Марджори Аллингхэм - Тайна Чаши
Старуха, по-видимому, не сразу его поняла, а когда поняла, то простонала:
— Ничего не поделаешь.
Кемпиону пришло на ум, что она совсем не сумасшедшая, в отличие от своего сына. В старческих глазах светилась мысль, и когда она обвела ими комнату, то видно было, что она осознала свое положение.
— Это ты пугала людей на Фарисейской поляне, чтобы твой сын мог охотиться в лесу?
— А вы не заберете нас с собой, если я скажу? — спросила она, в упор посмотрев на Кемпиона.
— Нет. Я только хочу знать, зачем ты наряжалась в шкуры?
Выражение лица Кемпиона, похоже, успокоило старуху.
— С ним не все в порядке, — сказала она. — Он ничего не мог поймать, если ему мешали, ведь он совсем не умеет защитить себя. Меня он не боится, а вот всех остальных…
Она рассмеялась, с шумом вдыхая воздух. Профессор наклонился над ней.
— Кто тебя научил?
— Научилась еще в молодости, — посуровела она, почуяв угрозу. — И знаю больше, чем вы думаете. Где мои шкуры?
— В лесу, — ответил профессор.
— Надо их забрать, — сказала она, пытаясь сесть на кровати. — В них вся сила… много силы.
— Заберешь, заберешь. Еще успеешь, — успокоил ее мистер Кемпион. — А пока сама поднаберись сил.
Миссис Манси послушно улеглась, не сводя, однако, подозрительного взгляда с мужчин и беспрерывно шевеля губами.
— Зачем ты испугала леди Петвик? — вновь попробовал допросить ее Кемпион. — Ей-то никакого дела не было до вашей охоты.
Старуха уселась на кровати, являя своей лысой головой и беззубым оскаленным ртом довольно страшное зрелище.
— Это не я.
— Тогда, может быть, Сэмми?
Красные глаза миссис Манси налились яростью. Все еще завернутая в плед, она встала на кровати, возвышаясь надо всеми, и произнесла с ненавистью:
— Я проклинаю вас. Я проклинаю вас натянутой веревкой, свернутой веревкой, целой и порванной веревкой. Я проклинаю вас огнем, ветром, водой, дождем, глиной. Всем, что летает и что ползает. Глазом, рукой, ногой, короной, крестом, мечом и кнутом проклинаю вас. Хаад, Микадед, Ракебон, Рика, Ритилика, Тизарит, Модека, Раберт, Тут, Тумх.
Едва договорив, она вновь упала на кровать и лежала, тяжело дыша.
Профессор, который вслушивался в это архаичное проклятие с видимым удовольствием, даже достал блокнот и записал несколько слов.
Кемпион не шелохнулся, более того, убедившись, что старуха вполне пришла в себя, совсем успокоился.
— Ты до смерти напугала леди Петвик, — медленно, словно перед ним ребенок, проговорил он. — А потом, когда увидела, что наделала, сложила ей руки и закрыла глаза. Зачем ты это сделала? Может быть, у тебя получилось случайно?
Сэмми, который с открытым ртом прислушивался к каждому слову мистера Кемпиона, вдруг вмешался в разговор, желая спасти свою мать от, как ему показалось, страшной опасности.
— Пока Маргарита не приказала ей, она не показывалась господам. Только потом она стала пугать людей.
— Не слушайте его, — завопила старуха, в ярости подскочив на кровати. — Он ничего не знает. Врет он!
Однако Кемпион не поверил ей.
— Кто такая Маргарита? — спросил он, стараясь не показать, как его заинтересовали слова Сэмми. — Ну же, Сэмми?
— Вы не можете обвинить Маргариту! — кричала миссис Манси. — Она не желала ей смерти. Она сказала только немного попугать ее, чтобы она полежала в постели день, другой. Она ничего не сделала!
— Кто такая Маргарита? — стоял на своем Кемпион, сверля миссис Манси острым взглядом. Сейчас его лицо никто не назвал бы глуповатым.
— Вы не можете обвинить Маргариту, — повторила миссис Манси. — Я сделала фигурку леди, я ее назвала и я ее сожгла.
Без гордости и без раскаяния она произнесла это, и профессор затаил дыхание.
— Фигурка была из глины или из воска?
— Из глины.
Мистер Кемпион этого не слышал, так как все его внимание было поглощено Сэмми, которому он еще и еще раз задавал свой вопрос.
— Мисс Маргарита. Отец работал у нее, когда был жив.
Тут заговорил Пек:
— Прошу прощения, сэр. Это, верно, мисс Маргарита Шэннон, которая держит лошадей. У нас ее зовут миссис Дик.
— Черт! — от неожиданности воскликнул Кемпион.
Глава девятнадцатая
Что дальше?
