Наталья Андреева - Звезда в хвосте Льва
«Вот стерва! – разозлился Аркадий Валентинович. – У Насти научилась! Хотя, о покойниках плохо не говорят, но пример для подражания прекрасный! Кристина урок усвоила! Продала меня журналистам! Теперь они такого понапишут!»
Инет, в самом деле, неистовствовал. Как же! Знаменитый адвокат в постели договаривается со свидетельницей! Ищет пути к спасению своей клиентки, используя самые грязные способы! Позор! Да еще клубничка!
Кристина, что называется, оторвалась. Ей скандал был на руку, она мечтала опять засветиться на телеэкране. Журавушкин мысленно обозвал себя дураком. Кто знает, во что это выльется?
– Ну что? Насладился? – ехидно спросила Галина, вновь появляясь в спальне.
– Это…
– …не то, что ты думаешь, – насмешливо закончила фразу жена. – Конечно, я это знаю! Твой потенциал, как мужчины. Тебя силиконовой грудью не проймешь. Больше всего в жизни ты ценишь комфорт и вкусную еду. Я всему этому бреду, – она кивнула на ноут, – не поверила. Но если ты еще раз посмеешь ревновать меня к Ромашову, если ты назло ему провалишь этот процесс, так и знай, Журавушкин, я тебе такое устрою, что мало не покажется!
– Да я и так стараюсь!
– Вот езжай в тюрьму, и старайся дальше!
Он уныло поплелся в прихожую, надевать ботинки.
Рара сразу же заметила его подавленное состояние.
– Что случилось? – с улыбкой спросила она. – Можно подумать, под конвоем отсюда уведут не меня, а вас.
– Меня подставили, – признался он. – Настина подружка. Я с самого начала знал, что ей нужен только пиар, но все равно пошел на эту встречу. И вот сегодня в Инете появились скандальные фотографии.
– Скажите, пожалуйста! – рассмеялась Рара. У него по спине поползли мурашки. Смех у нее был особенный, волнующий и дразнящий. – Зато это добавит вашей жизни яркости. Не переживайте так, Аркадий Валентинович. Жена вас заревнует и снова пустит под свое одеяло.
– Откуда вы знаете, что… – он осекся. Взгляд у нее был странный.
– Вы сейчас напоминаете брошенного пса. Что, Ромашов пустил в ход свои чары? – Журавушкин уныло кивнул. – Это он умеет. Мы потому и протянули вместе столько лет, что Лёвушка, как никто другой, умеет собраться. Он человек рывка, понимаете? В мирное время и пудовую гирю не поднимает, но в самый критический момент одним рывком берет рекордный вес. Не знаю, за каким чертом ему это надо, обольщать вашу жену, но если он возьмется за дело всерьез, можете с ней попрощаться, – серьезно сказала Рара. – Будьте осторожны: он вами манипулирует. И делает это весьма искусно. О! Теперь он мастер! Ошибок больше не допускает. Раньше с ним это частенько случалось, но Лёвушка очень способный. Иначе он не пробился бы из ничтожества в звезды. Тут одной внешности мало. У него чутье на людей, учтите. Ведь он их всех играет. Уверена: вчера он представил себя вами. Мысленно сыграл ваши чувства, пока вы сидели… Где вы там сидели? В кафе? В ресторане? – Журавушкин вновь уныло кивнул. – Он ведь вампир. Питается чужими эмоциями. Больше всего ему по вкусу ревность, зависть и злость. Вчера он прекрасно вами поужинал. Не позволяйте ему этого, слышите?
– Но как?
– Не реагируйте так болезненно на чувства к нему вашей жены. Иначе он вас сожрет.
– Раиса Гавриловна, давайте уже к делу, – тяжело вздохнул Журавушкин. – Как бы то ни было, нам надо работать. Итак… Я узнал, что вы заморозили свои яйцеклетки и искали суррогатную мать. А Настя якобы была беременна.
– Якобы?
– Но ведь вскрытие этого не подтвердило!
– Понятно: ошибочный тест на беременность. Это бывает, – Рара глубоко затянулась предложенной им сигаретой. – А Ромашов что сказал?
– Что вы все знали.
– Конечно! Что касается него, я знала все. Иначе и быть не могло. Ведь он сделан мною, от начала и до конца. Он и шага бы не ступил без моего совета.
– Как же у вас, такой утонченной, воспитанной женщины, получилось такое чудовище? – не удержался Журавушкин.
– А кто вам сказал, что я не чудовище? – усмехнулась она. – У Ехидны родилась Лернейская гидра.
– Ваш муж сказал, что это вы убили Настю.
– Неужели?
– Это правда или нет?
– Если я скажу, что не правда, мне поверят? Скажите честно: вы верите в успех предприятия? В то, что меня оправдают?
– Смотря, как пойдут дела. Все зависит от обстоятельств.
