Дик Фрэнсис - Миллионы Стрэттон-парка
Загипнотизированный Айвэн произнес покорно и безропотно:
— А? Ну конечно.
— Конрад? — бросила Конраду перчатку Марджори.
— Ну… наверное, так будет правильно.
— Я против, — прошипел Кит.
— Заносим в протокол, — сказала Марджори. — Кит против. Полковник, звоните, пусть привозят тент.
Роджер покопался в моей записной книжке и позвонил Генри.
— Прекрасно сработано, полковник! — тепло похвалила Роджера Марджори, когда все было договорено. — Здешнее заведение не смогло бы просуществовать без вас.
У Конрада был побитый вид, Айвэн был просто сбит с толку, Кит выглядел убийственно.
Джек, Ханна и Дарт, игроки поменьше калибром, никак не выразили своих мыслей.
Затянувшемуся неловкому молчанию положили конец две подъехавшие машины, в одной сидели, как выяснилось, два старших полицейских чина с экспертом-взрывником, во второй — представитель местных властей с пышными усами.
Стрэттоны стадом перешли на открытый воздух.
Роджер провел ладонью по лицу и сказал, что служба в Северной Ирландии была куда легче.
— Думаете, у нас была ирландская бомба? — сказал я.
Эта мысль его явно поразила, но он все-таки покачал головой.
— Ирландцы хвастаются такими подвигами. А здесь до сих пор никто не каркнул. И не забудьте, взрыв не был направлен против людей. Ирландские террористы стремятся покалечить людей.
— Так кто же?
— То-то и оно, в этом весь вопрос. Не знаю. И, главное, это совсем не обязательно конец.
— А как насчет охраны?
— Я настропалил своих сторожей. Они посменно патрулируют теперь по всему ипподрому. — Он похлопал по радиотелефону у себя на поясе. — Они все время поддерживают связь с моим бригадиром. Если что-то кажется подозрительным, он немедленно связывается со мной.
Вновь прибывшие полицейские вошли в кабинет Роджера и представились старшим инспектором-следователем и сержантом-следователем. Сопровождавший их молодой человек с озабоченным лицом был несколько туманно и совершенно анонимно представлен как эксперт-взрывник, специалист по обезвреживанию бомб. Большую часть вопросов задал он.
Я отвечал ему очень просто, описал, где находился деткорд и как он выглядел.
— Вы с вашим сынишкой сразу узнали, что это такое?
— Мы оба видели это раньше.
— А как близко были расположены заряды друг от друга?
— Между ними было примерно три фута. В некоторых местах меньше.
— А какую площадь и насколько плотно он охватывал?
— Лестничную клетку и лестничные площадки по меньшей мере на двух этажах. Возможно, и больше.
— Мы знаем, что вы строитель. Сколько времени, по вашему мнению, ушло бы у вас лично, чтобы просверлить такие отверстия для зарядов?
— Каждую дырку? Одни стены были кирпичные, другие из заменителей камня, вроде шлакобетона, все оштукатуренные и покрытые краской. Достаточно толстые, все несущие, но очень мягкие. Вряд ли даже понадобился пневматический молоток. Отверстия, должно быть, были дюймов пять глубиной и дюйм в диаметре. Я мог бы сделать штуки две в минуту, если бы спешил. — Я замолчал. — Для того чтобы продернуть деткорд в отверстия и набить их взрывчаткой, определенно понадобилось бы больше времени. Мне говорили, что ее нужно обжимать и утрамбовывать, и очень осторожно, чем-нибудь деревянным, чтобы не возникло искр, например, ручкой швабры.
— Кто говорил?
— Взрывники.
Старший инспектор спросил:
— Почему вы так уверены, что стены были кирпичные и из шлакоблоков? Как вы смогли это определить, если стены были оштукатурены и покрашены?
Я попытался вспомнить, как все это было.
— На полу под каждым зарядом после сверления стены осталась маленькая кучка пыли. Одни кучки были красной кирпичной пылью, другие — серые.
— Вы успели это разглядеть?
— Я это помню. В тот момент это сказало мне, что в стену заделано много взрывчатки.
Эксперт сказал:
— Вы посмотрели, где начинались или кончались провода? Где могла замыкаться цепь?
Я покачал головой.
— Я пытался найти сына.
— А вы никого не видели в то время вблизи трибун?
— Нет. Никого.
Они попросили меня с Роджером пройти с ними до оцепления, чтобы пояснить эксперту, где находилась лестница и стены до взрыва. После этого, как мы поняли, эксперт наденет защитный костюм, шлем и залезет на то, что осталось, чтобы взглянуть на все изнутри.
— Да, уж лучше вам, чем мне, — заметил я.
