал шоферу:
– Трогай!
Он кивнул и завел мотор. Это был не катафалк, а полугрузовой «шевроле» черного цвета с небольшим кузовом. Мне хотелось, чтобы над Железо в его последнем пути по этому миру не нависал черный потолок, а был голубой купол неба.
Я забрался в кузов и бросил взгляд на Диану, которая уже сидела здесь и сухими глазами неотрывно смотрела на Саню. Он лежал в гробу как новенький – в морге постарались. И был даже элегантен в своем темно-лиловом костюме. Машина тронулась, за ней двинулась толпа. И в этот момент тягуче, пронзительно грянул «Чардаш» Монти. В четыре скрипки!
Я ждал. Но все равно это оказалось очень неожиданно и сильно. Даже у меня внутри что-то вдруг завибрировало, а по спине пробежали мурашки. Скрипачи были во фраках. Лучшие! Из Большого! По тысяче долларов за персону! И их «Чардаш» резал небо на куски! Диана плакала. Я не знал, как к ней сейчас относиться и что вообще с ней происходит. А скрипки перекрыли гул толпы и шум проспекта. Они перекликались между собой и словно торопились рассказать историю человека, который не знал компромиссов. И стрелял, и бил в морду, когда считал нужным и кому хотел, и был по-своему справедлив. И умер достойно. За Любовь. И прихватил с собой четверых подонков.
Скрипачи играли так самозабвенно, что моментами останавливались, забывая шагать. И тогда вся процессия тоже останавливалась и терпеливо ждала, когда они двинутся дальше.
На кладбище какой-то тип в кожаном пальто произнес речь. Потом гроб опустили и засыпали. Толпа стояла с сухими сосредоточенными лицами. Здесь было только три, если можно так сказать, скорбных фигуры: моя, Дианы и Виктора, что стоял чуть особняком от толпы.