— Должен вам сказать, это самое замечательное действо, какое я когда-либо видел в жизни, — восхищался профессор по дороге домой. — Конечно, я не должен никому говорить. Это я понимаю. Иначе будут осложнения. Но я назову вас в качестве свидетеля, если соберусь написать книгу воспоминаний. Надеюсь, молодой Пек тоже не проболтается?
Кемпион, казалось, с трудом очнулся от своих мыслей.
— А?.. Ну, да. Конечно. Он будет нем, как могила. Не думаю, чтобы он поверил. А, кроме того, они тут привыкли хранить тайны. Может быть, старый мистер Пек что-нибудь и узнает, но остальные ни-ни.
Несколько минут они шли молча. Уже наступил рассвет. Воздух был чист и прозрачен, и все травинки и листочки сверкали бесчисленными каплями росы.
— Уникальный случай, — не уставал радоваться своей удаче профессор. — Слышали, что она говорила о своем наряде и о фигурке? Люди издавна лепили фигурки своих врагов, чтобы, разбив их, наслать беду на их головы. А ее проклятие? В нем нет ничего инородного. Все, как в старину. Каждое слово символизирует вполне определенное зло. Надо его записать, как только мы доберемся до дома.
Кемпион пожал плечами.
— Вы могли бы противопоставить ему какое-нибудь благословение, если уж на то пошло. А то еще, не дай Бог… Сейчас было бы совсем не вовремя. Мне нужны все ангельские силы для поддержки.
Профессор хитро взглянул на него.
— Как насчет обвинения в адрес леди по фамилии Шэннон? Вы ведь не приняли его всерьез?
Кемпион не ответил. По его лицу было невозможно понять, что он думает, разве лишь оно было немного утомленным, и профессор в задумчивости покачал головой.
— Женщина, подобная миссис Манси, еще и не то может сказать. Вы же сами понимаете. Они живут охотой, а кругом враги и парень совсем ни на что не годен, если хоть кто-то оказывается рядом. Вот его мать и придумала, как ему помочь. Изуверство, конечно, но она лишь вспомнила, чему ее учила ее мать в детстве. Все дело в старинных верованиях. Полузабытые знания возвращаются к ней, и она пытается обратить их себе на пользу. Хозяев она не боится. В лесу никто не сторожит. Ей всего лишь надо попугать других охотников. Любой человек — враг ее Сэмми. Эта деревня — не первая и не последняя, где не любят слабоумных. — Профессор коротко рассмеялся. — Обыкновенная история, которая рассказывает, однако, о первоначальной причине, породившей колдовство. Сильный терроризирует слабого, и слабый ищет способ противостоять сильному. Очень интересно.
— Что с ними будет? — спросил Кемпион.
— Я как раз думаю об этом. Здешний священник очень милый старик. Его фамилия — Пемброук. У нас с ним неплохие отношения, ведь он ученый. Его священнический сан не отгородил его от познания мира. Надо поговорить с ним о Манси. За ними необходимо присматривать. Это будет полезно и для них, и для окружающих их людей. Боже мой! Если бы моя жена видела старуху, она бы, верно, помешалась. Я-то предполагал нечто подобное и все равно…
— Я тоже, — признался Кемпион. — Вот ужас-то. Бедняга Лагг. Еще один такой шок, и он даст зарок не пить. Интересно, зачем миссис Манси понадобилось укладывать тело леди Петвик, как положено лежать покойнице.
— Сработал инстинкт. Эта старуха ведь не думает, она действует согласно своим инстинктам и предрассудкам. Существует старое поверье, если оставить покойника с открытыми глазами, он вечно будет за вами следить. Пожалуй, нам незачем рассказывать обо всем, что мы видели и слышали, — заметил он, открывая калитку в сад.
— Вы правы, — согласился Кемпион. — Я зайду за Пенни и отведу ее домой.
В библиотеке горел шин, и на столе тотчас появилась еда. Бет и Пенни не находили себе места от радости, что все закончилось благополучно, но бледные щеки и испуганные глаза выдавали их волнение.
— Как я рада, что ты опять дома, — воскликнула Бет, целуя отца. — Мы уж думали, что призрак утащил вас обоих с собой. Нашли что-нибудь?
Профессор очень коротко поведал девушкам, что с ними произошло ночью.
— Ничего особенного. Просто одна старуха бродила по ночам и пугала людей, чтобы ее сын мог ставить капканы. Бояться нечего, — заметил он, беря из рук дочери чашку с кофе.
— Миссис Манси? — спросила Пенни.
— Почему вы так решили? — удивился профессор.
— Похоже на нее.
— Ничего не понимаю, — заявила Бет, и в ее голосе послышалась обида. — Если бы вы видели то, что мы тут навоображали, пока вас не было, вы бы говорили иначе.
Мистер Кемпион поднялся из-за стола.
— По-моему, Пенни, нам пора возвращаться в «Башню». Мы пришли к обеду, а остались до завтрака. Лагг будет нас ругать. Его представление об этикете не позволяет излишне затягивать визиты.
