Ирина Мельникова - Дикая Лиза (Муж выходного дня)
— Я ей помогу, — процедил сквозь зубы Морозов. — Я возьму ее к себе. Я не могу позволить, чтобы женщина, которая спасла моего сына, превратилась в бродяжку.
— Это ты сейчас придумал? — справился вежливо Сенчуков и открыл папку с бумагами.
— Какое твое дело, Володя? — Морозов устало посмотрел на генерала. — У следователей и врачей к ней нет больше вопросов. Она в своем уме и все очень толково объяснила.
— Да, я знаю, — согласился Сенчуков, — с ее помощью мы смогли определить место падения обломков, и даже нашли фрагменты обшивки и черный ящик. Сейчас специалисты расшифровывают записи разговоров экипажа. Боюсь, что Варламова права. Взрыв на борту наиболее вероятная причина катастрофы. Она передала документы, которые обнаружила рядом с трупом одного из пассажиров. Не скрою, версия теракта тоже наиболее вероятна. К сожалению, все возможные исполнители и главный вдохновитель расстреляны Лизой. — Он в упор посмотрел на Морозова. — Ты не даешь себе отчета, в том, что затеваешь. Елизавета Варламова — абсолютно неадекватная личность. Я мог бы познакомить тебя с ее досье, но по многим причинам не имею на это право. Но тебе хватит того, что я расскажу…
— Для чего хватит? — рассердился Морозов. — Ты хочешь напугать меня? Учти, я ничего не боюсь, и думаю, твои страхи лишены основания. Женщина, которая считает моего Сашу сыном, не сделает ребенку ничего дурного.
— Разве только сбежит в очередной раз… — заметил было Сенчуков, но бешеный взгляд Морозова пресек его попытку закончить фразу.
— Не сбежит! Я ей не позволю! — Виталий пристукнул кулаком по столу. — Я удвою охрану вокруг дома. Она даже не заметит…
Сенчуков скептически хмыкнул, потому что знал о талантах Лизы гораздо больше своего оппонента, но решил их не оглашать, опасаясь вызвать ненужные эксцессы. Морозов славился своим крутым характером, а Сенчукову совсем не хотелось ломать копий. Тем более Виталий предложил весьма стоящий выход из положения. Почему бы этой воительнице действительно не пожить в доме родственников спасенного мальчика? Она будет охранять его, как тигрица, только сумеет ли найти общий язык с сестрой и бабушкой Саши?
Но и этот вопрос Сенчуков не озвучил, потому что знал о трениях, которые перманентно возникали между Морозовым и его тещей. Виталий не слишком спешил делиться своими проблемами, а генерал предпочитал не сыпать соль на рану, но по тому, в каких нервах Морозов свалился на его голову, можно было судить, что дела в семье обстоят неважно. И вряд ли Зинаида Тимофеевна была автором идеи забрать Лизу из больницы домой. Точнее, она наверняка высказалась против желания зятя. И Сенчуков предполагал, какую бурю вызовет известие, что Морозов, несмотря на внутреннюю оппозицию, решил привезти женщину домой.
— Понимаешь, — сказал Виталий, понизив голос, — я разговаривал с ней. Она в панике. Ничего не может понять. Плачет, просит не отбирать у нее сына. И продолжает звать его Димой. А он никак не хочет откликаться на свое родное имя.
— Ее можно понять! — Сенчуков смотрел сочувственно. — Но все-таки выслушай меня, прежде чем принять окончательное решение.
— Хорошо, — покорно согласился Виталий, — но учти, меня надо очень сильно убедить в том, что Елизавете Варламовой нельзя жить в моей семье.
— Я ни в чем не собираюсь тебя убеждать, но одно ты должен уразуметь: Елизавете тридцать четыре года, но у нее никогда не было нормальной семьи, нормального дома. Мать — алкоголичка, притом запойная, отец неизвестен. Девчонка почти с самого рождения росла, как щенок под забором. Соседи, слава Богу, подкармливали, старую одежонку подбрасывали. В тринадцать лет она пырнула ножом очередного сожителя матери, когда тот пытался ее изнасиловать. Рана была не опасной, но спьяну никто из собутыльников не оказал ему помощи, не вызвал врача, и мужик скончался от потери крови. Елизавета сбежала из дома, иначе ее забили бы насмерть. Некоторое время она жила в доме у своей первой учительницы. Лизе грозило спецПТУ, но учительница как-то сумела ее отстоять. После восьмого класса девчонку определили учиться на ткачиху. В училище ее приметил военрук, Николай Егорович Воронов. В пятидесятых он был чемпионом Союза по военному пятиборью, а в училище вел вдобавок к занятиям по начальной военной подготовке стрелковую секцию. Благодаря Воронову Лиза не только научилась метко стрелять, но и стала серьезно заниматься биатлоном.
— Ты уже рассказывал об этом, — нетерпеливо прервал его Морозов, — я знаю, что в армии она служила снайпером, но меня это нисколько не волнует.
— Она уничтожила массу людей, Виталий, и, что ни говори, не у всех психика настолько железная, чтобы выдержать подобные нагрузки. А она женщина, и сам понимаешь…
— По-моему, она служила достойно, и солдатом была прекрасным…
— Да, имеет несколько наград, два ордена Мужества, к примеру.
