Александра Маринина - Имя потерпевшего - никто
Софья Илларионовна для него - все. Дай ей Бог здоровья и долгих лет жизни.
К лету девяносто шестого года Сергей Суриков "созрел". Если Софья, самый близкий ему на этом свете человек, ждет, что найдется кто-то, кто восстановит попранную справедливость, то кто же еще должен это сделать, если не он сам. Не зря ведь ее сына тоже звали Сережей, это знак судьбы. Сына расстреляли, и Суриков ей теперь самый родной. Разве сын не вступился бы за мать? Мысль пришла легко и естественно, и Сергей долго удивлялся, почему она не появилась у него в голове много раньше, ведь тот разговор о справедливом возмездии состоялся давно, еще в феврале.
Он только не знал, как поговорить с Бахметьевой. Может, совсем просто? "Софья Илларионовна, дайте мне адресочек, я поеду и разберусь с вашими обидчиками".
Поеду и разберусь. Как у него все просто. Билет до Москвы стоит тысяч двести пятьдесят, и обратно столько же, а где лишние полмиллиона взять? Они с Софьей живут скромно, экономят, каждую копейку считают. И потом, что значит: разберусь? Он морду бить Софьиной невестке, что ли, собирается? Глупость. Не хватало еще с бабой драться. А с мужем ее разборки устраивать тоже не больно умно. Ему сейчас должно быть лет пятьдесят, самый расцвет, он Сурикова в баранку скрутит раньше, чем тот его первый раз ударит. Сам-то Сергей не особенно сильный, хоть и грузчик. Осторожно переносить тяжести - это одна песня, а вступать в активное единоборство - совсем другая, с точки зрения нагрузки на сердце.
Ладно, он еще подумает. Спешки никакой особой нет. Но и тянуть не надо. Софья уже старая совсем, может в любую минуту заболеть. Не приведи Господь, умрет. Если уж Сергей Суриков решил взять на себя миссию восстановителя справедливости, то имеет смысл делать это, пока Бахметьева жива. А то помрет с обидой, что за нее никто не вступился и не отомстил. Нет уж, надо, чтобы она ушла спокойной и довольной.
- Зачем вы пришли к Елене Шкарбуль и ее мужу? - повторила Образцова.
- Ну... это... В гости.
- Они вас ждали?
- Ну да.
- Вы шли в гости к незнакомым людям? По какому поводу?
- Софья Илларионовна просила.
- Поподробнее, пожалуйста. О чем конкретно просила вас Бахметьева?
- Ну, посмотреть, как они живут, как внук ейный. Она внука давно не видела, хотела узнать, как там и что. Меня послала. А что плохого?
Он попытался окрыситься, старался разозлиться, чтобы почувствовать себя более уверенно, но ничего не получалось. Земля с каждым шагом, с каждым заданным вопросом уходила из-под ног, и уверенности становилось все меньше и меньше. Боже мой, он же не убивал их! Не убивал! Как же доказать ей? Как убедить?
- Ничего плохого, - спокойно ответила Образцова. - Вы вошли в квартиру и увидели, что хозяева убиты. Почему вы не позвонили в милицию? Почему не позвали соседей? Почему просто повернулись и ушли?
- Я боялся, - выдавил он. - Меня первого же и схватили бы. Думаете, нет?
Внезапно он почувствовал прилив злости и отчаяния.
- С Бахметьевой же точно так и вышло! - закричал он, почти потеряв над собой контроль. - Кто-то ее убил, а меня схватили и в кутузку бросили! На меня первого подумали! Чем я хуже других? Почему на меня первого? Потому что необразованный, потому что грузчик, да? На таких, как я, всегда отыгрываетесь, хватаете, кто послабее, а те, которые с дипломами, у вас всегда выворачиваются! Ну давайте, вешайте на меня всех собак! Какие там у вас еще трупы висят неоприходованные? Давайте, валите все на меня, я все приму, мне от вас, сук легавых, все равно не выскочить!
Он слышал свой голос словно со стороны, как будто это и не он орал, а кто-то посторонний. Вдруг он наткнулся на глаза Образцовой и умолк. Она смотрела на него с любопытством, как на диковину в музее, и во взгляде у нее не было ни злости, ни обиды, ни раздражения.
- Вы все правильно говорите, Суриков, - сказала она все так же спокойно и чуть холодновато. - На вас первого подумали. На это и был расчет. Вас подставили. Неужели вы до сих пор этого не поняли?
- Кто подставил? - тупо переспросил он. - Как подставил? Зачем?
- А вы подумайте.
- Не понимаю я...
- Кто послал вас в Москву?
- Никто, я сам поехал.
- Неправда.
- Правда. Я видел, что Софья мается, по внуку тоскует, решил поехать, чтобы поговорить с ним. Объяснить, что бабушка скучает и что свинство с его стороны даже писем ей не писать.
Ему удалось собраться и взять себя в руки. Теперь Сурикову казалось, что его версия звучит логично и убедительно.
- И как, поговорили?
- Нет.
- Почему же?
- Я вам уже сказал: я пришел, а они...