– То есть, от свидетельских показаний? Мои слова значения не имеют, равно как и ваши? Ведь так? Ведь это совершенно естественно, что обвиняемая в убийстве отрицает свою вину, а ее адвокат ее защищает и пытается убедить всех в правдивости ее слов, даже если слова эти – заведомая ложь. От нас все именно того и ждут. Лжи во имя спасения. Поэтому, Аркадий Валентинович, мы с вами не в счет. Наше поведение естественно и вполне предсказуемо. Примут к сведению показания других людей. А что это за люди? В чем их интерес? Кто знает… – пожала она плечами.
– Но если вы правы, значит, вас оправдают!
– Был такой правитель, Ярослав Мудрый, – она взяла еще одну сигарету и щелкнула зажигалкой. – В одиннадцатом веке. При нем был принят первый свод законов, первая правда. Она так и называлась: «Правда Ярослава». Так вот, обвиняемых, чтобы узнать, правду они говорят, или нет, подвергали испытаниям водой или огнем. Предлагали взяться за раскаленный прут, и если через три дня ожог не проходил, значит, вина очевидна. У меня очень тонкая кожа, и ни грамма жира. – Она вытянула вперед левую руку, действительно, тонкую и очень хрупкую. – Как вы думаете, что будет, если я возьмусь за раскаленный прут? Пройдет этот ожог через три дня?
– Конечно, нет! Хоть арникой мажь, хоть чем! Вид все равно будет ужасный!
– Следовательно, я виновна с момента своего рождения. Такая уж я родилась. Преимущество имеют люди с толстой кожей. Мне осталось только оступиться, чтобы получить по заслугам, – усмехнулась она. – Что и случилось.
– Но ведь вы могли бы выбрать испытание водой.
– Я не умею плавать. Представляете, как я буду дрожать, заходя в воду? – рассмеялась она. – О, нет! Это еще хуже!
– Но ведь это варварство! – рассердился Журавушкин. – Средневековье!
– А между тем Русь в это время была самым влиятельным государством на карте тогдашней Европы. Ярослав выдал всех своих дочерей за монархов, а сыновей женил на иноземных царевнах. Одному даже досталась багрянородная, византийская принцесса. Страна процветала, народ был счастлив и славил своего монарха. Такого могущества в другой раз наша страна достигла лишь спустя века. Следовательно, работало? Законы прекрасно работали. Несмотря на их варварскую примитивность. Главное, это в них верить. Ожог на руке – вещь вполне материальная, в отличие от слов, которые потом стали принимать к сведению. Одни лишь слова. И сразу наступил бардак.
– Вы ерунду говорите, – сердито сказал Журавушкин. – Полную и, извините меня, абсолютную чушь! Я вообще не хочу это слушать!
– Как хотите, – пожала плечами Рара. – Даже если я не виновна, моим словам никто не поверит. В отличие от ожога на руке. Вот, к примеру, мой муж. Я всегда думала, что он меня любит.
– Он и любит! Но по-своему.
– Я вам скажу это только один раз и больше не повторю никогда, ни при каких обстоятельствах. Тем более при свидетелях. На суде. В тот вечер, когда убили Настю, мы с Василисой Петровной задержались на кухне. Помните сломанный кран? – Журавушкин кивнул. – Так вот: в приоткрытую кухонную дверь я видела, как Фима на цыпочках крадется к выходу, в одних носках, прижимая к груди ботинки.
– Что?!
– Все. Больше ни слова.
– Но ведь это же все меняет!
– Не думаю, что Василиса Петровна его заметила. Это знаю только я. А я никому не скажу.
– Но почему?!
– Я же не видела, как он стрелял.
– Но он там был, в саду! Раньше вас всех!
– И что?
– Он крался к входной двери, надеясь остаться незамеченным!
– Давайте прекратим это обсуждать, – сердито сказала она.
– Нет, Раиса Гавриловна, так нельзя! – он взволнованно встал. – Мне надоели эти качели! То я выхожу отсюда, окрыленный, будучи полностью уверен в вашей невиновности, то вы меня швыряете с небес на землю, фактически признаваясь в убийстве! Говорите какими-то загадками! И что мне прикажите делать?
– Передать дело в суд, – тихо сказала Рара.
– Что?
– Вы не найдете доказательств моей невиновности. Равно как и вины. Положитесь на судьбу. Мы возьмемся за раскаленный прут.
– Значит, вы не хотите помочь мне и себе?
– Может, и хочу, но не могу. Оправдают меня – будут искать другого убийцу. А этого я точно не хочу.
– Хорошо. Я уважаю ваше решение. Мы завтра же обсудим это с Андреем Георгиевичем и вашим супругом.
Ромашов поначалу воспринял новость в штыки.
– Как так: она хочет суда?!
– Иной возможности оправдать ее, увы, нет.