— А я что говорю? — Морозов посмотрел на него исподлобья. — Позвони прокурору, и скажи, что ничего не имеешь против, если я заберу Варламову из психушки.
— Послушай, у нее крайне сложный характер. Трудное детство, она не оттаяла даже в юности. И из сборной она не из-за травм ушла, а из-за постоянных ссор с тренером. Заметь, она очень красивая женщина, а взгляд нелюдимый, как у волчицы. В отряде ее так и прозвали — Волчица. Мужиков к себе не подпускала…
— Но с мужем она ведь нашла общий язык? Говорят, Олег Варламов был очень порядочным человеком, но оставил семью, чтобы женится на этой женщине. Выходит, не все так безнадежно, как ты представляешь?
— Слушай дальше, — перебил его Сенчуков, — образование у нее пустяшное, ГПТУ, затем техникум, кажется, физкультурный, — Сенчуков заглянул в бумаги, — ну да, физкультурный, притом заочное отделение. Она его не закончила, потому что ушла из сборной. После некоторое время работала санитаркой в больнице, оттуда же перевелась в госпиталь.
— Не нужна мне ее анкета! Я ее не на работу беру! — насупился Виталий. — У Саши нет матери, ему нужна нянька. А она лучше всякой няньки, и он ее воспринимает как мать.
— Скажи, как долго ты с ней разговаривал? — спросил тихо Сенчуков. — Ты ее разглядел?
— Разглядел! — почему-то рассердился Морозов. — Отталкивающего впечатления она не производит. В психушке ее поспешили остричь, поэтому сейчас ей не дашь тридцать четыре года, она выглядит на двадцать, или чуть больше… И вообще смахивает на воробья, худого, жалкого…
— В моем кабинете она скорее смахивала на орлицу… — усмехнулся Сенчуков, Он помолчал мгновение и серьезно посмотрел на Морозова. — Наверно, я должен рассказать тебе о вновь открывшихся обстоятельствах. Причем, они напрямую связаны с нашей Елизаветой.
Он опять помолчал, достал из кармана пачку сигарет, закурил. Морозов внимательно следил за каждым его движением. Сенчуков месяца три как бросил курить, и если вновь взялся за сигарету, значит, дела и впрямь обстояли неважно.
— Ты в курсе, кто такие Асланбек и Фадыл Хабиевы? — спросил, наконец, генерал.
— В курсе! — Отозвался Морозов. — За кого ты меня принимаешь?
— Дело в том, — генерал пододвинул к себе и раскрыл папку с бумагами, — что Лиза непосредственный участник событий, которые закрутились вокруг этих мерзавцев. Банда Фадыла была уничтожена бойцами Анатолия Шатунова. Это его группа возвращалась из Чечни погибшим самолетом. Понял, к чему я клоню? Елизавета передала нам документы и деньги, которые нашла возле трупа одного из пассажиров, и рассказала, что на второй или третий день после катастрофы, к месту падения самолета прилетел вертолет с чеченцами на борту. Тогда-то ее и заклинило, что она на Кавказе. Да здесь бы и нормального человека повело. Чеченские боевики в глубине сибирской тайги!
— А вы как всегда прошляпили?
— Чего скрывать! — Сенчуков развел руками. — Видишь бумаги? Завтра лечу в Москву! Разбор полетов! Но, честно сказать, я твоей Лизе благодарен!
— Моей? — поднял брови Морозов.
— Да, ладно тебе! — скривился генерал. — Чего к словам придираешься? Речь не о тебе, и даже не обо мне. Чеченцы обнаглели до крайности, добровольцев набирают в диаспорах, наемников вербуют по всей России и СНГ. Добрались, как видишь, и до Сибири-матушки. И что хуже некуда, организовали прямо у нас под боком учебный лагерь. Лиза вышла на него в тот момент, когда они наших солдатиков, помнишь тех, что якобы сбежали из части, использовали, как методическое пособие: «Убей неверного!». Одного зарезали за несколько минут до появления Лизы.
— Она уничтожила эту свору? Я кое-что понял из того разговора! Ты разговаривал с военкомом по поводу двух вернувшихся в часть солдат. Кажется, они были сильно напуганы, и рассказывали невероятные вещи.
— Да, поначалу им не слишком поверили. Отцы-командиры, я имею в виду. Но когда их доставили сюда, они поведали такое ! В таких деталях , что я в натуре почувствовал, как зашаталось подо мной кресло! Мы направили к месту расположения лагеря вертолет с группой захвата, но обнаружили лишь головешки и обугленные кости, все, что осталось от Асланбека Хабиева и его приятелей. В тот же день я встретился с главой чеченской диаспоры, словом, кое-кого мы уже взяли. К их счастью, в лагере они провели всего пару дней, и, кроме того, что присутствовали при показательном убийстве российского солдата, ничего криминального совершить не успели. Но уголовные дела все-таки возбудили, по другим статьям, но тоже неприятным. Этими ребятами занимается сейчас прокуратура, ну и мы, естественно.