- Слышала. Они. Елена и Юрий Шкарбуль лежали на полу в луже крови. А Виталий где был? Тоже на полу убитый?
- Нет... Я не знаю. Они лежали в комнате, которая самая первая от прихожей. Я дальше не пошел. Может, он тоже лежал... Я не смотрел. А что, его тоже убили?
- Значит, вы не пытались его разыскать? - продолжала Образцова, не ответив на его вопрос.
- Нет. Я испугался и поехал на вокзал. У меня билет был куплен.
- Хорошо. Что было дальше?
- Ничего. Я приехал, пошел домой, к Софье. У подъезда меня взяли. Вот и все.
- Как давно Софья Илларионовна не видела своего внука?
- Ну, это... Я не знаю точно. Лет пять, может.
- Письма от него получала?
- Не знаю. При мне - ни разу.
Она потому и тосковала...
- Это я уже слышала. И по телефону ему не звонила?
- Нет.
- А он ей?
- Тоже нет.
- Отчего же так? Они поссорились?
- Да не знаю я! - он снова начал заводиться, потому что на этот счет готовых объяснений у него не было.
- Зато я знаю, Суриков, - в голосе Образцовой послышалась усталость. - Вы все врете. Врете, как последний дурак, сами себе хуже делаете. Вот справки из городских телефонных станций Петербурга и Москвы. С телефона Бахметьевой в течение только одного месяца, октября, семь раз звонили в квартиру Шкарбулей, а из квартиры Шкарбулей по телефону Бахметьевой звонили целых двенадцать раз. Вы можете мне это объяснить?
- Ничего не знаю, - отрезал он. - Я целый день на работе был. А при мне Софья никому не звонила. И ей из Москвы никто не звонил.
- Все правильно, - почему-то вздохнула Образцова. - Неужели вас этот факт не настораживает? Софья Илларионовна вела очень интенсивные переговоры со своими родственниками в Москве, но вам об этом ничего не известно. Как же так, Сергей Леонидович?
- Не знаю я! - снова заорал он. - Чего вы прицепились?! Не знаю!
- Конечно, не знаете. Вы и не должны были знать. Вы должны были поехать и разобраться с невесткой вашей хозяйки. И вас должны были арестовать практически сразу же. Там, в Москве. Тогда все ценности, которые Елена и Юрий Шкарбуль не успели растратить, достались бы Софье Илларионовне и ее внуку. Большие ценности. Они ведь расходовали их очень экономно, а ценностей было много. Бахметьев успел наворовать на сотни тысяч долларов, если не на миллионы, и все это богатство в золоте, платине и драгоценных камнях досталось когда-то его вдове, а потом и ее новому мужу. Там еще много осталось, на ваш век хватило бы. Вы ведь именно так договаривались с Софьей Илларионовной?
Он замкнулся. Она все знает. Чего теперь говорить? Упираться бессмысленно, она откуда-то все узнала. Но он ни за что не выдаст Софью. Ни за что. Возьмет все на себя. Софья - это святое.
- Что вы молчите, Суриков?
Я права? Вы поехали в Москву, чтобы совершить убийство?
Он молча кивнул.
- Бахметьева знала об этом?
- Нет. Она ничего не знала.
Я сам.
- Что - сам? Сам адрес узнал?
Сам придумал про ценности? Не морочьте мне голову, Сергей Леонидович. Вас послала Бахметьева. И заранее договорилась со своим внуком обо всем. Они вдвоем в течение двух дней после убийства сдали бы вас милиции, это несложно. Разыграли бы как по нотам.
- Нет!!! Замолчите!!! Не смейте!!! Не трогайте Софью!
Но Образцова будто и не слышала его истерического выкрика, ни один мускул на ее лице не дрогнул.
- Софья Илларионовна давно уже общалась с Виталием. И он прекрасно знал, кто его родной отец и что у него есть еще одна бабушка. Вам это неизвестно, да? Вам Бахметьева говорила, что ни разу не видела внука после отъезда Елены в Москву? Так вот, это неправда. Она вас обманула. Она сделала вас послушным орудием в своих руках. Думаете, это вы сами решили свершить справедливость и отомстить за нее? Нет, Суриков, это было ее решение, и она умело вложила его вам в голову. Она хотела сделать все вашими руками, а потом избавиться от вас и посадить, чтобы вы не путались под ногами. И ей это почти удалось. Вы же арестованы, как видите. Правда, за другое убийство, но сути это не меняет.
- Что вы такое говорите? Вы не смеете... Софья не могла... Она меня любила.
- Сергей Леонидович, своего внука она любила еще больше. Разница, однако, состоит в том, что внук, в отличие от вас, ее совсем не любил. Поэтому приехал в Питер раньше вас, вероятнее всего - самолетом прилетел и убил ее. Чтобы уж совсем ни с кем не делиться. Он-то все точно рассчитал. За одно из убийств наверняка арестуют именно вас, а к нему и второе убийство прилепится. А не прилепится - так и повиснет нераскрытое. Кстати, как вы собирались совершить убийство? Голыми руками?