Они посмотрели, как я усердно ковылял, стараясь не отстать от них. Когда мы подошли к тому месту, откуда лучше всего обозревались разрушения, эксперт по обезвреживанию бомб посмотрел на торчащие к небу остатки комнаты прессы, потом перевел взгляд на мои костыли. Натянув на голову защитный шлем, он задорно подмигнул мне.
— Я в нашей профессии ветеран.
— Сколько же вам лет?
— Двадцать восемь.
Глава 8
— Знаете что? — сказал мне Роджер.
— Что?
Мы стояли на залитой асфальтом дорожке, чуть в стороне от полицейских, и продолжали рассматривать гору битого кирпича и бетона.
— Мне так кажется, что наш подрывник наделал гораздо больше шума, чем хотел.
— Что вы имеете в виду?
Он объяснил:
— Бризантные взрывчатые вещества — удивительная вещь. Часто совершенно не предсказуемые. Они не были моей армейской специальностью, но, конечно же, большинство солдат с ними знакомо. Всегда остается соблазн переложить взрывчатки, просто, чтобы знать наверняка, что дело будет сделано. — Он улыбнулся. — Однажды мой товарищ должен был подорвать мост. Просто сделать в нем брешь, чтобы по нему нельзя было проехать. Он перебрал с зарядом, и всю эту штуку разнесло в пыль, завалившую речку внизу. Не осталось даже воспоминания. Все решили, что вот это да, отличная работа, но он в душе хохотал над всеми. Я лично понятия не имею, сколько понадобилось взрывчатки, чтоб сотворить на трибунах такое. Я подумал, что тот, кто сделал это, хотел только вывести из строя лестницу. Я имею в виду все эти заряды, заложенные в стены лестничного пролета… Если бы он намеревался поднять на воздух все трибуны, то почему бы не сделать это одной-единственной бомбой? Насколько проще и легче. Меньше вероятности быть замеченным во время установки зарядов. Вы понимаете, что я подразумеваю?
— Да, понимаю.
Он посмотрел мне прямо в лицо.
— Послушайте, — с неловкостью в голосе вдруг сказал он. — Я знаю, что это не мое собачье дело, но не лучше ли вам полежать в автобусе?
— Если понадобится, лягу.
Он кивнул.
— Уж лучше, — проговорил я, — думать о чем-нибудь другом.
Он на этом успокоился.
— Ну, тогда ладно.
— Да. А вообще, спасибо.
Неожиданно мы оказались в окружении Стрэттонов. Дарт задышал мне в ухо:
— Приехал конрадовский архитектор. Ну, ждите, такая будет потеха! — он весь светился от озорства. — А Кит что, и вправду пинал вас ногами? — спросил он. — Айвэн говорит, что я всего на несколько секунд опоздал на неповторимое зрелище.
— Да, вам не повезло. Где этот архитектор?
— А вон тот человек рядом с Конрадом.
— Это он — шантажист?
— Господь его знает. Спросите Кита.
Он понимал не меньше, чем я сам, что ни за какие коврижки я ни о чем не буду спрашивать Кита.
— По-моему, Кит это все выдумал, — вымолвил Дарт. — Он страшный врун. Органически не может говорить правду.
— А Конрад? Он врет?
— Отец? — Дарт и не думал сердиться на такое неуважительное отношение к родителю. — Мой отец говорит правду из принципа. А возможно, от недостатка воображения. Судите уж сами.
— Близнецы на распутье, — сказал я.
— Это еще что такое, о чем это вы?
— Объясню позже.
Марджори железным тоном изрекла:
— Нам не нужен архитектор.
— Посмотри в лицо фактам, — взмолился Конрад. — Тут же камня на камне не осталось. Нам, можно сказать, с неба свалилась возможность построить что-нибудь значительное.
Построить что-нибудь значительное! Эти слова отложились в моей памяти как неистребимое воспоминание о школе архитектуры Архитектурной ассоциации. «Создать что-нибудь значительное» — к месту и не к месту повторялось там одним из наших преподавателей.
Я внимательно посмотрел на конрадовского архитектора, пытаясь мысленно вернуться на шестнадцать лет назад. Конрадовский архитектор, всплыло в памяти, был студентом школы архитектуры, где учился я, но старше меня курсом, принадлежал к школьной элите и считался приверженцем стиля будущего. Мне припомнилось его лицо и то, какую блестящую карьеру ему сулили, но имя начисто выпало из памяти.
Роджер отошел от меня, чтобы заявить о своем присутствии в конфликте Марджори — Конрад, весьма незавидное положение для управляющего. Конрадовский архитектор чуть кивнул ему, видя в нем противника, а не союзника.
